Счастливая мысль взимать плату за возможность высказаться периодически посещает всех, кто так или иначе связан со средствами массовой информации. Теперь коммерческие планы наиболее предприимчивых представителей СМИ распространились и на Слово Божие.
На эту мысль натолкнули обращения в Московскую Патриархию редакций крупных периодических изданий — газет «Россiя» и «Комсомольская правда». Обращения эти были облечены в очень благожелательную форму; в самых общих выражениях их смысл сводился к следующему: наша газета регулярно публикует материалы о Православии, это не дань моде, а востребованная информация для читателей и т. д. Суть же обращения выглядела достаточно недвусмысленно: Церкви предлагалось платить за «нужные» публикации по коммерческим расценкам.
Причем никакого секрета эти расценки не составляют, поскольку, очевидно, такие же благожелательные письма-предложения рассылаются оными редакциями и в другие учреждения и организации. Так, полоса в «Россiи» стоит 90 тыс. руб., в «Комсомольской правде» просят 420 тыс. руб. за четырехполосный выпуск.
«Что нельзя купить за деньги, то можно купить за большие деньги», — персонаж советского кинематографа был прав. И, если его правота ощущалась в те времена, когда рыночные отношения еще только робко проявлялись в отдельных сферах жизни социалистического общества, то сейчас, в эпоху развивающегося капитализма в России, актуальность этого высказывания приобрела поистине свойство императива. Может быть, и не совсем нравственного, но — все же.
На самом деле, кто из нас ныне может быть настолько наивен, чтобы полагать, что каждый гражданин имеет право, а, главное, возможность беспрепятственно высказаться на страницах периодических изданий по тому или иному поводу? Кто станет отстаивать тезис о независимости средств массовой информации от источников их финансирования или тех сил, которые эти источники держат под контролем? Кому придет в голову надеяться на то, что возвестить миру о чем-то очень важном и нужном возможно без определенных материальных затрат?
Вряд ли среди нас отыщутся такие простаки. Годы, прожитые и пережитые нами в условиях «дикого» передела собственности и девальвации всех без исключения ценностных категорий (не только и не столько материальных), приучили нас к тому, что слово, а тем более — печатное слово есть такой же товар, как и все другие. И оно имеет свою цену. Подчас весьма и весьма высокую. И — нет правил без исключения! — не подверженную законам рынка, то есть не подверженную девальвации.
Это замечательное свойство печатного слова давно подмечено наиболее дальновидными представителями «четвертой власти», и они уже не первое столетие благополучно развивают рынок, на котором идет торговля словами, идеями и мнениями. То, что этот рынок до сего времени развивается, нет сомнений: до сих пор остаются сферы общественной жизни, слабо «разработанные» энтузиастами торговли информацией. Одной из таких областей является, по их мнению, жизнь Русской Православной Церкви. И вот теперь, похоже, предпринимаются попытки этот рынок освоить.
При этом обоснование для размещения публикаций на духовно-нравственные темы звучит безупречно: «Учитывая проблемы, возникающие в связи с потерей духовных ориентиров, сотрудничество с Московской Патриархией по освещению активной позиции Русской Православной Церкви и вопросов социального служения видится особенно важным и актуальным. Если мы не будем откликаться на существующие проблемы, делая вид, что ничего особенного не происходит, люди перестанут нам верить». Абсолютно справедливо отмечается, что информация, касающаяся религиозной жизни, особенно полезна в связи с распространением сектантских теорий и практик, несущих в себе заряд общественной опасности.
Действительно, очень важно то, чтобы Православная Церковь, равно как и другие крупные традиционные религиозные сообщества, имела бы возможность выразить свою позицию по тем или иным проблемам на широкую аудиторию — в газетах, на телевидении или радио. На самом деле, при существующем положении дел подчас справедливыми бывают упреки в адрес священнослужителей в том, что они недостаточно активно высказываются в связи с различными проблемными или конфликтными ситуациями, возникающим в обществе.
Но почему же религиозные сообщества, объединяющие миллионы наших сограждан и потому — по законам демократического государства — могущие рассчитывать на то, что к их голосу прислушаются не только рядовые верующие, но и средства массовой информации, — почему они должны еще и платить за то, чтобы им предоставили возможность высказаться?
Вероятно, информационный рынок, существующий и функционирующий по законам «века сего», не способен воспринять тот факт, что Церковь, когда она несет верующим слово евангельской проповеди, распоряжается не то чтобы не товаром, а — даже не тем, что ей принадлежит: слово проповеди — это слово Божие, принадлежащее Ему Одному. Уже по одной этой причине Церковь никогда не сможет примириться с тем, что ей предлагают нынешние СМИ: платить за саму возможность проповеди. В конечном итоге, с этим не должно мириться и государство, которое в основном своем законе, Конституции, закрепило право «исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения» (ст. 28).
Так вот это самое право свободно распространять религиозные убеждения и ускользает из жизни нашего общества и из поля зрения государственной власти. Иначе не стали бы возможными такие коммерческие предложения, с какими в последнее время все чаще приходится сталкиваться представителям Церкви. И не было бы желающих заработать ни на свободе слова, ни — тем более — на Слове Божием.
И дело тут даже не в том, что Церкви предлагают платить за право проповедовать. Для того чтобы понять всю абсурдность данной ситуации, попытайтесь представить, чтобы деньги за размещение материалов соответствующей тематики потребовали бы, допустим, у школьных преподавателей или работников горнодобывающей промышленности, или вообще, у представителей какой-либо отдельной национальности — странно, не правда ли? Скептики, пожалуй, могут заметить на это, что сейчас на самом деле ни одна значительная публикация не появится без уплаты соответствующего «налога на свободу слова», который больше похож на рэкет. Насколько они правы, трудно сказать. Но нельзя согласиться с тем, что эта ситуация нормальна.
Судя по всему, нынешние СМИ склонны наполнять термин «свобода слова» неким новым смыслом. А смысл этот сводится к тому, что масс-медиа должны иметь возможность свободно манипулировать чужими словами, идеями и мыслями. Манипулировать как товарами — соответственно, за деньги. Или за «очень большие деньги». Которые, как накрепко отложилось в сознании многих представителей «четвертой власти» еще с советских времен, могут купить все.
Константин Холодов
