20 октября 2010 года отошел ко Господу епископ Архангельский и Холмогорский Тихон. Многолетний друг владыки архимандрит Закхей (Вуд), представитель Православной Церкви в Америке при Патриархе Московском и всея Руси, в интервью порталу Православие.ru поделился своими воспоминаниями о почившем архиерее.

— Отец Закхей, вы были близкими друзьями с почившим владыкой Тихоном. Не могли бы Вы немного рассказать нашим читателям о вашей дружбе, о том, что это был за человек?

— В первую очередь, хочу сказать, что для меня огромная честь называться его другом, потому что сам он действительно был настоящим, искренним другом, в полном понимании этого слова.

Я познакомился с ним еще во время учебы в Свято-Владимирской духовной семинарии в Нью-Йорке в 1990-х годах. Он приехал тогда вместе с будущим протоиереем Валентином Васечко, и они вдвоем очень хорошо дополняли друг друга: один был очень тихий, спокойный, а другой веселый и любвеобильный. Мы все думали, что тихий и спокойный станет монахом, может, даже епископом, а веселый — хорошим женатым священником. А получилось наоборот: тихий стал протоиереем Валентином, а веселый стал епископом Тихоном. Конечно, в нашей церковной жизни есть место для всех: веселых монахов и строгих монахов, веселых протоиереев и строгих протоиереев.

Хочу сказать, что действительно любить владыку Тихона было легко. Он тогда не знал языка, чуть-чуть понимал по-английски, но плохо говорил. Я также плохо говорил по-русски, но более-менее понимал, однако мы все равно нашли общий язык. Иногда мы общались через переводчика, иногда просто сидели и старались как-то понимать друг друга, и у нас это получалось.

После учебы он возвратился в Петрозаводск. Я некоторое время ежегодно ездил в Россию, посещал Псково-Печерский Свято-Успенский монастырь. Помню как он, узнав, что я буду в Пскове (это намного ближе к Петрозаводску, чем Нью-Йорк), попросил, чтобы я навестил его в Петрозаводске. В то время он был уже игуменом и секретарем епархии, и личным секретарем епископа Петрозаводского Мануила.

Я, конечно, с любовью и радостью откликнулся на его любезное приглашение и приехал к нему и увидел, что это уже не просто тот добрый, веселый семинарист, а ревностный служитель Церкви. Было заметно, как подействовала на него благодать священства. Он был очень активным, очень преданным Церкви, преданным своему архиерею, ревностно служил епархии и Церкви. Тогда он был настоятелем восстанавливающегося Александро-Невского собора. Он всегда был погружен в заботы, труды и послушания, но при этом не терял любвеобильности и способности шутить. Он в хорошем смысле был шутником, знал добрые хорошие сердечные шутки. Он всегда делал так, что все, кто был рядом с ним, чувствовали себя очень легко и комфортно. Это было заметно в семинарские годы и продолжалось до последних дней.

Несмотря на его высокий архиерейский сан, даже самый простой человек, находясь рядом, чувствовал себя свободно, удобно и без страха. Думаю, что это был действительно его пастырский и архипастырский талант: использовать свой сан, чтобы утешить духовно и сделать человеку приятно.

Тогда, после посещения Петрозаводска, я пригласил его к нам в гости. Тогда я нес послушание келейника у митрополита Феодосия, а затем переехал в Чикаго. Когда игумен Тихон, узнал, что я служу в Чикагской епархии, то очень сильно захотел приехать к нам. Он очень любил Тихвинскую икону Божией Матери, очень любил Божию Матерь вообще, и я думаю, что Матерь Божия его любила и ходатайствует за него пред Престолом Божиим. Так вот, отец Тихон очень хотел приехать и поклониться чудотворному Тихвинскому образу Божией Матери. Мы организовали этот приезд, и многие православные американцы тогда очень хорошо его запомнили. Когда я сейчас сообщил на нашем сайте о его кончине, то получил десятки писем от тех людей, которые помнят его еще по Чикаго. Это было для меня удивительно и приятно, что спустя столько лет эти люди его помнят и любят. Мы тогда же посещали и разных архиереев, и греческих, и наших из Православной Церкви в Америке. Он жил у меня в резиденции епископа, впоследствии архиепископа, Иова.

Для него было важным посетить Русскую Зарубежную Церковь, которая тогда еще не была в евхаристическом общении с Русской Православной Церковью Московского Патриархата. Мы все видели в нем настоящего человека Церкви. Это было очень заметно и, на мой взгляд, большую роль сыграло его происхождение, семейное воспитание и окружение. Его отец был уважаемым митрофорным протоиереем, все его братья имеют какой-нибудь церковный сан. Его сестра — матушка. В последнее время, я думаю, что такая семья — это важнейшая проповедь для окружающего мира, потому что это одно — проповедовать устами, а другое — проповедовать жизнью. И не только владыка Тихон, но и вся семья Степановых делает это до сегодняшнего дня.

