По окончании XIV Всемирного русского народного собора председатель Отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви епископ Зарайский Меркурий ответил на вопросы специального корреспондента журнала «Покров». Тема беседы — итоги прошедшего Собора.
— Владыка, как Вы оцениваете прошедший в Москве Всемирный русский народный собор?
— Итоги соборных деяний я всегда оцениваю положительно. В них представлен широкий срез народного мнения, которое высказывается по очень важным вопросам. А темы образования и воспитания сегодня актуальны как никогда. Но важно не только то, что Собор высказался. Гораздо важнее, чтобы соборный голос был услышан.
— Основываясь на предыдущем опыте — каково, на Ваш взгляд, восприятие обществом и властями рекомендации Соборов? К ним прислушиваются?
— Многое из того, о чем говорят на Соборе — воплощается. В Соборе участвуют лидеры партий, различных общественных движений, религиозные деятели, министры. Поэтому соборный голос доносится до власть предержащих. Мы, конечно, не можем претендовать на то, чтобы мнение Собора было стопроцентно исполнено, но очень многие вещи, о которых говорит собор, потом претворяются в жизнь на местах, в решениях, резолюциях каких-то партийных съездов, общественных организаций. Люди, движимые идеями, осуществляют эту работу уже по всему спектру своей деятельности. Но, повторяю, соборное слово не может быть обязательным к исполнению власть предержащими. Это просто голос, мнение, которое может быть услышано, на основании чего компетентные и ответственные перед Богом и обществом люди делают свое дело.
— Вы говорите, что власти слышат голос Собора. Но изменений к лучшему в образовании по большому счету не видно, наоборот, вводится ЕГЭ, идет разговор о платном образовании...
— Образование — это та сфера, которую невозможно реформировать одномоментно. Очень многое из того, что сейчас закладывается, в том числе положительного, мы увидим если не в удаленном, но все-таки в будущем. То, что мы сеем сегодня, взрастет не завтра, и даже не послезавтра, а, может быть, через несколько лет. Реформировать экономику или проводить реорганизацию какого-нибудь производства, мне кажется, намного проще. Старые станки убрали — поставили новые и уже получили результат. К сожалению, с такими же мерками многие пытаются подойти к вопросу образования. Поэтому может сложиться впечатление, что говорят много, на разных соборах, на разных форумах — а где же результат? Этот результат достигается постепенно. Поэтому я очень надеюсь на то, что наше общение с Министерством образования и науки, различные конференции, форумы, общественная дискуссия, которая идет, в частности, по законодательству в сфере образования способствуют тому, чтобы выработался единый подход к образованию в России. Образование — это процесс, очень длительный и многоступенчатый. Начиная с ясель, с детского сада, и заканчивая вузовским образованием, и дополнительным образованием в том числе.
— Госдумой одобрен в третьем чтении проект Закона об автономных образовательных организациях, где речь идет о внедрении при определенных условиях платного образования. Не приведет ли это к тому, что и в платной медицине: деньги берут, а лечить — не лечат?
— У нас, действительно, к сожалению, деньги берут не только, когда лечат, или обучают, но еще и тогда, когда ничего не делают. Это называется коррупция. А в том, что людям будут за деньги предлагать качественное образование — я ничего страшного не вижу. За все надо платить, тогда оно и ценится. Мы же хотели капитализма — вот вам и капиталистический подход. В 70-х годах прошлого века приехали в Россию врачи из Европы, посмотрели на наше медицинское обслуживание и сказали: «Такая медицина и у нас бесплатная». Поэтому, если мы стремимся к высококачественному медицинскому обслуживанию и образованию, то, конечно, за это надо платить.
Но вы говорите только об одной составляющей этого Закона. Однако он предусматривает многоступенчатую систему, сохранение казенных образовательных учреждений, которые будут финансироваться из бюджета. И этот момент тоже присутствует, насколько мне известно, в проекте закона. Образовательные стандарты гарантируют качество обучения, как в казенном, так и в автономных системах образования. Есть образовательный минимум, называемый стандартами, по которому все должны получить определенный набор знаний. Если кто-то хочет получить больше, ради Бога, никто ему не мешает. Пожалуйста — вместо одного языка, обязательного, можно изучать три, но за два других придется платить. Я ничего в этом не вижу страшного. Очень важно, чтобы наряду с этими организациями был сохранен статус помощи государством и негосударственным образовательным учреждениям.
