Решения Священного Синода о разукрупнении ряда епархий Русской Православной Церкви прокомментировал главный редактор журнала «Фома», председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата В.Р. Легойда.
«Почему Патриарх Кирилл не объявляет открыто о начале крупной реформы — разделении епархий? Почему не говорит внятно о ее смысле и целях?» — такие вопросы зазвучали в эти дни на фоне последних церковных новостей. За вопросами следуют недоумения: «Когда на территории одной нынешней епархии появится несколько новых, кто из епископов будет отвечать за отношения с местным губернатором?» Недоумения переходят в подозрения: «Вряд ли увеличение числа епископов что-то изменит… Они ведь привыкли исключительно к командно-административной системе управления, как и зачем сближаться со священниками и приходами — им непонятно…»
Такая риторика в свою очередь вызывает недоумение уже у меня. Особенно когда так рассуждают люди с богатым опытом церковной жизни в современной России. Но поскольку такие вопросы все же возникают, нужно еще раз к теме вернуться и повторно обозначить вводные.
Прежде всего: что касается открытости и гласности, то никаких необъявленных реформ в Церкви не происходит, о целях и задачах разукрупнения епархий Патриарх Кирилл, Священный Синод и представители синодальных структур говорят постоянно. С самого дня своего избрания Патриарх указывает на самую острую, реально существующую проблему в жизни нашей Церкви: сделать так, чтобы не только храмы восстанавливались, но чтобы люди, которые в эти храмы должны зайти, внутренне менялись к лучшему. Для этого священнослужителям необходимо в реальности выйти на проповедь, как заповедовал Христос: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф 28:19). К тому, чтобы такая проповедь стала подлинным фактом, Патриарх без устали призывает. Но при этом говорит, что на этом пути есть масса трудностей. И одна из них заключается в том, что нынешняя система церковного управления сложилась в синодальный период, а затем пережила советскую власть — а значит, изначально была «заточена» под совсем другие цели и задачи. И без некоторых изменений в этой системе многих нынешних вопросов просто не решить. Потому что решать их (об этом Патриарх напоминает едва ли не в каждой проповеди) церковные люди могут только сообща, только плечом к плечу. И в этом смысле крайне важно, чтобы епископы — люди, которым дана церковная власть — сблизились со священниками и мирянами на приходах. Только так можно увидеть и понять их трудности.
Сами критики разделения епархий пишут и признают, что в нынешней ситуации иной священник может за всю жизнь ни разу не побывать лично на приеме у своего архипастыря. Те же самые критики могут сами найти на карте России епархии, где из-за колоссальной территории или густо расположенных храмов архиерей в принципе не сможет не то что вникать в жизнь каждого прихода, но даже хотя бы регулярно его посещать… Нормально ли это? Святейший Патриарх Кирилл считает, что нет. И говорит об этом в своих проповедях, каждая из которых является фактически провозглашением программы преобразований.
Да, мы знаем, что среди епископов существуют люди, скажем так, властные. Но считать, что сближение епископа и священника никак не изменит ситуацию, — значит, загонять ее в окончательный тупик. А как иначе поступать? Какое свое решение предлагают критики разделения епархий? Причем те же самые критики недовольны тем, что архиереи часто не пытаются решать конкретных проблем конкретных приходов и только формально принимают решения, спущенные сверху. Но они и не могут реально влиять на ситуацию в приходах — они ее просто не знают. Потому что некоторые епархии по своим размерам больше иных Поместных Церквей. И в отсутствие человеческого контакта с настоятелями храмов, им из епархиального управления отправляются бесконечные циркуляры, которые только и могут продемонстрировать священнику, что он якобы лишь винтик в большом церковном механизме. Святейший Патриарх не хочет, чтобы священники были винтиками. Он, наоборот, работает, чтобы связь между христианами укреплялась. «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга» (Ин 13: 34). Трудно любить того, кого совсем не знаешь.
И совсем уж грустно слышать тех критиков, для которых самый трудный вопрос — один: «Как же теперь выстраивать отношения с местной администрацией, когда архиереев — трое?!» Часто эти же критики недовольны якобы излишней близостью церковных иерархов с властями. Но само разделение епархий — по сути и есть ответ на такую критику. Как видно, церковное служение и отношение с паствой для Церкви важнее, чем отношение с губернатором.
И наконец, я бы очень аккуратно использовал слово «реформа» применительно к решениям о разделении отдельных епархий. Рубить сплеча никто не собирается. Дробление происходит медленно, осмотрительно и, как видно, точечно. Есть на карте места, где это по-настоящему назрело. Например, на Северном Кавказе одна епархия объединяла совершенно разные республики, а на Дальнем Востоке расстояние между ближайшими храмами может достигать сотни километров…
Само собой, процесс дробления епархий — многоступенчатый. Трудности будут возникать. И эти проблемы будут обсуждаться. Не только церковными журналистами и блогерами, но и в специально созданном для этого органе — в Межсоборном присутствии, куда входят как церковные, так и светские эксперты. Но на данный момент ни о каком «умалчивании» в отношении разделения епархий со стороны Священноначалия говорить невозможно. Людям, которые следят за выступлениями Святейшего Патриарха и внимательно читают решения Синода, все происходящее — ясно.
