В интервью ответственному редактору «Журнала Московской Патриархии» (2011, № 1) Сергею Чапнину о церковной жизни на Дальнем Востоке рассказывает епископ Архангельский и Холмогорский Даниил, управлявший Южно-Сахалинской и Курильской епархией в 2001-2010 гг.
— Ваше Преосвященство, недавно Сахалин посетил Святейший Патриарх. Каковы Ваши впечатления от этого визита? Что особенно запомнилось?
— До того как переехать на Сахалин, я около тринадцати лет исполнял послушание благочинного в Троице-Сергиевой лавре. Как правило, шесть раз в году к нам приезжал Патриарх. Вся программа и процедура приема были отработаны до мельчайших деталей. И тем не менее я каждый раз очень волновался. Что уж говорить о нынешнем, первом визите Святейшего Патриарха на Сахалин. Людей не хватало, программу порой приходилось корректировать на ходу. Это было очень волнительно, ответственно и вместе с тем очень почетно. Ведь приезд Патриарха был своего рода подведением итогов деятельности епархии за все время ее существования.
Запомнилось посещение Патриархом храма святого Александра Невского — единственного Патриаршего подворья на Дальнем Востоке. Финансировался этот проект благотворителями из Екатеринбурга. Строительство храма было очень затратным как по времени, так и по средствам. Все лето у нас шли дожди, что, естественно, мешало строительству. Вдобавок земля, выделенная под храм, находится в заболоченном месте, так что много сил ушло на черновые земляные работы. Сам храм был построен по уникальной технологии, которая способна противостоять сырости, характерной для наших мест. В общем, работа была проделана колоссальная. И Святейший Патриарх по достоинству оценил наши труды.
Еще один чрезвычайно волнительный момент был связан с богослужением на праздник Рождества Пресвятой Богородицы, когда против нас, казалось бы, ополчилась сама природа. Прогноз на этот день был крайне неутешительный. Обещали проливные дожди и шквалистый ветер. Со всех сторон нам все советовали отказаться от намерения проводить Литургию на площади перед собором из опасения, что ветер просто разрушит конструкции помоста, унесет крышу, а людей зальет дождем. Но поскольку на службу должно было прийти много народа, который бы просто не вместился в собор, мы все-таки решили провести Литургию на улице. И действительно, в восемь часов утра пошел проливной дождь. К началу евхаристического канона поднялся шквальный ветер, а над площадью нависла свинцовая туча. Ну, думаю, сейчас нашу сцену просто снесет. И вот, когда Патриарх начал читать евхаристическую молитву, ветер неожиданно стих. Когда мы приехали в гостиницу, которая расположена рядом с площадью, выяснилось, что как раз в тот момент, когда у нас шел евхаристический канон, в районе гостиницы начался сильнейший ливень. То есть туча, о которой я говорил, переместилась в сторону и вылилась там. Вот такое маленькое чудо.
Если говорить о визите в целом, конечно, у нас ничего бы не получилось, если бы не помощь местной администрации, которая заранее скрупулезно проработала детали встречи Патриарха. И хотя на Сахалине ни разу не принимали Предстоятеля, все было организовано на самом высоком уровне. А уж как встречал Патриарха народ Божий — это надо было видеть. Люди буквально плакали от радости, хватали Святейшего за руки и не хотели отпускать. У нас мало солнечных дней, погода в основном ветреная и пасмурная, часто идут дожди, случаются тайфуны. Конечно, это влияет на людей, придавливает их к земле. А тут народ как будто проснулся, воспарил от земли к небу. И наблюдать это было волнительно и радостно. Я уехал в Москву через две недели после визита Патриарха, а народ еще жил встречей с Предстоятелем. Это было главной темой всех разговоров.
— В чем Вы видите главные проблемы жизни людей на Дальнем Востоке?
— Ситуация на Сахалине непростая. Людям здесь жить очень трудно. Сказывается суровый климат и нестабильная экономическая ситуация. Многие города приходят в упадок и получают статус поселков. А поселки в свою очередь становятся селами. Но главное, люди испытывают духовный голод. У нас нет такого количества святых мощей и древних икон, как на материке. У людей нет чувства сопричастности к Вселенскому Православию, они очень болезненно ощущают свою замкнутость, оторванность от остального мира. Я даже заметил, что, если священник на Сахалине долгое время служит на одном приходе — особенно это касается островов, — он начинает духовно «буксовать». В этом случае я приглашаю его послужить неделю или две в соборе. Батюшка послужит, пообщается с собратьями, прихожанами и уезжает обратно уже окрыленным, «заряженным». И этого заряда ему на какое-то время хватает. Многие просто не могут в силу финансовых причин и нехватки времени выехать на материк. У меня десять лет прослужил один иеромонах, который до принятия монашества ни разу в жизни не был ни в одном монастыре. Традиции настоящей монашеской жизни он увидел совсем недавно, когда ему удалось наконец-то побывать в Троице-Сергиевой лавре.
Ситуация на островах тяжела не только в духовном плане. Порой там отсутствует элементарная инфраструктура, не хватает специалистов, и прежде всего медиков. Слава Богу, вот уже несколько лет Фонд Андрея Первозванного привозит на Курилы врачей-специалистов, которые по пятнадцать часов в сутки принимают людей, ставят диагнозы, лечат, выписывают рецепты.
— Залогом успешной православной миссии является участие в миссионерском служении не только священнослужителей, но и мирян. Насколько активно ваши прихожане участвуют в церковной и общественной жизни?