— Вы могли бы еще немного рассказать о его епископском служении?

— Я могу сказать, что мое первое посещение Архангельской епархии было уже, когда владыка Тихон стал епископом. Конечно, это суровая епархия. Приснопамятный Святейший Патриарх Алексий очень мудро поступил, отправив молодого, активного и доброго архиерея именно туда — в этот суровый край. Можно было послать сурового, строгого монаха, и это было бы логично, так как сам климат этого края суровый и не всякий человек для него подойдет. Но Патриарх Алексий принял мудрое решение послать человека, который даже своим взглядом как-то утешал людей. Мне кажется, что людям, ежедневно сталкивающимся с суровостью студеного Архангельского края, требуются дополнительные силы, им необходимо, чтобы архиерей и своими мудрыми архипастырскими словами, и просто улыбкой, прекрасной и радостной, наполненными радостью глазами мог утешить, ободрить народ, паству, собратьев по служению. Я думаю, что это тоже было весьма важно для Архангельской епархии, которая полюбила своего владыку, и сейчас будет скучать без него.

Я неоднократно посещал его епархию, и один раз владыка благословил, чтобы я сопровождал его в архипастырской поездке. Мы поехали в город Котлас. И так это было непросто доехать туда, что я даже роптал, а он шутил: «Да, тебе сложно, но ты уезжаешь отсюда, а я здесь остаюсь». И поэтому я духовно трезвел, и понял, что для него самого, как человека не из этих мест, было все это не так просто, но он, тем не менее, принял это нелегкое служение, как послушание Церкви. Он родился в Костроме и это не такой северный город, как Архангельск, а сам всегда шутил: «я человек северный». Хотя, на мой взгляд, по темпераменту он был скорее южным человеком. Он смирился и старался чистым сердцем служить Богу и, конечно, людям, которые вверены ему от Бога.

— А какое особое качество еще Вам особенно запомнилось в общении с владыкой?

— Владыка Тихон удивительно умел общаться с людьми. Как-то на одной конференции я познакомил его с генконсулом США из Санкт-Петербурга. Кажется, это были дни Америки в Архангельске. Мне хотелось, чтобы консул посетил епархию, и мы организовали встречу. И вот сейчас я получил соболезнование от генконсульства в Санкт-Петербурге, потому консул и его помощники помнят владыку Тихона и благодарят за встречу и знакомство с таким искренним и очень гостеприимным архиереем.

Когда приезжали к нему в гости и православные и люди других исповеданий, он принимал их, как Христа. Это не экуменизм — это христианское гостеприимство. Он принимал и протестантов, и католиков, и кого угодно, как Самого Христа. Это свидетельствует о его большом православном сердце.

Помню, я сопровождал одну христианскую делегацию из Чикаго, которая состояла из православных, протестантов, католиков. Они пожертвовали средства на строительство Храма Христа Спасителя. Приехав в Россию, они захотели посмотреть и Архангельск, потому что они помнили владыку Тихона после его посещения Чикаго.

Мы приехали в этот северный город. Владыка в тот момент занимался устроением вагонного храма в поезде, чтобы посещать далекие места и города епархии, и как раз, благодаря его гостеприимству, благодаря встречи с ним и благодаря тому, что он пообщался с ними, эти американцы начали собирать деньги, чтобы пожертвовать ему для епархии. Он никогда их сам не просил, просто, когда он от чистого сердца рассказывал о нуждах епархии, о нуждах бедных людей, своей паствы, то гости легко и спонтанно откликнулись и захотели помочь. Это тоже, мне кажется, не только талант, но и дар Божий.

— У Вас есть какие-нибудь особо теплые воспоминания, связанные с общением с владыкой Тихоном?

— Я хочу сказать, что удивительно тепло было общаться с владыкой Тихоном. У него были прекрасные голос и слух. У них вся семья поющая — можно сказать, это у них в крови. Сам он очень любил петь песни, и очень много русских народных песен я узнал именно от него. Помню, как мы просто собирались, сидели за столом, вели теплые интересные беседы, духовные беседы. Пели приятные народные, чистые, добрые русские песнопения — это утешает человека, создается такая теплая дружеская атмосфера, которую редко найдешь, к сожалению, в последнее время.

Я, действительно, благодарен Богу, что успел встретиться с таким человеком.

Беседовал Василий Томачинский