В выпуске программы «Слово пастыря» от 28 мая 2011 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл продолжил отвечать на вопросы телезрителей.
Доброе утро, дорогие телезрители.
К нам поступил вопрос от Екатерины Васильевны Хромовой из Санкт-Петербурга.
«Ваше Святейшество! В последнее время наблюдается некоторая активизация по привлечению к участию в делах Церкви мирян. Это очень радует, как и то, что голос народа Божиего стал слышнее. За это Вам огромная благодарность. Но находятся среди верующих и те, кто считает такие действия излишними и ведущими к обмирщвлению Церкви. Большинство, правда, с этим несогласно, но ведь нельзя подобные настроения не учитывать».
Спасибо за вопрос. Он важен, потому что есть люди, которые действительно не понимают, почему сегодня усиливается роль мирян в жизни Церкви. Должен сказать, что обмирщвлением Церкви это не грозит. И для того чтобы доказать этот тезис, я хотел бы еще раз напомнить, что такое Церковь.
Ошибочно под Церковью подразумевать только иерархию — епископов, священников, диаконов или тех людей, которые работают в Церкви. Церковь — это весь народ Божий. Церковь являет себя тогда, когда она совершает Божественную Евхаристию вокруг своего епископа или священника, и каждый в Церкви имеет свое служение. И мирянин, то есть крещеный член Церкви, — это не статист. Мирянин — это тот, кто несет особое служение в Церкви. Быть мирянином — это тоже служение, и посвящаемся мы на это служение через Таинство Крещения.
Поэтому когда в Церкви все делает только иерархия или духовенство, а миряне лишь присутствуют на богослужении, то это очень опасно для жизни Церкви, потому что в ней не реализуется самый главный принцип церковного бытия: Церковь — это община веры, это народ Божий, объединенный вокруг своего епископа.
А к чему приводит то положение, когда миряне не принимают участия в жизни Церкви? Существует такое понятие, как секуляризация: это когда священное, в том числе и церковное, отделяется от общественного. Понятие это обычно применяется к оценке общественной или государственной жизни, но его же можно применить и к жизни церковной. Когда миряне отделены от реальной жизни Церкви, когда они являются членами Церкви лишь по названию и по редкому посещению храмов, то происходит некая внутренняя секуляризация религиозного сознания. Мирянин не связывает себя с Церковью — он живет своей жизнью, он вспоминает о Церкви в лучшем случае раз в неделю, а в худшем — два-три раза в год.
Для того чтобы Церковь в полной мере проявляла свою природу в реальной жизни, в церковную деятельность должны быть вовлечены и миряне; и сегодня по милости Божией это вовлечение происходит. Кто строит и восстанавливает храмы? В первую очередь миряне. Кто участвует в делах благотворительности и милосердия? Кто направляет на эти проекты свои средства? Кто реально участвует во всех этих добрых делах? Это миряне. Кто занимается с молодежью, с детьми в воскресных школах, в церковных детских садах и в гимназиях? Опять-таки миряне. Кто в первую очередь несет современному обществу свидетельство о христианской вере? Миряне — те самые, которые разговаривают со своими коллегами на работе или просто в поезде, в самолете, когда человек не стыдится сказать, что он христианин и когда он отвечает на поставленные ему вопросы.
Мне приходится по роду своей работы, своего служения часто читать биографии людей, которые поступают в духовные учебные заведения или в монастыри, или испрашивают благословение на монашеский постриг или на принятие сана. Нередко в этих биографиях люди рассказывают о своем жизненном пути, причем не только формально: где учился, где работал, но и о том, как пришел в Церковь. И вот на что я обратил внимание. Чаще всего люди в сознательном возрасте обращаются к вере через общение со своими друзьями, со знакомыми. Потом второй шаг — прийти в церковь и послушать. Но первое, что чаще всего обращает человека мыслью к Богу, — это разговор с друзьями, когда он или она вдруг узнают, что их сосед, друг или знакомый — верующий человек. И когда верующий человек способен рассказать о своем религиозном опыте, рассказать о вере — это чаще всего и бывает первой искрой, которая потом способствует возгоранию религиозного чувства человека.