Сегодня мы говорим как раз о наших школах, православных гимназиях, детских садах. Это негосударственные образовательные учреждения. И до сих пор они в некоторой степени финансируются за счет государства, поскольку преподают в соответствии с государственными стандартами еще и дополнительную, религиозную часть. Они финансируются государством, но насколько в законе будут прописаны эти гарантии, очень важно посмотреть сейчас, во время обсуждения этого законопроекта.
— На Соборе много говорилось о том, что закрываются сельские школы — в силу того, что они нерентабельны, их трудно содержать, там мало детей учатся...
— Это, конечно, проблема, но она затрагивает не только школы, это касается и учреждений здравоохранения, и Почты России, например. Если, в селе живет 20-30 жителей, конечно, содержание школы будет нерентабельным. Я думаю, что наша администрация, чиновники должны к этому вопросу внимательно отнестись и решить так, чтобы люди, которые проживают в сельской местности, не были ущемлены в своих образовательных правах.
— А Церковь планирует как-то на это влиять?
— Мы можем на это влиять так же, как и все граждане России, высказывая свое мнение. Может быть, где-то авторитетное, где-то частное. Но диктовать свои условия мы не можем. Законотворческий процесс — это же обсуждение, принятие единого согласованного вектора всех заинтересованных сторон и сил. Поэтому, конечно, я думаю, что в законотворчестве должны участвовать, прежде всего, люди компетентные, профессионалы. Иногда происходит так, что законопроекты обсуждаются теми людьми, кто их не читал и кто не имеет к этому никакого отношения. Поэтому, прежде всего, нужно послушать, что говорят об этом профессионалы.
— Как Русская Православная Церковь планирует поддерживать семью? Сейчас справедливо говорится о том, что воспитывать нужно родителей, и тогда не будет возникать никаких вопросов по поводу той же ювенальной юстиции, например...
— Это вопросы общекультурного уровня наших граждан. Разрушалась семья, целенаправленно рушились многовековые семейные устои, и мы сегодня имеем то, что имеем. А то, что делает Русская Православная Церковь — всем известно — она на протяжении веков не меняла своего отношения к семье, к браку, к воспитанию детей. Дети — это будущие родители. Поэтому мы и пытаемся сейчас говорить о духовно-нравственном воспитании и в светской школе, и в православных учебных заведениях. Чтобы люди имели внутренний глубинный нравственный стержень, основанный на многовековой традиции. Без этого никуда. Нельзя строить будущего, не учитывая прошлого, прошлое — это наш фундамент. Если мы на этом фундаменте прочно стоим, учитывая те ошибки, может быть, или положительные какие-то вещи, то у нас есть перспектива планомерного и нехаотического развития, духовного совершенствования. А если мы это не учитываем, нас будет трясти и лихорадить. Поэтому Русская Православная Церковь, используя все свои возможности и влияние, и в таких формах, как Всемирный русский народный собор, как Рождественские образовательные чтения, чтения в епархиях, проповеди, встречи с общественностью, богослужения, беседы с прихожанами, частные встречи — всегда говорит об одном и том же, и никогда не меняет свои позиции.
— Вы говорите о просветительной деятельности?
— Конечно. Мы все занимаемся этим — и миряне, и священнослужители. Есть Синодальный отдел религиозного образования и катехизации, который я возглавляю. Я думаю, что обозначенная вами цель относится и к работе отдела миссионерского, и работе отдела по делам молодежи, отдела по социальному служению и благотворительности. Это многогранная сфера человеческой деятельности. Нельзя человека просветить с одной стороны, он будет с одной стороны загорелый, а с другой — нет.
— Обладает ли Церковь для этого финансовыми возможностями? Есть ли у нее возможность помочь семье, в которой, скажем, родители — инвалиды?
