С марта 2010 года в школах ряда регионов России в режиме эксперимента вводится дисциплина «Основы духовно-нравственной культуры и светской этики». Предмет является обязательным, но в рамках курса ученикам предлагается выбрать модуль, который они станут изучать: православная, исламская, иудейская, буддийская культуры, сравнительная история религий или светская этика. О ходе работы по внедрению в школьные программы курса Основ православной культуры в интервью журналу «Фома» рассказал председатель Отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви епископ Зарайский Меркурий.

— Владыка, сейчас Вы сталкиваетесь с вопросами образования непосредственно по долгу службы. Но, насколько известно, профессиональной педагогической деятельностью Вы раньше не занимались. Каково Вам было погрузиться в новую для себя сферу?

— К работе в сфере образования я пришел очень просто: по благословению Святейшего Патриарха и по решению Священного Синода. И сразу для себя определил две вещи. Первое: начав знакомиться с педагогическим сообществом, я понял, что самая большая опасность для меня сейчас — это изображать из себя эксперта и пытаться раздавать всем подряд ценные указания. В моей работе, как впрочем и в любой другой, очень важно умение слушать людей. У нас ведь очень грамотные педагоги, мудрые профессора, опытные методисты — по сути, подвижники своего дела. Нужно научиться к ним прислушиваться и дать им возможность сказать, где и что, с их точки зрения, надо исправить. И педагогам, с которыми мы начали работать, я сказал: «Вы прекрасно знаете, что пединститут я не заканчивал и собственно профильного педагогического образования у меня нет. Поэтому я не стану вам навязывать какие-либо правила игры, но буду учиться у вас тому, что вы делаете, и привносить в ваш труд ту православную составляющую, которая сегодня нужна школе». По моим ощущениям, это было правильно воспринято. И вторая принципиально важная для меня вещь: если заниматься вопросами религиозного образования благословил Святейший Патриарх, значит, это воля Божья — а за послушание, как известно, Господь помогает.

Конечно, после завершения служения на церковно-дипломатическом поприще в Соединенных Штатах Америки (в 2000-2009 годах епископ Зарайский Меркурий был управляющим Патриаршими приходами в США. — Ред.) было тяжеловато переключиться сразу же на педагогику и образование. Но на данный момент я уже достаточно уверенно чувствую себя в этой области.

— А какое место в жизни занимали преподаватели лично для Вас?

— В детстве я очень хотел сам стать учителем — и в различных играх всегда выбирал себе именно эту роль. Позже, в последние годы школьного обучения, решил стать врачом и закончил Ленинградский педиатрический медицинский институт. Но в конечном итоге стал священнослужителем и очень этому рад, в том числе и потому, что педагогическая и врачебная деятельность здесь по-настоящему сочетаются. Ведь недаром говорят, что священник — и врач, и учитель.

Я с огромной благодарностью вспоминаю свою первую учительницу — ныне уже покойную Наталью Петровну Коробкову. Это был человек удивительно светлой души, необыкновенной теплоты общения и очень внимательный к детям. И образ учительницы как таковой для меня на всю жизнь остался именно таким, как она. Нам удалось пообщаться, когда она уже ушла на пенсию, а я стал священником, и оказалось, что в душе она была глубоко верующим человеком, но просто не имела возможности вести свою религиозную жизнь так, как хотелось. Но через доброе отношение, через прививание любви, через помощь, которую Наталья Петровна оказывала своим воспитанникам, она создавала то необходимое основание, на котором, как на благодатной почве, только и может вырасти вера в Бога.

— В декабре редакционный совет по созданию учебника ОПК принял решение, что Министерству образования и науки РФ от Русской Православной Церкви будет представлена рукопись учебного пособия авторского коллектива под руководством протодиакона Андрея Кураева. В чем новизна этого учебника? Ведь во многих регионах страны основы православной культуры преподавались и раньше в качестве регионального компонента, а значит, были и учебные пособия…

