В России началась долгожданная реформа службы исполнения наказаний. В связи с этим на новый уровень должна выйти и душепопечительская работа Церкви в местах лишения свободы. О задачах и планах недавно созданного Синодального отдела по тюремному служению его председатель епископ Красногорский Иринарх рассказал в интервью С.В. Чапнину, ответственному редактору «Журнала Московской Патриархии» (№ 8, 2010).
— Ваше Преосвященство, с чем связано создание Отдела по тюремному служению как самостоятельного синодального учреждения?
— Учреждение Синодального отдела по тюремному служению связано с рядом причин. С одной стороны, в нашей стране началось реформирование службы исполнения наказаний, в которой не все идет гладко, поскольку в этой системе сохранилось много репрессивных элементов еще с советских времен. Конечно, многое зависит от руководителей этой системы: насколько они консервативны и придерживаются старых норм или, наоборот, стремятся обеспечить заключенным сохранившиеся за ними гражданские права.
И здесь перед нашим обществом поставлена серьезная задача. Действительно, заключенный частично лишается гарантированных Конституцией прав и свобод. Однако те права, которые у него остаются, не должны быть только на бумаге. Поэтому сейчас предпринимаются попытки отделить уголовников и рецидивистов, то есть тех, кто уже несколько раз совершил преступления, от заключенных, которые осуждены впервые и не являются закоренелыми преступниками. Сегодня такие люди содержатся в местах заключения вместе с закоренелыми преступниками и фактически обрекаются на зависимость от уголовного мира. В руководстве Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) признают, что из 800 тысяч заключенных где-то около 300 тысяч могли бы получить иные меры наказания. Это могут быть серьезные штрафы или условные виды наказаний. Необходимо дать возможность провинившемуся человеку, оставаясь в гражданском обществе, исправить свою жизнь и доказать, что он не закоренелый преступник и может быть законопослушным гражданином. Надеюсь, что данное направление реформы будет иметь успех.
С другой стороны, создание нашего отдела говорит о том, что Православная Церковь в России подошла к рубежу, за которым необходимо организовать более широкое движение церковного тюремного служения. Для этого имеются человеческие ресурсы из числа священнослужителей и подготовленных верующих мирян. Вы знаете, можно учреждать сколько угодно отделов и организаций, но если нет кадрового ресурса, если нет людей, способных выполнять церковные послушания, то ничего не получится.
Время для такой работы действительно наступило. Могу судить об этом по епархии, которой я управлял в течение предыдущих восьми лет. Пермский край по количеству колоний и заключенных занимает третье место в России — после Красноярска и Екатеринбурга. На территории Пермской епархии имеется 46 пенитенциарных учреждений, в которых служат более 8000 сотрудников и содержатся более 27500 заключенных. В исправительных учреждениях действует 9 православных храмов, 3 часовни и 28 молитвенных комнат. В 26-ти пенитенциарных учреждениях несут постоянное пастырское служение 22 священнослужителя Пермской епархии, уполномоченных на тюремное служение указами правящего архиерея и начальника ГУФСИНа по Пермскому краю.
За организацию тюремного служения отвечает Епархиальная комиссия по взаимодействию с ГУФСИНом. Основные задачи такого служения — духовно-пастырское окормление православных сотрудников в учреждениях ГУФСИНа и воцерковление осужденных, пребывающих в местах лишения свободы.
Клирики епархии участвовали в круглом столе по вопросам психологической реабилитации сотрудников ГУФСИНа, находившихся в командировке на Северном Кавказе, а также в работе Общественного совета при ГУФСИНе по Пермскому краю, на котором обсуждались проблемы воспитания и реабилитации несовершеннолетних осужденных в Пермской воспитательной колонии. Был проведен Епархиальный совет, посвященный духовному окормлению пожизненно осужденных, которые содержатся в ФБУ ОИК 2 ИК2 в городе Соликамске. Результатом обсуждения стала миссионерская поездка священников в это учреждение, в ходе которой была достигнута договоренность о регулярном посещении священниками пожизненно осужденных заключенных.
Сказанное не означает, что все без исключения священники трудились идеально, ибо кто-то нес свое послушание по принуждению, однако большинство трудились по совести, как и полагается трудиться пастырю Церкви. Могу свидетельствовать, что они несли это церковное служение со смирением, прилагая максимум трудолюбия.
