Как сегодня складываются отношения Церкви с государством, может ли она влиять на власть, удается ли Церкви сохранять независимость и почему она никогда не превратится в оппозиционную силу? На эти и другие вопросы в интервью порталу «Интерфакс-Религия» ответил председатель Синодального информационного отдела В.Р. Легойда.
— Не так давно СМИ распространили Ваши слова о том, что Церковь никогда не превратится в силу, оппозиционную власти. Некоторые увидели в этом сигнал лояльности, который Церковь подает властям в преддверии выборов. Как Вы прокомментируете такую интерпретацию?
— Я прекрасно понимаю, что среди какой-то части журналистов бытует мнение о слишком тесном сближении Церкви с властью. Соответствующий вопрос нам периодически задают, прозвучал он и на недавней встрече с журналистами в Синодальном информационном отделе. Те мои слова стали ответом именно на такой вопрос, это не было заранее подготовленное, специальное заявление, как кое-кто пытался представить.
Я сказал, прежде всего, о том, что Русская Церковь никогда не была так свободна от государства за всю свою историю, как сегодня. Вряд ли с этим кто-то будет спорить. Ведь даже идеал симфонии, который предполагает, в том числе свободу Церкви от государства, никогда и нигде не был полностью воплощен — ни в Византии, ни у нас.
Что касается русской истории, то здесь он даже в качестве идеала был отринут (не формально, конечно, но, по сути) в синодальный период, когда Церковь как структуру стремились превратить чуть ли не в одно из государственных министерств. Про советское время и говорить не приходится. Поэтому сегодняшняя ситуация, конечно, уникальна как раз с точки зрения свободы Церкви от государства, даже вне контекста того, каким это государство является. Государство сознательно не вмешивается во внутреннюю жизнь Церкви, и Церковь решает свои собственные вопросы так, как она хочет. А ведь еще совсем недавно, в советские годы, государство могло вмешиваться, например, в назначения епископата. Не официально, конечно, но воздействие оказывалось...
— Но ведь Церковь как социальный институт не может быть абсолютно независимой, дистанцированной от государства, в пределах которого она существует?
— Так ведь даже максимальная независимость Церкви от государства не означает невозможности взаимодействия. И Церковь, и государство имеют свои попечения об обществе — то есть, о людях. И когда в церковных благотворительных организациях, например, кормят бездомных, у них же не спрашивают свидетельство о крещении перед тем, как налить тарелку супа. Церковь — это еще и институт гражданского общества, в России ее паства сегодня — до 80% населения страны. Похожая картина на Украине, в Белоруссии и Молдавии. Пусть даже далеко не все эти люди живут собственно церковной жизнью, но они являются православными по самоидентичности. Кому-то это может не нравиться, но цифры, как и факты — упрямая вещь.
Конечно, Церковь не может избежать взаимодействия ни с обществом, ни с государством. Собственно, Церковь и есть в этом смысле очень большая часть общества. Есть взаимодействие, есть даже взаимовлияние — но оно не отменяет той независимости, о которой я говорил.
Что касается оппозиционности. Когда я говорил, что Церковь никогда не будет оппозиционна государству, я имел в виду в первую очередь то, что Церковь не станет заниматься политической борьбой. Ведь что такое оппозиция? Это сила, стремящаяся проводить политику, в той или иной степени противную существующей в государстве политике. Для чего? Чтобы самой стать у власти. Очевидно, что у Церкви нет и не может быть такой цели.
Конечно, есть сферы в жизни общества, которые не могут не волновать Церковь. Например, проблема образовательных стандартов. Мы пытаемся найти точки соприкосновения в этом вопросе с министерством образования и науки, с Рособрнадзором, но это не значит, что наша обеспокоенность будет выражаться в оппозиционных митингах и запуске скандальных роликов на YouTube. Мы не фрондируем, но хотим конструктивного решения проблем, пытаемся взаимодействовать с людьми, которые за это ответственны. Мы хотим, чтобы образование действительно было бы силой, созидающей нацию — наряду с верой и семьей. И очень рады, что находим взаимопонимание в этих вопросах.