— Действительно, более чем в 35 российских регионах опыт преподавания ОПК уже есть — это и Белгородская область, и Самарская, и Костромская, и Московская, и Смоленская, и многие другие. Причем зачастую предмет изучали с первого по одиннадцатый классы. Есть учебный курс Ольги Леонидовны Янушкявичене, профессора Вильнюсского педагогического университета, Людмилы Леонидовны Шевченко, профессора Московского государственного областного университета, есть разработки других авторов. И поэтому несправедливо было бы говорить, что нынешний учебник создавался с нуля. Однако все эти разработки, оставаясь вполне компетентными, представляли собой скорее подспорье для курсов факультативного характера — не была проведена серьезная общецерковная экспертиза, не в полной мере курсы согласованы с Министерством образования и науки РФ. Нынешний же учебник является, во-первых, инновационным, то есть соответствует времени и всем современным методическим запросам, а во-вторых, обладает некой универсальностью, то есть подходит для всех школ страны, а не для какого-то конкретного региона. Да и создавался он в непосредственном взаимодействии с Министерством образования. В своем выступлении на заседании Редакционного совета, который проходил в Храме Христа Спасителя под председательством Святейшего Патриарха 28 декабря прошлого года, я уже говорил, что в общей сложности к активной работе над учебным пособием и к его экспертизе, кроме сотрудников Синодального отдела религиозного образования и катехизации, было привлечено 18 докторов наук, 16 кандидатов наук (из них 10 кандидатов богословия). В проведении экспертизы и работе над пособием приняли участие Российская академия образования, Московский государственный педагогический университет, Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербургская академия постдипломного образования, федеральное агентство по делам молодежи, Московская духовная академия, Санкт-Петербургская духовная академия, Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, специалисты по преподаванию основ православной культуры и руководители отделов религиозного образования Московской, Санкт-Петербургской, Смоленской, Курской, Рязанской, Калининградской, Екатеринбургской, Литовской, Белгородской, Липецкой, Ярославской и других епархий.

Создание столь широкого и авторитетного коллектива обеспечило необходимый масштаб и профессиональный уровень работы. Основным автором учебника является профессор Московской духовной академии протодиакон Андрей Кураев. Но за счет участия в подготовке пособия вышеупомянутой коллегии, ее замечаний и поправок этот учебник в каком-то смысле можно назвать учебником Святейшего Патриарха как Предстоятеля Церкви или, если хотите, учебником от Русской Православной Церкви.

— А что еще, кроме согласования с министерствами и ведомствами, подразумевает термин «универсальный учебник» применительно к ОПК?

— Он написан так, что подходит для преподавания в любом регионе — вне зависимости от этноконфессионального состава населения. Учебник согласован с другими модулями, которые будут преподаваться в рамках курса «Основы духовно-нравственной культуры и светской этики», то есть и с основами исламской, иудаистской, буддийской культур, с общей историей религий, и с этической составляющей. Шесть модулей должны быть между собой соединены. Каким образом? Конечно же, не смыслом и содержанием, но основной направленностью. А она заключается в том, что мы ценим и изучаем свою традицию, но с уважением и почтением относимся к тем, кто с нами рядом. У всех нас есть единое прошлое, единое общее настоящее и единое будущее, ради которого мы должны трудиться. Такова идея, которая заложена в основание учебного пособия. Святейший Патриарх в одном из своих выступлений отмечал, что «задача религиозного предмета в школе — сформировать целостную и нравственно ответственную личность. А для этого необходимо, чтобы все дети в школе — православные, мусульмане, иудеи, буддисты или неверующие — воспитывались в единой системе ценностей. Мотивации могут быть различными: для православного человека более убедительна православная мотивация, для мусульманина — мусульманская, а для неверующего человека — светская. Но движение должно быть направлено к одной цели. В физике есть понятие когерентного луча: формируя из разных потоков единый мощный энергетический поток, лазер обеспечивает на выходе когерентный луч. То же самое мы должны сделать в школе».

В соответствии с этой мыслью Святейшего Владыки, имея общее с представителями других традиционных религий и нерелигиозными людьми понимание задачи, мы выстраивали наш учебник. Это позволяет говорить в нем, с одной стороны, о Православии, а с другой — об общей судьбе нашей страны.

— Как только решение о введении в программу школьного обучения основ духовно-нравственной культуры и светской этики было принято, в обществе заговорили, что все это в реальности приведет к засилию в школе именно Православия...