Глубоко убежден, что на сегодня в Русской Церкви достаточно сил, чтобы организовать более широкое движение по духовному окормлению заключенных. И надо отметить, что в целом эту задачу хорошо понимают и государственные структуры. Они ждут от нас более энергичного, более творческого труда на этом поприще.
— Как Вы видите задачи нового отдела? Что является приоритетным во взаимодействии с ФСИНом?
— Назову три основных направления. У нас уже имеется богатый опыт тюремного служения на постсоветском пространстве во всех епархиях. Естественно, где-то получается более удачно, где-то не так, как хотелось бы, потому что в каждой епархии священнослужители трудятся самостоятельно, отдельно от других. Взаимосвязи между ними практически нет, за исключением, пожалуй, секции на Рождественских чтениях в Москве. На этой площадке действительно собираются люди со всей страны. Они встречаются, беседуют, делятся своим опытом и изучают опыт других в области тюремного служения. Но это бывает только один раз в год. Поэтому важнейшая задача для нас сегодня — объединить православное тюремное служение и вместе с тем понять, какими реальными человеческими ресурсами среди духовенства и верующих мирян мы располагаем.
В сфере тюремного служения работает немало правозащитных и общественных организаций. Одни из них работают совершенно самостоятельно, другие готовы к сотрудничеству с Церковью. Этим организациям тоже нужно уделить внимание, особенно если они сами обращаются к Церкви и нуждаются в нас. Небольшие организации подобного рода неформально возникают и на уровне приходов. Есть, конечно, и значительно более крупные и влиятельные общественные инициативы. Надо с этим разобраться, собрать банк данных и понять, с кем и как мы можем сотрудничать. Я полагаю, что в Синодальном отделе такая информационно-аналитическая работа будет представлять самостоятельное направление.
Второе направление — и оно уже существует — это Центр духовного просвещения в местах лишения свободы. Здесь ведется энергичная работа, в том числе уделяется большое внимание обеспечению заключенных духовной литературой и предметами религиозного назначения. Мы должны заботиться о том, чтобы осужденные в местах лишения свободы имели достаточное количество книг Священного Писания, молитвословов и другой литературы религиозного назначения. Этим вполне можно заниматься на местах, на уровне епархиальных комиссий по тюремному служению. Это же могут делать и приходы, а также православные общественные и правозащитные организации. Синодальный отдел должен обеспечивать издание этого рода литературы в достаточном количестве и заботиться о наличии предметов религиозного назначения в тюремных храмах. Отдел должен сосредоточиться также на методическом обеспечении работы: составлять и распространять методические пособия для духовенства и мирян, издавать и распространять газету для заключенных, другие издания Синодального отдела. Необходимо использовать существующие возможности других церковных и светских изданий, профильных для нашей деятельности. Готовить публикации и видеоматериалы, вести переписку с заключенными, содействовать трудоустройству граждан, освободившихся из мест лишения свободы. Примерно так видится сегодня сфера духовного просвещения для заключенных.
Есть и другая важная задача: необходимо по-новому осмыслить, что та кое гуманитарная помощь для заключенных. Это же не только продукты питания или одежда. Необходимо ответить и на вопрос: что нам предстоит сделать для духовного просвещения в местах лишения свободы и как обеспечить достойную помощь храмам для заключенных, действующим в колониях. У них имеется большая нужда в иконах, нательных крестиках, лампадном масле, свечах. Эти храмы уже построены, руководители колоний часто сами находили спонсоров и средства для строительства. Но после того как храм построен, его необходимо содержать и обеспечивать всем необходимым для богослужебной деятельности.
В духовно-просветительской работе и пастырском окормлении важно не замыкаться только лишь на заключенных. Необходимо учитывать, что и сотрудники мест лишения свободы — в основном православные люди. Церковь не должна быть «только для заключенных». Она должна охватывать своим духовно-пастырским попечением всех — и заключенных, и персонал колоний. Эта задача в современных условиях не из простых, и пока трудно сказать, как это направление нашей работы должно быть организовано. В учебных заведениях ФСИНа очень важно учреждение факультетов православной культуры. Каждый выпускник — будущий сотрудник системы исполнения наказаний — должен ясно понимать значение свободы совести не только для заключенных, но и для каждого гражданина, чтобы с уважением и веротерпимостью относиться к религиозным переживаниям других людей. Если человек проявляет внимание к своим религиозным переживаниям, то он также будет уважать свободу совести и вероисповедания других.
