Решением Священного Синода Русской Православной Церкви от 26 июля 2010 года (журнал № 76) создана контрольно-аналитическая служба Управления делами Московской Патриархии, которую возглавил заместитель управляющего делами Патриархии игумен Савва (Тутунов). О работе нового церковного органа отец Савва рассказал в интервью обозревателю газеты «Известия» Борису Клину.

— Как математик из Франции стал «Патриаршим оком» в России?

— Я родился во Франции в 1978 году. Мама родилась во Франции в эмигрантской семье. Ее отец после революции покинул Россию в возрасте около 10 лет. Бабушка из той же среды. Однако мои родители познакомились в СССР, куда мама приезжала по работе. Здесь они и поженились, потом переехали во Францию. Семья наша верующая, я с детства ходил в храм, прислуживал в алтаре. После школы поступил в университет, изучал математику, получил диплом licence. В 1999 году решил поехать учиться в Московскую духовную семинарию. Затем учился в академии, принял монашеский постриг, работал в Отделе внешних церковных связей Московского Патриархата, преподавал в академии.

— Приехав в Россию, долго здесь осваивались?

— До поступления в семинарию я приезжал в Москву каждый год на два-три месяца. У меня здесь по отцовской линии бабушка и дедушка. Так что шока не было. Тем более что дома у нас говорили только по-русски.

— В блогах Вас называют «инквизитором»...

— Я бы дистанцировался от такого определения. Во-первых, сразу вспоминается «Великий инквизитор» Достоевского — и не хотелось бы в этот образ попадать... Да и исторические параллели тут хромают. Инквизиция на Западе была создана как следствие по делам веры, у нас же вопросами вероучения занимается Синодальная богословская комиссия. Кроме того, так сложилось, что инквизиция считается репрессивным аппаратом, а у нас другие функции, репрессивными их называть не стоит.

— Что или кого контролирует ваша служба?

— У нас два направления контроля. Первое — исполнение решений Архиерейских Соборов и совещаний, Священного Синода. Естественно, где-то возникают сбои: иногда из-за непонимания или незнания, а бывает, из-за недобросовестности. И надо отследить, где решения не исполнены и почему. Второе направление — работа по обращениям на имя Святейшего Патриарха. Ежедневно поступает некоторое количество жалоб. Жалуются на священников, епископов, настоятелей монастырей. В большинстве случаев это клевета. Писать кляузы у нас любят. В ряде случаев речь идет о халатности, зачастую допущенной по незнанию.

— Выезжаете с проверками?

— Инспекции случаются. Практику посещения епархий — подчеркну, с ознакомительными, а не инспекционными поездками — мы развивать будем. На то имеется благословение Святейшего Патриарха. Но в основном мы запрашиваем информацию, получаем ответы. Чаще неприятные ситуации удается исправить путем переписки, телефонных переговоров.

— А если не удается?

— Был случай, когда церковный суд одной из епархий не учел всех обстоятельств и осудил клирика. Обычным путем вопрос нам решить не удалось. Дело по нашему представлению рассмотрел Общецерковный суд, отменил решение и вынес другое — в пользу клирика.

— Очень часто священники сетуют на свое полное бесправие в отношениях с архиереем, который может просто запретить в служении.

— Всякий священник, считающий, что с ним поступили несправедливо, имеет право направить апелляцию на имя Предстоятеля. Патриарх Кирилл дал четкую установку: любая жалоба на его имя должна быть изучена, и на нее должен быть направлен обстоятельный ответ. Но такое обращение должно быть мотивировано. Ведь бывает ситуация, когда назначили священника на приход в деревню. Конечно, там тяжело. Но священником-то он становился не для того, чтобы служить только в кафедральном соборе или чтобы ездить на шикарных машинах и менять их каждый месяц... Но даже если запретили в служении, Святейший Патриарх уже говорил о необходимости задействовать таких священников для работы в Церкви. Есть много возможностей для социальной работы. До революции священников, находившихся под запретом, назначали псаломщиками — на меньшую должность, говоря мирским языком.

— Насколько часто конфликты между священниками и архиереями носят богословский характер? И приходится ли, разбирая споры, сталкиваться с ересями?

— Пока с ересями нам сталкиваться не приходилось, если не говорить о борцах с «ересью ИНН». Но это уже носит маргинальный характер. Если возникнет конфликт догматического характера, мы обратимся за экспертным заключением в Богословскую комиссию. Вообще должен заметить, что даже в древности догматические споры нередко носили не только богословский, но и личный характер. Достаточно вспомнить борьбу святого Кирилла Александрийского с еретиками. Очень эмоциональная была борьба... А сегодня бывает наоборот — под личную неприязнь пытаются подвести догматическое обвинение.

— Почему работа Церковного суда проходит в закрытом режиме?

— Дела, которые он рассматривает, носят личный духовный характер, выявляют какие-то личные грехи. В некоторой степени он подобен суду исповедующего духовника (это аналогия, не надо ее понимать буквально).

— В Церкви есть политизированные группы разных направлений, в том числе и радикального толка. Вы отслеживаете их деятельность или работаете только по заявлениям и жалобам?

— Не надо преувеличивать значение этих групп, они, опять же, довольно маргинальны. Мы ведем мониторинг, стараемся с ними работать. Бывает, определенное количество мирян очарованы их дискурсом, и для нас важно избежать того, чтобы эти верующие просто взяли и ушли. Ведь их души будут потеряны.

— Чем, кроме контроля, занимается контрольно-аналитическая служба?

— Анализом церковной жизни на местах. Мы всесторонне вникаем в деятельность епархий, используя информацию епархиальных отчетов, епархиальных сайтов, региональных СМИ, Интернета, блогов и обращений на имя Патриарха, в которых в той или иной форме содержатся сведения о жизни епархий. Мы выявляем слабые и сильные стороны епархиальной жизни, определяем, чем надо помочь, а потом об этом докладываем Священному Синоду и Патриарху.