— У нас в стране 80% населения считают себя православными. Это реальное положение вещей, от этого никуда не деться. Но не надо думать, что православные — это монстры, которые хотят захватить власть в системе светского образования. Мы отнюдь не стремимся ни к какой гегемонии. Просто всем известно: исторически сложилось так, что Россия была православным государством. Однако если мы посмотрим на нашу историю, то найдем массу зримых свидетельств того, как даже в Российской империи, где Православие было государственной религией, уважительно относились к другим конфессиям. Яркий пример — Санкт-Петербург, где в центре города напротив кафедрального Петропавловского собора стоит голубая мечеть. Разве это не уважение? А потом напомню, что нынешнее решение о преподавании в школах основ духовно-нравственной культуры и светской этики устроило представителей всех религий. К тому же и Святейший Патриарх, и Президент подчеркнули, что выбор модуля в рамках курса делается добровольно — родителями или теми, кто детям родителей заменяет. Есть, скажем, пример Калмыкии, где подавляющее большинство выбрало модуль «Основы буддийской культуры». Но ведь мы, православные, не возмущаемся...

Серьезную проблему я вижу в другом. Из некоторых регионов мы слышим тревожные сигналы — руководители региональных отделов образования говорят: «Зачем нам с этими попами, муллами и ламами связываться? Давайте просто все светскую этику учить». Вот этот подход — когда люди не хотят трудиться над обеспечением школьника богатым многообразием духовно-нравственных дисциплин — не только очень печальный, но и очень опасный. Во многом это пережиток той упрощенческой системы образования, когда преподавателю надо отчитать свой урок, поставить галочку в журнале, получить деньги, уйти домой — а дальше хоть трава не расти. И я просил бы всех руководителей отделов религиозного образования и руководителей департаментов образования в тех регионах, где будет проводиться эксперимент по преподаванию духовно-нравственных дисциплин, не допустить искажения идей президента РФ и религиозных лидеров.

Бывает еще и так, что православные родители хотят отдать своих детей учить не православную культуру, а светскую этику: дескать, своих детей вере научим мы сами, а не посторонний, неизвестно какой преподаватель, так что пусть лучше мой ребенок выбирает светский модуль. Здесь уместно вспомнить, что этика — это не этикет, и подход к воспитанию ребенка в соответствии с данным модулем — заведомо атеистический, исключающий религиозную составляющую как таковую. Православные родители, к сожалению, не всегда об этом задумываются.

— Меня очень заинтересовало слово «трудиться». В чем основная трудность рассказа в школе о духовности и нравственности?

— Основная трудность состоит в том, что вести предмет «Духовно-нравственная культура» нельзя, будучи человеком безнравственным. И если педагог у доски говорит о нравственности и высокой морали, а сам после уроков на футбольном поле с пацанами из одиннадцатого класса попивает пивко, это, конечно же, будет дискредитацией всей идеи курса.

— А возможно ли контролировать появление в школе исключительно нравственных людей? Нельзя же при приеме преподавателя на работу ввести тест на нравственность...

— Такой тест введен давным-давно самой жизнью: ведь то, насколько человек нравственный, видно из его поступков. Что касается механизма контроля, то применительно к православной составляющей он заключается в следующем: педагогическое сообщество должно быть в очень тесной связи с представителями епархии. Мне известно, что во многих областях, где в региональном компоненте преподавались Основы православной культуры, преподавателя для каждой школы рекомендовало с одной стороны районное отделение народного образования, а с другой — епархия. Таким образом, гарантия, что тот или иной человек может преподавать ОПК, была с двух сторон.

— Уместно ли, с Вашей точки зрения, чтобы в школе время от времени появлялись священники? Ведь это вызывает у нецерковных людей опасения: дескать, зачем нашим детям поп с кадилом...