Третье важное направление нашей работы — специальное духовное образование для духовенства и, что еще более важно, организация неких «курсов повышения квалификации» для верующих мирян, задействованных в тюремном служении. Представляется, что для последних основной формой обучения будут выездные семинары в епархиях, как одно-двухдневные, так и рассчитанные на срок до нескольких дней. Крайне важно, чтобы это направление работы Синодального отдела в епархиях строилось в сотрудничестве и при поддержке со стороны правящих архипастырей.
Наиболее сложной мне видится тема подростковой преступности, которая требует особого отношения и соответствующей подготовки к данному роду служения. Конечно, хороший пастырь найдет подход к любому человеку. Однако тюремное служение — особая сфера, и здесь даже опытным священнослужителям не лишним будет знать, что говорит об этом законодательство, какими правами здесь обладает Церковь, какие права и свободы сохраняются за заключенными в вопросах вероисповедания и в чем они могут быть ущемлены, где находится граница ограничения прав и свобод осужденного, пребывающего в местах лишения свободы. При этом иногда ограничения гарантий свободы совести касаются не только заключенных, но от этого страдают и православные сотрудники, лишенные возможности иметь храм вблизи от места несения службы или проживания.
Некоторые внутренние инструкции учреждений исполнения наказаний ограничивают возможности духовенства в их духовно-пастырском окормлении заключенных. Например, идет священник в колонию совершать Литургию, наравне со всеми проходит контроль, и его заставляют развернуть антиминс или раскрыть Святые Дары. Хорошо, если охрана не потребует еще и перетрясти все это своими руками, чтобы посмотреть, нет ли среди богослужебных предметов чего-либо «недозволенного». Многие священники говорят о том, что уже давно назрела необходимость духовного просвещения для сотрудников тюрем и колоний. Мы направляем священнослужителей совершать богослужения в местах лишения свободы и надеемся на понимание их особого статуса как совершителей церковных Таинств. Святые Дары, антиминс с частицей мощей святых мучеников, напрестольный крест и Евангелие, богослужебные облачения не могут быть предметами обычного досмотра для мирян-конвоиров и тюремной охраны. Мы понимаем, что режимные объекты имеют свои жесткие требования, но мы также вправе ожидать, что эта особая режимность будет когда-то учитывать и неприкосновенность для мирян священных предметов богослужебной утвари.
Итак, кратко подытожим сказанное. Первое — нужно собрать банк данных о тюремном служении в епархиях, а также о православных общественных и правозащитных организациях, чтобы иметь ясное представление, кто трудится на этом поприще и как предоставить им возможность объединения в широкое православное движение тюремного служения. Второе направление — это духовное просвещение для заключенных, а также для сотрудников колоний, включая и учебные заведения системы исполнения наказаний. Третье направление — создание дополнительного к семинарскому духовного образования для священнослужителей и специальных курсов для мирян, помогающих священнослужителям в несении послушания тюремного служения.
— Заключенный нуждается в попечении не только в тюрьме. Огромные проблемы у многих возникают после освобождения. Как вы видите эту работу?
— Приведу пример из жизни колонии «Белый лебедь» в Соликамске. Здесь содержатся около двух тысяч заключенных, из которых регулярно посещают храм около 150-200 человек. Если бы мы могли усилить работу в этой колонии, то процент посещаемости храма был бы намного выше. Но даже эти 10-20% заключенных оказываются никому не нужными, когда выходят на свободу. Кое-что в этом направлении делается при некоторых монастырях и приходских общинах. Что-то делают правозащитные организации. Но в целом это отдельные, частные инициативы. А для людей, освободившихся из заключения и желающих вернуться к нормальной гражданской жизни, хотя бы на первых порах необходим серьезный реабилитационный центр. Представьте себе: человек вышел на свободу, а у него нет ни семьи, ни дома, ему некуда возвращаться, и он в прямом смысле слова оказался на улице. Для него единственная возможность не попасть снова в криминальную среду — это пожить какое-то время в реабилитационном центре, чтобы социально адаптироваться, пока не найдется подходящая работа, а, может быть, и приобрести здесь какую-либо специальность. Необходима не только работа с заключенными в колониях, но и особая работа с ними в первое время после освобождения, хотя бы с теми из них, кто в колонии постоянно посещал храм и под воздействием Церкви стремился к духовно-нравственному возрождению.