Или возьмем, например, тему благотворительности. Напомню, что сама идея милосердия появилась еще на Руси благодаря Церкви. Эта идея была принесена к нам греческими митрополитами, была воспринята народом и властью и со временем, под воздействием Церкви благотворительность стала, в том числе и функцией государства. Тем, кто захочет сразу вступить со мной в спор, предлагаю для начала познакомиться со взглядами на этот вопрос выдающихся русских историков, например, Василия Ключевского.
— Как Церковь относится к различным политическим партиям?
— Сегодня многие говорят: почему Церковь общается с партиями? Потому и общаемся, что разные партии представляют интересы, в том числе разных социальных групп. Общение представителей Церкви с различными партиями не означает поддержки Церковью той или иной политической программы, но и не исключает взаимодействия в вопросах социального служения, образования и так далее.
Если говорить о Федеральном Собрании, то здесь ведь пишутся законы для всех наших граждан. Не для марсиан же. Почему Церковь не может участвовать в диалоге с законодателями, раз мы знаем и представляем позицию общественности по многим вопросам? Кроме того, взаимодействием с властью у нас на общецерковном уровне занимается Cинодальный отдел по взаимоотношениям Церкви и общества — структура, где работают высокопрофессиональные ответственные люди.
Очень важно понимать, что в политической борьбе сталкиваются силы, которые придерживаются разных взглядов на вопросы, как лучше развивать государственное управление, как регулировать вмешательство государства в дела экономики и прочее. В большинстве своем это те вопросы, которые для веры не имеют принципиального значения. Поэтому Церковь естественным образом в эту борьбу не вмешивается. Церковь стремится к тому, чтобы в обществе существовал консенсус по поводу базовых мировоззренческих ценностей, а не по поводу степени вмешательства государства в экономику страны.
В чем, на мой взгляд, одна из ошибок нашего политического истеблишмента? Иногда создается впечатление, что политические партии, конкурируя друг с другом, как будто пытаются решать вопросы добра и зла, представляя оппонентов едва ли не исчадиями ада, а себя — единственными носителями добра и общего блага. Но смена власти, смена правящей партии не должна приводить к социальным потрясениям и к замене ценностного базиса в жизни народа. Вопросы добра и зла решаются не на партийном, но на мировоззренческом уровне. Поэтому Церковь, в том числе в диалоге с политическими партиями, настаивает на необходимости такого общественного консенсуса, чтобы базовые ценности в жизни народа каждый раз после выборов или смены властной элиты не подвергались ревизии. Это происходит тогда, когда политическая партия пытается играть роль псевдоцеркви, создает квазирелигию. Все это мы уже проходили в советское время.
— Может ли Церковь давать оценку конкретным шагам и решениям власти?
— Говоря о том, что Церковь не станет оппозиционной силой, мы этими словами вовсе не заявляем безоговорочную поддержку любому действию власти, но подчеркиваем две вещи: во-первых, то, что Церковь не занимается политической борьбой, не включается в нее.
А во-вторых, это утверждение не означает, что Церковь никак не будет влиять на власть. Но о каком влиянии может идти речь? О влиянии через нравственные оценки, через воздействие на совесть. Как подчеркнул недавно Святейший Патриарх Кирилл в передаче «Слово пастыря», у Церкви не может и не должно быть никаких политических рычагов воздействия на власть — ведь в этом случае она потеряет доверие народа. Но единственная возможность для Церкви влиять на власть имущих, равно как и на «безвластных, на богатых и бедных, на образованных и простецов — это проповедовать слово Божие».
Возьмем тех, кого сегодня называют православными политиками, предпринимателями и прочее, то есть людей во власти и бизнесе, которые всерьез относятся к своей вере. Конечно, Церковь хочет, чтобы эти люди — бизнесмены, чиновники — понимали, что их Православие проявляется не только в помощи строительству храма, но в совестливом исполнении своих служебных, профессиональных обязанностей, чтобы они стремились к такому исполнению своих обязанностей. Здесь — да, безусловно, есть влияние Церкви на власть, но это влияние не на политическую борьбу, а на человеческую совесть.