— У нас нет закона, запрещающего профессиональную деятельность священнослужителей, и если священник имеет педагогическое образование, кто ему может запретить прийти в школу и преподавать предмет, который он знает? Опасения видеть священника в школе, наверное, имеют под собой основания другого характера: бывали ситуации, когда священник, не зная досконально особенностей педагогического процесса, приходил и начинал выстраивать жизнь школы в соответствии со своим личным представлением о том, какой должна быть школа. Таких случаев допускать нельзя. В целом же, с моей точки зрения, то, что священник время от времени может и должен появляться в школе, — это хорошо. Педагогам было бы полезно с ним встречаться, что-то обсуждать. Но было бы неправильно говорить, что сейчас священники массово пойдут преподавать в школы. На фоне кадрового дефицита священнослужителей в Русской Православной Церкви вообще, нет и тем более достаточного количества профессиональных педагогов-священников, которые могли бы преподавать ОПК. На каждом священнике и так огромное количество забот: и это не только первейшая обязанность совершать богослужения, но и социальная работа, и воскресные школы, и детские лагеря, и патриотическое воспитание, и общение с администрацией, и строительство, и многое другое. При столь интенсивной нагрузке священник просто не сможет успевать готовиться к занятиям. А приходить на урок неподготовленным — недопустимо.

— То есть кадровый ресурс, который может предложить Церковь для преподавания ОПК в школах, — это не священники, а миряне с богословским или религиоведческим образованием?

— Не обязательно богословским или религиоведческим. Это может быть человек с высшим светским педагогическим образованием, но вовлеченный по образу своей жизни в православную среду. Безусловно, и просто грамотный педагог, если даже он никогда не заходил в церковь, может провести урок. Но когда преподаватель говорит от сердца — это совершенно другое. Когда он через личный опыт рассуждает об иконописи или живописи, поэзии или произведениях музыкального жанра — это совершенно другое. И поэтому мы очень надеемся, что те педагоги, которые пойдут в классы, будут понимать изнутри, что такое Православие.

В то же время, если говорить о мирянах-богословах, у нас есть замечательные учебные заведения — Московская духовная академия, Православный Свято-Тихоновский гуманитарный институт и другие, которые готовы выпускать специалистов, способных преподавать в школе. Однако и это не тот ресурс, на который мы рассчитываем сейчас, в момент начала эксперимента по преподаванию, потому что даже эти институты не в состоянии обеспечить достаточно преподавателей, которые в апреле войдут в классы.

— Где же тогда брать преподавателей?

— В самих школах. Это педагоги, преподающие литературу, русский язык, историю, обществоведение. Они в состоянии совершенно спокойно пройти дополнительную подготовку и преподавать ОПК. Кроме того, для них это еще и дополнительный заработок, что тоже является неким стимулом успешно овладеть новой специальностью. Мы об этом как-то часто забываем, но это так, ведь любой труд должен оплачиваться. В этом смысле нехватки кадров нет.

А вот где необходим священник — так это на курсах повышения квалификации преподавателей. Там читать курс лекций для педагогов, которые потом пойдут вести ОПК, конечно же, должны люди, которые предмет знают изнутри. Это не должен быть светский религиовед, которому все равно, о чем читать: о Православии, буддизме и так далее. Поэтому мы отстаиваем мнение, что на курсах повышения квалификации предметную часть, составляющую основы православной культуры, должны читать священнослужители.

— Вы сказали, что преподавателю ОПК, чтобы говорить от сердца, нужно быть вовлеченным в православную среду. Возникает вопрос: достаточно ли среди школьных педагогов воцерковленных людей?

— Такие люди есть, и их немало. Конкретные статистические исследования мы не проводили, но практика жизни показывает, что воцерковленных преподавателей достаточно. Но здесь нужно быть очень внимательным. Воцерковление — это не формализованное понятие, его крайне затруднительно измерить, подсчитать и потом на его основе создать критерий, кому можно преподавать, а кому нет. Одна крайность — это когда педагог, которому в принципе все равно, кто такой Христос, преподает ОПК. Это путь в никуда. Хотя, конечно, возможна ситуация, когда человек и невоцерковленный, но просто порядочный начинает преподавать духовно-нравственную дисциплину: он погружается в тему, что-то для себя узнает, что-то чувствует, размышляет: «Мне надо вот об этом еще почитать, вот это посмотреть». И так может начаться процесс его воцерковления.

