13 октября 2010 года было подписано соглашение о сотрудничестве между Московской духовной академией и Православным Свято-Сергиевским богословским институтом в Париже. Накануне декан Свято-Сергиевского института протоиерей Николай Чернокрак рассказал интернет-изданию «Татьянин день» об институте, специфике православного образования на Западе, Болонской системе и планах на будущее.
— Отец Николай, в духовные школы большинство студентов поступают, чтобы потом стать священниками. Каковы мотивации абитуриентов Свято-Сергиевского института?
— У нас никогда, с самого открытия, не было определенной политики. Свято-Сергиевский институт — это школа, в которой формируют студентов, дают им информацию в соответствии с академической программой. Конечно, мы даем богословское образование, которое может помочь священнику в его пастырской деятельности. Но делать священником — это не дело профессора, это дело епископов. Или, точнее сказать, дело Церкви, где она нуждается в священниках. Принятие сана — вопрос жизни отдельного человека, а не института.
Некоторые из наших студентов собираются стать священниками, другие — монахами, третьи — профессорами, четвертые — остаться простыми верующими людьми, которые могут, так или иначе, включиться в жизнь Церкви.
Конечно, это может быть обусловлено разницей между Россией и Францией. В России нужны священники, потому что это большая православная страна, открываются новые храмы, есть необходимость в приходских, воскресных школах. Но мы находимся в западном мире. В Европе Церковь административно «разбита на куски»: какие-то приходы находятся в юрисдикции Русской Церкви, другие — Вселенского Патриархата и так далее. На православные приходы во Франции священники приходят из разных стран: из России, Греции, Румынии, Сербии. И наши студенты, бывает, уезжают в Грецию, в Сербию, Румынию, и становятся священниками там. Многие остаются в Европе.
— А если остаются и не становятся священниками, как они устраиваются?
— Находят работу, женятся и продолжают жизнь.
— В Европе богословие сейчас востребовано?
— Не сказал бы, что слишком. Но интерес есть. Европа все-таки очень агностическая, здесь огромный упадок христианства. Допустим, если бы Вы меня спросили, христианская ли страна Франция, я бы сказал, что и да, и нет, потому что произошла сильная секуляризация общества. Многие люди формально христиане, но по существу — нет. Думаю, что в российском обществе такое тоже есть. Можно сказать, что общество «двойное»: есть действительно верующие церковные люди и есть масса тех, кто остается индифферентным.
— Ваш институт сотрудничает с другими учебными заведениями. Если у Вас учатся студенты других вероисповеданий или других конфессий, как строится сотрудничество с ними?
— У нас почти 90% студентов православные. Учатся люди или из православных стран — России, Украины, Болгарии, Сербии, Польши, Румынии, Греции, из ближневосточных стран, например, Египта. Так что у нас учатся студенты более 20-ти национальностей. Недавно мы организовали заочное образование, благодаря которому можно жить в другом городе, в другой стране и получить диплом богословия. И у нас очень много заочников, около сотни.
Что касается сотрудничества с неправославными вузами или обучения студентов иных конфессий. Это направление у нас тоже существует. С одной стороны — это чисто академическая линия, образование, с другой — миссионерство, потому что на Западе не знают достаточно хорошо, что такое Православие. И как его преподнести западному миру — это наш вопрос.
— И как же?
— Я думаю, через узнавание наших корней, через видение того, что Православие дает человеку. Мы можем как бы «раскрыть» его для Европы через преподавание, через книги, ведь европейцев очень интересует Православие. Конечно, необходимо знать специфику разницы между Православием и католичеством, чтобы люди имели возможность сравнить их и увидеть, что Православие — это нечто иное. Но нужно не только преподавать богословие, но и сделать так, чтобы люди напились «живой воды» Православия.
— Вы устраиваете совместные студенческие конференции, международные или на территории Франции?
— Да, такие конференции есть. Например, с протестантами. Каждый год уже на протяжении более чем 50-ти лет проходит совместный конгресс по литургическим вопросам.