Мы не должны забывать и о том, что общество обязано уделять больше внимания профилактике правонарушений и с детства прививать человеку понимание того, что нельзя преступать закон. Только при этом условии будет меньше людей, которые по молодости или ветрености своего ума, по какому-то недомыслию, а иногда и по нелепой случайности нарушают закон и оказываются в колонии за решеткой.
С другой стороны, чтобы иметь гораздо больший успех в деле духовно-нравственного воспитания заключенных, необходимо больше внимания уделять духовно-просветительской работе среди сотрудников пенитенциарных учреждений, как делает это Церковь среди гражданского населения страны. И тем не менее, самое главное для нас сегодня — это работа с заключенными и, прежде всего, с теми из них, кто не только осознает себя православным человеком, но и регулярно посещает храм. Церковь призвана разделить с ними свою ответственность за их будущее. Но сегодня это скорее доброе благопожелание Святой Матери-Церкви в отношении своих заблудших чад, чем реальная практика.
Мы теряем многих людей, освободившихся из заключения, и в итоге огромный труд церковных работников среди заключенных становится мало результативным. Это должно быть исправлено не одними только усилиями Церкви, но и встречным движением со стороны ФСИНа России и региональных учреждений исполнения наказаний.
— Вы заговорили про профилактику правонарушений среди молодежи, и здесь уместно вспомнить о ювенальной юстиции. Вокруг нее сегодня немало ожесточенных споров, но серьезной критике ювенальная юстиция подвергается только в той части, которая касается семьи. Между тем, к ювенальной юстиции относится и социально-психологическая реабилитация несовершеннолетних, как совершивших преступление и отбывающих наказание, так и несовершеннолетних жертв преступлений. Есть примеры успешной и востребованной работы в этом направлении. Например, Центр свт. Василия Великого в Санкт-Петербурге. Вам знаком этот опыт?
— Я знаком с проектами Центра Василия Великого в Санкт-Петербурге, но этого пока еще недостаточно, чтобы серьезно судить о результатах работы. Безусловно, все это чрезвычайно интересно и требует изучения. Но главное состоит в том, что это работает уже сегодня без всякого законодательного закрепления ювенальной юстиции в нашей стране. Если мы находим понимание со стороны силовых структур, если у нас есть человеческие ресурсы и хотя бы минимальное финансирование, то работа идет, и многое получается. В Пермской епархии, которой я управлял до назначения в Москву, существует детский приют для девочек и мальчиков при Свято-Лазаревском женском монастыре в Верещагино. При приюте действует конноспортивная школа на 200 человек. Когда местная милиция снимает с поездов подростков-беспризорников, то направляет их в этот приют, к монастырскому духовнику протоиерею Борису Кицко, который успешно работает с такими ребятами. Подростки вместе с местными казаками учатся верховой езде, обучаются в средней школе, трудятся в монастыре и, повзрослев, получают специальность для трудоустройства в самостоятельной жизни. В отечественной культуре и в нашем историческом опыте имеется немало весьма важных и полезных традиций в деле воспитания детей и молодежи, которые нам необходимо беречь и развивать.
Система ювенальной юстиции в целом полезна и актуальна. Но в наших исторических обстоятельствах к этому нужно подходить осторожно. Запад к созданию системы ювенальной юстиции шел постепенно — целые столетия потребовались. И даже при этом далеко не все проблемы разрешены удачно. Мне рассказывали, как в одной австралийской семье русского происхождения отмечали какой-то юбилей. Было много гостей, и в суете родители каким-то образом обидели ребенка, не уделили ему должного внимания по законам этой страны. Ребенок позвонил в полицию, приехали полицейские и забрали его из семьи. Потребовалось два года, чтобы родители смогли вновь вернуть его в семью, и все это время ребенок находился в ведении соответствующих служб. Представьте себе, что будет, если что-то подобное произойдет у нас, — перенесите это на нашу российскую действительность. Ребенка поместят в один из детских домов, откуда нередко выходят дети, которые пополняют колонии для малолетних преступников. Трудно сказать, где ребенку будет хуже — с родителями в своей семье или в интернате среди обездоленных детей, а может быть, и под надзором милиции. У нас общество еще не созрело для широкого введения ювенальной юстиции.
