В интервью журналу «Нескучный сад» председатель Синодального информационного отдела В.Р. Легойда рассказал о современном состоянии церковно-общественного диалога.
— В дореволюционной России можно было учить и обличать — Церковь была государственной, и право Церкви говорить было ей делегировано обществом. Сегодня часто приходится за это право бороться — с умным, дерзким, неуважительным противником. Может быть, все дело в поиске правильного тона, который является следствием понимания, знает ли Церковь сегодня то общество, в котором живет? Считает ли она, что действует в обществе православном, где является априорно авторитетной?
— Я не согласен с противопоставлением таких понятий, как Церковь и общество. Потому что часто, когда говорят о Церкви и обществе, в контексте вашего вопроса, под Церковью почему-то понимают священнослужителей, а под обществом — всех остальных. Но таких двух групп, в которые входит либо одно духовенство, либо все миряне, не существует…
В богословском понимании Церковь — это Тело Христово. Члены Церкви — те, кто присоединился к Ней через таинство крещения и подтверждает свое общение с Церковью через таинства исповеди и причастия. Если мы говорим о Священноначалии, о тех, кто занимается церковным управлением, то им хорошо известна разница между количеством называющих себя православными и людей действительно воцерковленных, то есть стремящихся жить по Евангелию. И свою проповедь Церковь — священники и миряне — обращают во многом и к людям невоцерковленным, но называющим себя православными. Потому что христианство — это путь. Путь человека и человечества. Невозможно просто ходить в храм, приступать к таинствам — и на этом успокоиться и считать себя христианином. Возьмите Средневековье, которое справедливо называется временем максимального присутствия церковных институтов во внешней жизни Европы. Но это время знает такие безнравственные вещи, которых даже в безумном современном мире нет. Например, когда во время голода матери ели своих детей.
Евангелие — это не домашнее задание, которое можно выполнить за один день. Человек сколько будет жить, столько будет идти ко Христу. Так и общество постепенно идет, отступая от этого пути и вновь на него возвращаясь. Даже общество, которое называет себя христианским.
Поэтому ничего уникального в современной ситуации нет. Посмотрите на апостольскую эпоху, первые века истории Церкви. Люди, которые называли себя христианами, отдавали свою жизнь за Церковь. Но в это время были и нестроения, и разномыслия, были предатели. Недавно один человек сказал мне: «Реальность нужно сравнивать с реальностью, а не с нашими представлениями о том, какой она могла бы быть». Поэтому, когда мы начинаем критиковать какие-то явления в жизни современной Церкви, мы должны одновременно видеть и идеал (и стремиться к нему), и реальность.
Сегодня в нашей церковной жизни проявляются негативные явления, которые не были заметны раньше. Многие люди, обнаруживая эти явления и не понимая их природы, начинают обвинять тех, кто, напротив, пытается преодолеть нестроения в жизни Церкви. Но этот негатив — результат не последних лет, а проявление многих накопившихся проблем. Именно сейчас эти проблемы подвергаются осмыслению, о них начинают говорить. Это та грязь, которая выходит на поверхность, когда начинают уборку.
Есть вещи, понять которые проще не в беседе, а во время молитвы, исповеди, беседы с духовником. Я считаю, что точка напряжения церковной жизни, ее пульс — в отношениях духовенства и прихожан. Человек, приходящий в храм, должен каждый раз выходить из него преображенным. Каждое слово проповеди должно показывать, как Евангелие связано с жизнью современного человека. Именно в этом — нерв церковной жизни, в первую очередь, а не во внешних реформах и распоряжениях. Ведь священнику, чтобы научиться зажигать сердце человека, не нужны указы Патриарха. И в том, что сейчас этого нет, — главная проблема церковной жизни.
В то же время не могу не отмечать усилившуюся в последнее время некоторую агрессию против Церкви и верующих, которая проявляется в конкретных поступках — избиении священников, нападении на людей, которые внешне ассоциируются с христианами. Хотя жертвами таких атак становятся не только христиане — вспомним недавнее убийство ректора исламского университета на Кавказе. Это конечно, проявления ненависти, а глубинной причиной любой ненависти является грех.
