Перед началом Божественной литургии в Знаменском соборе председатель Синодального информационного отдела Русской Православной Церкви В.Р. Легойда поделился с газетой «Восточно-Сибирская правда» своими впечатлениями об Иркутске и рассказал о том, какое значение имеют для Святейшего Патриарха Кирилла поездки по стране.
— Владимир Романович, успели ли Вы составить какие-то впечатления об Иркутске?
— От Иркутска впечатления замечательные. У нас непростая, но очень интересная поездка, и в каждом месте находишь что-то особенное. Мне нравится, что у Иркутска, безусловно, есть свое лицо. Посмотрев, как город выглядит, пообщавшись с разными людьми — от представителей правительства до простых горожан — понимаешь, что жители ценят эту самобытность, что ее сохранение — сознательная политика власти. Мне кажется, сегодня это очень важно. Мы интересны миру и людям тем, чем мы отличаемся, а не тем, что строим одинаковые «Макдональдсы» и типовые офисные здания, в которых отсутствует понятие об архитектурной эстетике. Очень приятно наблюдать за тем, что происходит в Иркутске, и очень жаль, что не хватит времени просто побродить по городским улицам.
— Вы часто сопровождаете Святейшего в его многочисленных поездках по стране. Что вынесли из этих поездок?
— Мнение о России очень изменилось. Не потому, что оно было плохим, а стало хорошим, или наоборот. Мы плохо знаем свою страну. Это печально, потому что Россия очень интересная, очень разнообразная и при этом везде — родная. Куда бы ты ни приехал, понимаешь, что ты все равно дома, что это твоя Родина. И это очень важно, потому что в этом — единство.
Святейший Патриарх неоднократно говорил о том, как много дают ему эти поездки. Есть вещи, которые нужно видеть, их нельзя узнать даже из самых подробных отчетов. Очень важно смотреть людям в глаза, общаться, молиться вместе с ними. Как и любой священник, Патриарх очень большое значение уделяет молитве. Точнее, на молитву нанизывается вся жизнь. Когда мы приезжаем в какой-то город, меня всегда спрашивают, для чего Патриарх сюда едет. Я отвечаю: пообщаться с людьми, помолиться, поклониться святыням. «Да, — говорят, — это все понятно. А на самом деле зачем?» Ну что тут скажешь… Молитва — это прикрытие, что ли? Мы же не резиденты какие-то.
— Наверное, часть общества воспринимает приезд Патриарха как некий политический ход…
— Я думаю, если человек не верит в Бога, он все равно должен себе объяснить происходящее и придумывает какие-либо причины. Обычно это ограниченный набор вариантов: либо политика, либо деньги. Что ж, каждый вправе сам выбирать, во что ему верить.
— Как Вы расцениваете заявления о том, что нужно бороться с воинствующим клерикализмом?
— Мне кажется, что в стране, имеющей такую тяжелую историю, надо быть очень осторожными с подобными заявлениями. Менее 100 лет назад верующие люди в России отдавали свои жизни за право верить в Бога. На эту тему написано множество книг, составлены огромные списки новомучеников. Все это теперь доступно широкому читателю. Эти материалы потрясают. А можно просто съездить на Бутовский полигон, который сейчас стал мемориалом, а был местом казни. Мы только что приехали из Магадана, были на Колыме, где вся земля пропитана кровью. Святейший освящал там вновь выстроенный Свято-Троицкий кафедральный собор. Вот что поразительно: он стоит на том месте, где когда-то было учреждение по управлению трудовыми лагерями Колымы. Нельзя сбрасывать все это со счетов.
Церковь учит самому лучшему, и когда против этого выступают, это не очень понятно. Когда я слышу о том, что священники не должны приходить в школы, всегда привожу одну цифру: по данным соцопросов, 40% московских школьников знают, где достать наркотики. На этом фоне говорить о том, что священник ухудшит ситуацию, просто несерьезно. Он ее может только улучшить.
Церковь ответственна за нравственное состояние общества. Но когда нам говорят: в школы вы не ходите, храмы не стройте, книги не печатайте, газеты не выпускайте и при этом за все отвечайте, — это тоже неправильно. Должна быть единая логика. Да, Церковь отвечает за нравственное состояние людей и она никогда не снимала с себя эту ответственность. Но возьмите, например, программу «200 храмов — столице», которая вызвала так много шума. Критикам я всегда предлагаю: зайдите в любой московский храм в воскресенье, когда на исповедь к священнику стоят более сотни человек. О какой серьезной пастырской работе может идти речь в этих условиях?
— И все-таки за 20 лет и в стране, и в Церкви многое изменилось.
— Многое. Нужно говорить и о том хорошем, что мы теперь имеем. Я вырос в маленьком городке в Северном Казахстане. У нас там Библия была у одного человека из моих знакомых и мы тайно ходили ее читать, чтобы никто не узнал. Я уж не говорю про старшее поколение. Церковь прошла огромный путь за минувшие 20 лет, увеличилось количество храмов, священников, верующих.
Все это так, но внешние успехи не должны стать поводом к самоуспокоенности. Мы только в начале пути. Ответственность за нравственное состояние общества остро ощущается людьми Церкви и заставляет двигаться вперед. Патриарх все время об этом говорит, ведь мы не знаем, сколько времени продлится такая благоприятная ситуация. Поэтому нужно трудиться не покладая рук во имя созидания Церкви.
Беседовала Елена Трифонова