Служение мирян не менее важно, чем служение священнослужителя. И благодарить Бога нужно за то, что все больше и больше мирян вовлекаются в это служение.
И такой еще вопрос. «Скажите, пожалуйста, отчего в молитвах и в богослужении довольно часто употребляется слово "страх", "страх Божий": "Господи, всели в мя корень благих, страх Твой в сердце мое" (из молитв на сон грядущим). Неужели для того чтобы верить, нужно испугаться? Наше общество ведь убеждают избавиться от страхов, присущих прошедшему тоталитаризму. А вообще, разве страх не парализует и не делает человека неспособным к сознательным поступкам?» Вопрос от Марины Павловны Левитанской из Москвы.
Марина Павловна, страх Божий — это не тот страх, в результате которого адреналин в кровь выбрасывается. Существует страх, который мы физически переживаем, инстинктивный страх. Но страх Божий — это не физиологическое понятие. Страх Божий — это этическое понятие. Страх Божий — это сознательное помещение человеком самого себя в систему евангельских ценностей, ценностей Откровения, когда верующий понимает, что выход из этой системы или нарушение этой системы опасно для его жизни. А чем опасно? А тем, чем было опасно грехопадение первых людей. Согрешили люди, и прервался контакт с Богом, человек оказался предоставленным самому себе: «Иди, в поте лица добывай хлеб свой (см. Быт. 3, 19). Лови рыбу, пили деревья, обустраивай жилище — все делай на свой страх и риск».
Жизнь с Богом — это всегда опора на Божественную силу. Грех эту опору разрушает, и мы становимся одинокими со всеми вытекающими последствиями — и для земной жизни, и для жизни вечной. Вот почему люди и боятся нарушить Божию заповедь — это опасение нарушить Божию заповедь и называется страхом. Никакой дрожи от этого страха нет. Этот страх не парализует сознание, но он помогает сориентировать свою жизнь в соответствии с Божиим законом, с Божией правдой и всеми силами держаться за эту правду, какие бы искушения и соблазны, какие бы человеческие слабости нас от этой правды ни отлучали.
Одна из проблем современного человека заключается в том, что никакого страха Божиего для него не существует. «Если Бога нет, то все дозволено», — так об этом сказал Достоевский. И мы с вами являемся живыми свидетелями того, что происходит с личностью и обществом, когда из жизни человека изгоняется Божий страх. Вот поэтому мы и просим Господа вселить страх Его в сердце наше — для того чтобы через этот страх удержаться от греха, а значит, сохранить связь с Ним, ту самую связь, которая только и спасает человека, делает человека чище, светлее и добрее.
И такой еще вопрос.«Известно, что преисподняя у нас традиционно ассоциируется с адским пламенем. Когда я в этом году наблюдал страшные пожары в Подмосковье, то начал понимать, откуда пошло это представление. Но недавно в одной книге я прочитал, что диавол — это вечный лед, который никогда не растает. Возможно ли вообще к духовному миру, даже темному, применять физические параметры?» Из письма Георгия Ивановича Смурзина, поселок Ильинский Московской области.
Георгий Иванович, человек так устроен, что ему нужны образы. От нас сокрыто, что собой представляет вечная жизнь. Но нам даны некие образы, причем образы, понятные для любого человека. Что может быть страшнее огня, который испепеляет человеческое тело? Это образ беспредельного страдания. Неслучайно, что ад ассоциируется в сознании людей с огнем и пламенем. Физический огонь и пламя — это, конечно, образ.
Кстати, на вас произвели впечатление пожары лесные, а вот на слушателей Спасителя производили впечатление иные пожары. Геенна огненная, о которой говорит Слово Божие, — это долина под Иерусалимом, куда свозили остатки обрезанных деревьев, особенно срезанных ветвей виноградной лозы, и там сжигали. Каждый, кто был в Иерусалиме, знал, что такое геенна огненная. Мы же должны понимать, что под этими физическими образами скрывается некая духовная сущность, и должны понимать, что ад — это страдания, причем те страдания, которые начинаются в этой, земной жизни через адское состояние души и переходят в вечность. Да сохранит нас Господь от ада на земле и в вечности.
На этом я заканчиваю нашу передачу. Пусть Божие благословение пребывает с вами и до новых встреч.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