— Не получается ли так, что люди слышат от Церкви ее мнения по разным социальным, общественным, этическим и прочим вопросам, но самой сути ее, жизни в Боге — откуда эти мнения рождаются и дают ей право высказываться, не понимают. И возникает протест: Церковь «всюду лезет».
— Конечно, но так было всегда. Как могут внешние, то есть неверующие, нецерковные люди познать суть Церкви, не находясь в Церкви? Ведь природа Церкви Божественна, Церковь основана Христом, является Его Телом. Становясь членами Церкви, мы становимся членами не какого-то «социального института», как называют сегодня Церковь многие, а Тела Христова. Наше членство в Церкви выражается не через согласие с Ее общественной позицией, с официальными церковными документами, опубликованными в Интернете, но через участие в таинствах — крещении, исповеди, причастии.
Кроме того, иногда верующие люди, критически настроенные по отношению к себе и к Церкви, говорят: мы сами во всем виноваты, по нам судят о Церкви, мы не подаем верного примера. С одной стороны, это так. Но с другой — они забывают о том, что называется невидимой бранью. Которая проявляется как в личном измерении, так и в общественном, то есть действия зла и согласие на зло — грех. Принимающий как самые невинные, так и самые откровенные, агрессивные формы. Когда апостол Павел говорит «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:19), он поясняет дальше «Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех». (Рим. 7:20) Так что не нужно сбрасывать со счетов наличие зла в человеке и проявление зла в обществе.
Поэтому я не согласен с мнением, что якобы в критике Церкви виновата сама Церковь, а бедные обманутые люди злятся на нас потому, что просто не знают, какие мы хорошие. Есть непонимание от незнания, а есть непонимание от нежелания знания, от злобы, обиды. Но, конечно, людям нужно объяснять то, что мы поняли сами.
— В общественных дискуссиях Церковь нередко предстает в роли обвинителя: музейщики виноваты в том, что «не отдают наши иконы, храмы и т.п.», художники, писатели, режиссеры воплощают «демоническую действительность», рекламируют порок, мода — почти то же самое. Но может ли обвинительная позиция быть миссионерской? Что нужно сделать, чтобы заблуждающийся человек не стал «врагом»?
— Не думаю, что здесь есть универсальный рецепт на все случаи жизни. Я убежден, что в некоторых дискуссиях, в отдельных телевизионных программах просто не нужно участвовать, особенно духовенству. Конечно, каждый, прежде чем участвовать в чем-либо, должен спросить сам себя: а нужно ли мне говорить? Здесь не может быть безошибочных вариантов. Люди всегда будут совершать ошибки. Есть удивительный пример к нашему разговору — итальянский монах Джироламо Савонарола. Савонарола, живший в конце XV века во Флоренции, очень яростно выступал против того, что наблюдал тогда в Католической Церкви — монахи ходили в расшитых золотом одеждах, нарушали обеты, имели детей и вообще мало были похожи на аскетов. Савонарола очень быстро завоевал популярность, причем не только в церковной среде, но и среди горожан. Какое-то время он чуть ли не управлял Флоренцией. А потом католики его сожгли. Позже он был реабилитирован, протестанты даже считают его первым представителем протестантизма. А один православный священник написал книжку: «Джироламо Савонарола — непонятый и непризнанный святой», в которой доказывает, что Савонарола был православным, в доказательство чему приводя примеры его тайных связей с Византией.
Джироламо Савонарола был искренний человек, который хотел следовать Христу, и делал это так, как сам понимал. Он очень хотел, чтобы его Церковь увидела свои грехи и стала лучше. Он пытался диктовать женщинам и мужчинам, как одеваться, сжигал неподобающие книжки и так далее. Но многие его действия не определишь иначе как известным выражением «ревность не по разуму». Любая ревность должна соотноситься с разумом, данным нам Богом. Когда разума не достает, возможны издержки. Ошибаясь, человек может оказаться в том, что сегодня называют информационной войной — так же как Савонарола оказался в реальном противостоянии с Церковью. Но сознательно христианин не имеет права развязывать никаких войн. Единственная война, которую христианин может вести, — это война с грехом. В себе и в обществе. Если в ваших публичных выступлениях, в вашем информационном пространстве нет этой борьбы с грехом, а есть другие цели, ваша борьба сомнительна.
Беседовала Екатерина Степанова