На конгрессе рассматриваются всякого рода христианские литургические тексты, и каждый говорит о своих текстах, своей Литургии, своей молитве. Ставится вопрос о том, что объединяет христианский мир. Очень интересно, сравнить отношение к таинству брака, храму, иконам, посту и так далее. И происходит совместная работа. Но есть и другие темы. Например, войдут ли в Царствие Божие животные.
— Чем сегодня Свято-Сергиевский институт отличается от Московской духовной академии и других православных учебных заведений?
— Главное отличие — что мы находимся в Западной Европе, т.е. чисто географический фактор. А также то, что наш институт дает возможность встретиться православным из разных стран. У нас такая «школа-интернат», так что грек, ливанец, русский, серб, румын живут вместе. Мы формируем только людей не только интеллектуально, но и духовно. А поскольку студентов у нас немного, общежитие становится для них просто как семья.
И еще одна особенность — живя на Западе, мы думаем о западном мире уже с каким-то опытом, мы знаем этот мир изнутри. Так что у нас нет уже такой полемики, многие острые моменты сглаживаются. Например, уже очень много смешанных браков. У нас учится одна очень молодая дама, француженка, которая замужем за православным. Она окончила бакалавриат и теперь хочет делать магистерскую работу, чтобы сравнить католический и православный взгляды на брак. Так что жизнь на Западе придает нам некую оригинальность.
— Если сравнивать нынешних студентов и тех, кто учился, когда учились Вы, есть разница?
— По-моему, нет разницы. Я приехал в Париж совсем молодым студентом, мне был 21 год. Правда, я не знал французского, но говорил по-русски. Лекции были на русском языке, я в это время очень много читал русскую литературу, философию, религиозные книги. Теперь образование перешло на французский язык. Но язык — это не препятствие и не изменение основного содержания преподавания, потому что мы преподаем не только словами, но и духом. Язык — это способ, чтобы работать.
Я очень чтил и любил наших старых профессоров, это были почти все русские люди, многие родились в дореволюционной России, другие были потомками эмигрантов. Раньше в институте было больше русских, теперь у нас профессора из разных стран — Румынии, Греции. Раньше институт был более русский, но я лично считаю, что наш институт — это большая страница русской религиозной миссии.
— Вы стали ректором в декабре 2007 года. Какие у Вас сейчас планы?
— Я очень много работаю над организацией академической программой, потому что если программа хорошо организована, если профессора серьезно занимаются преподаванием, это даст плод. Самое главное — чтобы наши выпускники были зрелыми людьми, в том числе и в научном плане.
А другое направление — развитие связей с православными странами, в частности, с Россией. Очень хочется, чтобы у нас была братская связь, чтобы молодежь могла приезжать из России во Францию к нам в институт, чтобы профессора обменивались опытом, совместно издавались книги. Тут очень нужна поддержка России. Потому что на Западе нас все-таки меньшинство.
Вообще во Франции в русской среде всегда была идея такой встречи с Россией, в том числе нашего института с русскими духовными школами. Нам много что есть рассказать друг другу. Именно поэтому я так хотел приехать, встретиться с владыкой Евгением, с профессорами, студентами и многими своими знакомыми.
— Отец Николай, в этом году Московская духовная академия вступила в Болонский процесс. Как Вы считаете, что ей это может дать?
— Прежде всего — то, что дипломы будут признаваться. Вопрос этой реформы — не вопрос качества, это вопрос составления академической программы. Образно говоря, есть хороший пирог, и нужно решить, как его разделить на 7, 8 или 15 частей, как это все совокупить, чтобы молодой русский студент кончил часть курса тут, а потом мог поехать во Францию, Германию, Англию и продолжить учебу.
Но эта реформа не касается преподавания, стиля, содержания, просто нужно обсудить форму преподавания. Нельзя, чтобы это стало темой полемики, это просто вопрос наилучшего оформления программы. При этом каждая школа может все устроить по-своему.
Беседовала Ольга Богданова