— Увы, деятельных мирян у нас не хватает. Не в последнюю очередь это связано с тем, что наиболее активные люди, не видя здесь жизненной перспективы, при первой же возможности стремятся уехать на материк. Многие уезжают после выхода на пенсию, поскольку жизнь на Сахалине довольно дорогая. Во всяком случае проводить на Сахалине свою старость согласны не все. Вот недавно одна из наших прихожанок — кореянка — впервые за 30 лет своей жизни съездила в Троице-Сергиеву лавру. И эта поездка ее так впечатлила, что теперь она готова бросить все, продать квартиру и переехать жить в Подмосковье.
Другой пример. Одна наша прихожанка — учительница местной школы — недавно впервые побывала в Третьяковской галерее. Она была потрясена тем культурным богатством, которое она там увидела. Вернувшись, она мне сказала: «Владыка, наши дети были бы другими, если бы увидели это». И она права. Я вижу, как преображаются наши сахалинцы, когда я привожу их, например, в Лавру, где каждый метр земли имеет свою историю. Люди начинают по-новому воспринимать окружающий мир, ощущать связь с историей России. Такие поездки можно было бы сделать регулярными, будь у нас в Москве свое подворье. Это сразу бы решило вопросы с едой, ночлегом, другими организационными и бытовыми моментами.
— Вы упомянули о корейцах. Много ли их среди ваших прихожан?
— Не скажу, что много, но они есть. Вообще корейцы очень дисциплинированный народ. У них очень прочные семейные устои и традиции, развита клановость. Я заметил: если кореец приходит в храм, он постепенно начинает подтягивать и своих родственников. Конечно, мы искренне радуемся каждому обращению. Вместе с тем немало корейцев и среди сектантских миссионеров. Поэтому наряду с православными корейцами есть корейцы-пятидесятники, адвентисты и др.
— После визита Святейшего Патриарха на заседании Священного Синода было решено усилить миссионерскую деятельность на Дальнем Востоке. Каково Ваше видение ситуации? Как это должно происходить?
— Патриарх очень внимательно отнесся ко всем нашим проблемам. В качестве возможной помощи он предложил создать на Сахалине подворья крупных российских монастырей. Если это удастся сделать, мы получим хорошее подспорье. Ведь на подворья будут приезжать монахи, сюда будут привозить святыни. Наконец, это будут полноценные приходы, которые получат регулярную кадровую, духовную и материальную поддержку с материка. Кроме того, Патриарх отметил, что необходимо время от времени привозить на Сахалин древние почитаемые иконы и мощи для поклонения. Ведь, как говорит русская пословица, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Хорошо было бы наладить периодическое посещение Сахалина творческими коллективами, которые бы выступали у нас с концертами, потому что наших людей необходимо образовывать не только в духовном, но и в культурном отношении. Было бы очень неплохо, если бы к нам чаще приезжали миссионеры — как священники, так и активные миряне. Ведь когда люди видят перед собой верующего человека — умного, открытого, образованного, — который с готовностью и радостью рассказывает им о своей вере, они действительно начинают задумываться, начинают понимать, что Православие — это не какая-то музейная, этнографическая религия, а живая вера, которая дает уверенность и надежду.
А вообще подобное решение Синода не может не радовать. Это свидетельство того, что в центре обратили внимание на проблемы окраин. Возникло понимание, что именно здесь идут самые тяжелые духовные бои. В частности, речь идет о противодействии сектантам, которых у нас, к сожалению, немало и которые ведут себя очень активно.
Мы как пограничная застава, задача которой состоит в том, чтобы задержать противника, до тех пор пока не подойдут основные силы. Для того чтобы застава справилась с этим, ее нужно укреплять.
— А сколько храмов было на Сахалине до революции?
— До революции на Сахалине было десять храмов. Это были простые деревянные церковки, которые в советское время полностью уничтожили. Сохранились только фотографии. Сейчас по мере возможностей мы стараемся строить новые храмы. Это лучше, чем переделывать под храм бывшие клубы, магазины или точки общественного питания. К примеру, один из наших храмов устроен в бывшей пивной, и многие люди, которые раньше тут напивались, а бывало, и дрались, просто психологически не могут воспринимать это место как дом Божий. Другое дело, что построить у нас храм очень непросто. Один благотворитель, при помощи которого был построен храм на острове Шикотан, оценив объем затраченных средств, заметил, что где-нибудь в Костроме он построил бы на эти деньги пять куда более вместительных храмов. У нас все дороже в два-четыре и более раз. Любой типовой проект приходится заново пересчитывать с учетом девятибалльный сейсмики.
— Владыка, что поддерживает Вас в вашей деятельности как правящего архиерея одной из самых отдаленных епархий Русской Православной Церкви? Создается впечатление, что вся жизнь на Сахалине соткана из трудностей и лишений.
— Знаете, когда я приехал на Сахалин, то почувствовал свою немощь. До этого в Лавре мне приходилось общаться в основном с паломниками, которые приехали поклониться мощам преподобного Сергия. Как правило, к тому моменту они уже являлись воцерковленными людьми, много знали, и я судил о церковном народе именно по ним. А здесь по приезде меня окружили совсем другие люди, тоже добрые, верующие, искренние, но ничего не знающие о Православии. И я сразу вспомнил слова апостола Павла, просившего избавить его от ангела сатанина. По толкованию святителя Иоанна Златоуста, ангел сатанин — это те препятствия, которые апостол испытывал на пути своего миссионерского служения и через которые всякий раз проявлялась сила Божия, совершаемая в немощи. И проявления этой Божественной помощи, Божественной благодати затмевали скорби, которые испытывал апостол Павел в своем миссионерском служении. Так и здесь, когда видишь, что, несмотря на все сложности, люди все-таки слышат голос Божий, обращаются ко Христу и начинают ходить в Церковь, это доставляет необыкновенную духовную радость, которая окрыляет и дает силы для дальнейшей работы.