Кроме того, у Церкви на Руси всегда было «право печалования» — ходатайства перед властью за тех, кто обижен или осужден. Сегодня порой слышны упреки по поводу якобы пассивности Церкви в этом вопросе. На самом деле, к Святейшему Патриарху нередко обращаются с просьбами подобного рода, и Церковь выступают с соответствующими ходатайствами — тогда, когда считает такие шаги оправданными. Нередко, кстати сказать, пишут с жалобами на местных чиновников, на работодателей, на сотрудников органов внутренних дел... Конечно, это письма не совсем по адресу — Церковь не может приказывать чиновникам, как им себя вести, это не ее функция. Но в случаях, когда, повторяю, считает это оправданным, может ходатайствовать, печаловаться. Это всегда было и останется долгом Церкви. Но это не значит, что обо всех таких шагах мы стремимся рассказать публично — у Церкви нет задачи заниматься самопиаром.
Не могу здесь не упомянуть и огромную работу Церкви с ФСИН. Что это, как не проявление заботы о людях, находящихся в заключении? Кстати сказать, именно представители юридического сообщества недавно выступили с предложением о вхождении священников в комиссии по помилованию. А это тоже возможность печалования об осужденных.
— Но достаточно ли этих нравственных оценок? Сегодня можно встретить мнение отдельных церковных публицистов о том, что Церковь должна занять более критичную позицию по отношению к происходящему в стране, вместо того, чтобы, по их же словам, «молчать»...
— Очень опасно, если люди в Церкви незаметно для себя переходят какую-то границу и вместо пастырей становятся политиками или общественными деятелями. У нас есть печальный опыт начала 1990-х годов, когда священники, увлекаясь идеями справедливости и преобразования общества, в итоге едва ли не отказывались от веры. Во всяком случае, из Церкви они уходили. И это очень тревожные звонки.
Кроме того, люди, которые любят говорить, что Церковь должна указывать руководству страны на его ошибки, нередко сами очень не хотят, чтобы Церковь указывала им на какие-то нравственные (точнее, безнравственные) поступки. Святейший Патриарх недавно сказал о том, что никакой большой начальник не решит за людей их повседневные проблемы — если люди сами не научатся гражданской ответственности. Говоря, что Церковь — не оппозиция, мы подчеркиваем и то, что она своей нравственной проповедью обращается не только к сильным мира сего. У нас разве только политики и олигархи требуют нравственного внимания, а все остальные — нет? Церковь — это не институт по работе с элитой, она обращается ко всем. Грубо говоря, и к тем, кто не должен повышать тарифы на ЖКХ, и к тем, кто должен отстаивать свои права и добиваться того, чтобы эти тарифы не повышались.
— Церковь неоднократно заявляла, в том числе и на недавнем Архиерейском Соборе, о недопустимости для священников участвовать в избирательных кампаниях, агитации за ту или иную партию или кандидата. А вдруг сейчас, в предвыборный период, какие-то прецеденты все-таки будут происходить — листовки в храмах, призывы с амвона голосовать за того-то или за того-то?
— Документ о практике заявлений и действий иерархов, духовенства и мирян во время предвыборных кампаний, который был принят Архиерейским Собором, совершенно однозначно еще и еще раз расставляет все основные акценты в этом вопросе. Этот документ подтверждает то, что уже и так является нормой поведения для священнослужителя, — не участвовать в избирательной кампании, не агитировать за избираемых политиков и так далее. Это совершенно очевидные вещи, которые ранее были вполне четко обозначены в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви». Думаю, если во время грядущих выборов в России начнет происходить нечто подобное тому, о чем Вы говорите, это будет прямым отступлением от норм церковной жизни.
«Интерфакс-Религия»/Патриархия.ru