— Может быть, вам покажется странным услышать это от меня, но я думаю, что вообще Церковь, как организация не должна решать финансовые проблемы прихожан. Но у Церкви есть другие возможности — обратить свой голос к тем людям, которые ответственны за социальное благополучие других людей. У нас государство занимается социальным обеспечением. Это совсем не значит, что Церковь не в состоянии помочь людям в каких-то сложных ситуациях, или приход, или община, или священник, например, как частное лицо. Слава Богу, сейчас это разрешено. В советское время всё было по-другому. Это было запрещено — вы знаете, что Церковь не имела права заниматься благотворительностью. Сейчас ситуация другая. В некоторых случаях Церковь берет на себя обязанности, например, по созданию детских приютов, по созданию домов инвалидов, по окормлению этих учреждений, это же тоже очень важная проблема. Но говорить о том, что Церковь готова взять на себя финансовые обязательства по решению всех этих важных вопросов, конечно, невозможно. Церковь не в состоянии этот вопрос решить. Это задача государства.
— А могут быть созданы православные центры поддержки семьи?
— Они есть, и создаются новые. Я думаю, что каждый приход — это православный центр поддержки семьи. Когда родители вместе со своими детьми приходят в церковь, они их воспитывают, им в помощь — воскресные школы, есть кружки при храмах и пр. Поэтому, я думаю, что если родители хотят, чтобы их дети были воспитанными и нравственными, то, конечно, им надо просто быть поближе к Церкви.
— Сейчас ощущается острая нехватка православных школ, детских садов, они создаются главным образом подвижниками на собственные средства...
— Вы сами ответили на свой вопрос. Проблема — не в дефиците школ, а в дефиците активности родителей, подвижников. У нас очень многие люди хотят прийти и пользоваться определенными благами, нас приучили к этому — что можно прийти, сливочки снять. Я думаю, что, если родителей волнуют проблемы воспитания своих детей, и они видят, например, что приход имеет возможности собрать ребят и обучать их, надо проявлять активность. Надо помочь в создании или приходской школы, или гимназии, или детского сада — того, что на потребу. Требуется стать инициаторами этого дела. Почему мы только смотрим? Разве это батюшка все должен делать? Нет. Никто не сказал, что будет легко. Вообще все хорошее очень трудно дается. И государство должно быть заинтересовано в том, чтобы были православные общины, которые воспитывают детей, должно стимулировать это. На доходы от свечек школу содержать невозможно.
— Имеется в виду совместная с государством программа...
— Совместная, конечно. Например, у нас нынче сократили финансирование православных школ в Москве, потому что они негосударственные. И очень остро чувствуется этот дефицит финансов.
— Люди платят довольно большие деньги за то, чтобы дети учились в этих православных школах, вузах...
— Насчет того, что люди платят большие деньги, я что-то не слышал. Какую-то сумму вносят, но это немного. В основном, эти школы содержатся либо приходами, либо благочиниями, либо они существуют при монастырях. Плюс пожертвования от спонсоров. Как сказал Святейший Патриарх, самые хорошие инвестиции — это инвестиции в образование и в детей. Это самые правильные вложения. Потому что деньги, вложенные в образование, обязательно дадут результат.
— На Соборе говорилось об образовании, а мы видим, что сократили финансирование православных школ в Москве...
— Собор не решает вопросы финансирования православных школ в Москве. Это не его задача. Собор называется Всемирный русский народный. Поэтому он говорит не только о православных школах города Москвы, но и о тех процессах, которые касаются всех наших соотечественников, независимо от того, в каком регионе они проживают.
Этот Собор по счету 14-й. Давайте посмотрим, что происходило у нас в обществе 14 лет назад? Кто присутствовал на соборах, как, каким образом это все строилось? Сегодня приезжают лидеры различных партий, и с иерархами, с духовенством находят общий язык, обсуждают различные вопросы, формируют близкие позиции. Слышится голос Церкви православной. Разве этого мало, если 14-15 лет назад наш голос никто не воспринимал? То, что мы имеем сегодня, — уже это большое достижение. Средства массовой информации проявляют внимание к тем вопросам, которые обсуждаются. И я абсолютно уверен в том, что и руководители соответствующих ведомств и министерств, которые участвуют в работе Собора, очень внимательно следят за тем, что говорится. Потому что это выражение общественного мнения, причем мнения достаточно критичного, но доброжелательного. У нас ведь есть критика продуктивная, а есть просто критика, когда шапками закидать могут. Так вот Собор — это продуктивная критика, и есть предложения конкретные. Это открытый диалог между государственными структурами и обществом. Я считаю, что это и есть самый большой результат Собора.
Журнал «Покров» № 6/2010
Отдел религиозного образования и катехизации/Патриархия.ru