Но нельзя оставлять без внимания страдания детей из-за халатности, а иногда и преступности своих родителей. Таких родителей, если они действительно виновны, нельзя оставлять безнаказанными. Если родители алкоголики или наркоманы, преступают закон, не заботятся о своих детях и жестоко их избивают, то за это надо наказывать.
Однако у нас не очень-то любят исполнять законы, да и отсутствует материальное благополучие в стране, которое позволяет правительствам западных стран достойно применять законы и положения ювенальной юстиции. Я не вижу сегодня возможности применения этой системы в нашей стране в полном объеме. Необходимо постепенно и с разумной осторожностью внедрять элементы ювенальной юстиции.
— Тюремное служение — трудное дело. Все-таки это отдельный мир, своя система ценностей… Насколько широким может быть даже для духовенства тюремное служение?
— Если учесть, что у нас 800 тысяч заключенных и примерно четверть гражданского населения страны так или иначе имеет отношение к лицам, находящимся в местах лишения свободы или побывавших там, то православное тюремное служение в местах заключения должно быть очень широким. Там, где это требуется, Русская Церковь должна оказывать необходимое и достаточное по местным или региональным меркам духовно-пастырское окормление.
Общение со страдающими людьми — это всегда серьезная нагрузка. К примеру, не каждый священник легко переносит посещение онкологической больницы. Одно дело — совершить отпевание уже умершего человека, и совсем другое дело, когда человек умирает на твоих глазах и его нужно напутствовать в жизнь вечную, нужно найти какие-то животворные слова и утешить душу больного. Вот молодая женщина попросила причастить ее Святых Христовых Таин, а жить ей осталось несколько дней. Но у нее маленькие дети, и она переживает за их судьбу, боится оставить их сиротами. Я хорошо понимаю священника, который теряется, не зная, что можно сказать в подобных случаях и как утешить человека в безутешном горе.
А разве легче священнику в армии, когда офицеры или солдаты возвращаются из горячих точек, где они воевали, под пулями потеряли друзей или сами получили ранения, а порой и увечья, грозящие инвалидностью на всю жизнь? Как утешить таких воинов, порой обреченных, или утешить их близких и родных, потерявших своих отцов, мужей или сыновей?
Тюрьма по-своему сложна и наравне с другими видами служения является особой зоной пастырской ответственности. Везде священнослужителю прежде всего необходимо обладать жертвенной любовью и состраданием к человеку. Если священник имеет в своем сердце силу жертвенной любви, распятой на Кресте вместе с нашим Господом Иисусом Христом, он будет служить и в местах лишения свободы, и в других местах, связанных со страданиями человеческими. Если же он не обладает этой силой любви, то он не сможет стать настоящим пастырем Церкви, а будет лишь формально выполнять свои священнические обязанности. Недаром апостол Павел писал в Первом послании к Коринфянам: Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий (1 Кор. 13, 1).
Я прекрасно понимаю, что все люди разные. Так же и священнослужители: один может быть хорошим семьянином, молитвенно совершать богослужение, хорошо говорить проповеди, но он не сможет в силу определенных причин справиться с тюремным служением. Не сможет, к примеру, вынести особого зла и сквернословия, которые сконцентрированы в местах лишения свободы, жестокости или просто мужской или женской грубости, а порой и бескультурья со стороны заключенных или, что тоже не редкость, со стороны конвоиров. К тюремному служению нужно подбирать людей, обладающих благодатной силой жертвенной любви, способной перевесить на чаше весов окружающее зло за колючей проволокой. Надо ценить таких священнослужителей и проявлять заботу о них и об их семьях.
А у нас сейчас, к глубокому сожалению, кругом одни проблемы и главнейшая из них — кадры. Важно, чтобы архипастыри не переводили тюремных священников на другие послушания, ибо к этому роду служения нужно долго готовить человека. Это очень тяжелое служение. Но затакое жертвенное и крестное пастырское служение людям, оказавшимся в тюрьме по разным причинам, вознаградит Сам Господь, ибо со страниц Евангелия от Матфея звучат обращенные ко всем нам блаженные слова Господа Иисуса Христа: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо… в темнице был Я, и вы пришли ко Мне (см.: Мф. 25, 34-36).
Телефон Синодального отдела по тюремному служению: (495) 953-91-98.