Другая же крайность — когда преподавать ОПК приходят те, кого мы называем «клинически воцерковленными». Это сущая беда. Такие люди, однажды придя к вере, стали ходить в церковь, потом прослушали какие-нибудь курсы — и изменили свою жизнь весьма своеобразно: закутали себя с ног до головы во все черное, надвинули «на глаза платочек» и решили идти рассказывать детям о том, что все в жизни — грех, возможно, исходя из своего печального доцерковного опыта. Вероятно, их личная жизненная мотивация оправданна, но к детям их подпускать нельзя.

В курсе «Основы духовно-нравственной культуры и светской этики» крайне важна воспитательная составляющая на основе тех знаний, которые ребенок получает в школе, и воспитать человека невозможно, если лишаешь его свободы. А методы «клинически воцерковленных» людей — именно такие. После них ребенок на всю жизнь будет считать Церковь тюрьмой и казармой. Условие нормального воспитания — свобода и ответственность. Свобода без ответственности — это распущенность, а ответственность без свободы — рабство. Потому мы должны научить ребенка делать свободный выбор, помня о собственной ответственности. Именно такая задача стоит перед Церковью и школой сегодня.

— Как воспитательная составляющая будет реализовываться?

— На конкретных исторических примерах. «Основы духовно-нравственной культуры и светской этики» — предмет культурологический, а не религиозный. Основные религиозные понятия введены в него для того, чтобы человек мог правильно ориентироваться в собственной культуре. А в культуре есть образцы нравственности. Причем это не только жития святых. Это и подвиги наших соотечественников, вдохновленных на освобождение своей страны от иноземцев. Чем защитники вдохновляются? Внутренними побуждениями. Здесь мы говорим о любви к родине. Или, например, откуда в человеке любовь к природе и как это сочетается с православным мировоззрением? Здесь мы рассказываем, что человек — со-творец, что в нем есть творческое начало. Мне кажется, что о таких вещах говорить с детьми просто необходимо.

— А не слишком ли сложно для детей 4-5-х классов рассуждать о том, что человек — сотворец? И шире: не станут для этих детей слова «духовная культура» красивой и сложной абстракцией, от которой в реальном мировосприятии ничего в силу возраста не изменится?

— Такая опасность есть, но не случайно, когда концепция учебного пособия по ОПК только обсуждалась, Святейший Патриарх Кирилл особо подчеркивал, что пособие должно быть обращено прежде всего к сердцу ребенка. Чтобы не просто давалась информация, но чтобы школьник мог ту или иную ситуацию на себя спроецировать и прожить. Нынешний учебник этому критерию соответствует. А кроме того, он создавался профессиональными людьми — психологами, педагогами, методистами — и адаптирован к тому возрасту, на который рассчитан. То есть последняя четверть четвертого класса и первая четверть пятого. И весь тот материал, который будет даваться на уроках, подобран с учетом программ других предметов, которые школьник в это время изучает. Например, в рабочей версии учебника ОПК для четвертого класса вскользь упоминались египетские пирамиды. Но по истории эту тему дети проходят только в пятом классе, поэтому решили текст нашего пособия подкорректировать и пирамиды оттуда убрать. Это частный пример, но тем не менее показательный: корреляция касается даже мелочей.

Есть еще один интересный момент: появление нашего учебника создает предпосылки для корректировки учебников и по другим предметам, скажем, по истории, литературе, биологии. Ведь если мы стремимся сформировать в школьнике мировоззрение, то должны и в других курсах говорить не только о естественнонаучной картине мира, но и о духовно-религиозной.

— А как конкретно проявится то, что учебник будет обращен именно к сердцу ребенка?

— Например, говоря о иконе Богоматери, возможно сказать не только о художественной ценности иконы, что, конечно же, важно, но и поговорить о матери. И ребенок сразу подумает о себе и своей маме. А через это возможно перейти и к обсуждению  взаимоотношений в семье в целом…

Однажды Святейшего Патриарха Кирилла спросили: «Как убедить людей в том, что нужно изучать ОПК»? Он ответил: «Спросите у родителей, хотят ли они, чтобы в старости дети о них заботились, а не сдали в дом престарелых? Если хотят, тогда пусть их дети начинают изучать курс «Основы православной культуры».