4-5 февраля 2012 года Алма-Ату посетил архиепископ Томский и Асиновский Ростислав. В эти дни владыка ответил на вопросы корреспондента официального сайта Митрополичьего округа в Республике Казахстан.
— Ваше Высокопреосвященство, Вы впервые посещаете Казахстан? Каково Ваше впечатление от знакомства с духовенством и мирянами Митрополичьего округа?
— В Казахстане я во второй раз. В первый раз довелось посетить вашу страну в 2000 году по приглашению владыки Алексия (ныне — митрополит Тульский и Ефремовский) для того, чтобы принять участие в освящении нового храма в Экибастузе. В Павлодаре мне пришлось совершить чин закладки новой часовни, которая, кстати, уже построена. Тогда же в Экибастузе проводился фестиваль православных хоров Казахстана. Участвовать в этом мероприятии пригласили и хор Томской духовной семинарии, поэтому приезжал я не один, а со студентами семинарии.
Что же касается Алма-Аты, то здесь я действительно впервые. Что произвело на меня глубокое впечатление — так это храмы, в которых я побывал. Удивительно, что храмы, которые я посетил, были деревянными, но выполнены так искусно, что вначале создается впечатление, будто это каменные храмы. Внутри храмов чувствуется обилие святынь, чувствуется, что сами стены в них «намолены» благочестивым народом. То же самое я почувствовал и во время богослужения в кафедральном соборе, когда видел лица людей, видел реакцию прихожан на проповедь священнослужителя — очень живая и естественная реакция глубоко верующих людей.
Особые чувства испытываешь перед мощами святителя Николая Алма-Атинского, которые почивают в Свято-Никольском соборе г. Алма-Аты. Я молился этому угоднику Божию за свою томскую паству. В кафедральном соборе Томска находится частица мощей исповедника Христова. В Томске мы раздавали иконки святителя Николая, освященные на его мощах в Алма-Ате. Его имя хорошо известно в Томске, и я был искренне рад представившейся возможности самолично помолиться у его святых мощей. Незабываемым осталось и посещение почитаемой могилы приснопамятного митрополита Иосифа. Вместе с владыкой Геннадием, епископом Каскеленским, мы совершили там краткую литию, помолились об упокоении души этого удивительного человека, который в тяжелое для Церкви Христовой время управлял Алма-Атинской епархией, будучи для нее действительно покровом, оплотом, щитом и ограждением.
Тронут гостеприимством владыки митрополита Александра. Владыку Александра я знаю очень давно, и пользовался его гостеприимством в Костроме. Находясь здесь, я в очередной раз почувствовал его глубокую любовь, подобную той любви, которую имел когда-то праотец Авраам, с радостью открывающий свои шатры для любого путника. Радушно владыка Александр принимает всех, кто прибывает с паломничеством к святыням Казахстана.
Основной причиной, побудившей меня посетить Алма-Ату именно в феврале, стал день тезоименитства владыки Геннадия, епископа Каскеленского, — день памяти преподобного Геннадия Костромского. Конечно, было очень приятно поучаствовать в богослужении вместе с теми людьми, которые давно мне хорошо знакомы и дороги моему сердцу. С владыкой Геннадием мы знакомы с 80-х годов. Я был юным иеромонахом, а он был студентом Санкт-Петербургской духовной семинарии. Еще в те годы мы вместе посещали православные святыни нашей Церкви в Москве, Петербурге, Твери. С тех пор мы идем по жизни, не теряя друг друга из вида, хотя каждого из нас Господь поставлял на служение Церкви в разных местах, в разных епархиях, но мы всегда поддерживали молитвенные и просто добрые отношения. Теперь же, когда владыка несет свое уже архипастырское служение здесь, в Казахстане, я с удовольствием прибыл в Алма-Ату, чтобы вместе с ним вознести молитвы в день его небесного покровителя и пожелать ему всех благ и успехов в его настоящем служении.
Для меня, как для ректора Томской духовной семинарии, было очень интересно посетить новую Алма-Атинскую семинарию. С владыкой ректором мы осмотрели семинарские помещения, семинарский храм, в котором совершили краткую молитву, общались со студентами. Мне стало известно, что планируется строительство новых корпусов семинарии, что, думаю, станет дополнительным стимулом дальнейшего совершенствования образовательного и учебного процесса.
В общении с семинаристами я понял, что все они — люди очень искренние, преданные Церкви, увлеченные, готовые после того, как впитают в себя то, что им дает Духовная школа, нести миру свет правды Христовой. Отрадно, что и в наше прагматичное время есть молодые люди, которые на призыв Христа отвечают: «Да, Господи» и идут. В наше время Церковь особо нуждается в пастырях, ведь сейчас строятся новые храмы, образуются новые православные общины. Очень хорошо, что в Казахстане теперь есть своя Духовная школа. Ведь только здесь будущие пастыри смогут хорошо изучить особенности местной церковной традиции.
— Владыка, Вы активно занимаетесь изучением истории Томской епархии, которая тесно связана с историей Православия в Казахстане. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
— Томская епархия долгое время была сопредельной Казахстану. Более того, северо-восточные районы Казахстана когда-то входили в состав Томской епархии. Начиная с 1859 года, томские архиереи носили титул епископа Томского и Семипалатинского. Нас объединяет общий святой — святитель Макарий (Невский), окормлявший приходы Казахстана, будучи Томским архиереем. В Томских епархиальных ведомостях можно встретить довольно много публикаций, посвященных храмам Казахстана. Мне приходится часто работать в Российском государственном историческом архиве в г. Санкт-Петербурге, где хранятся подлинники документов Святейшего Правительствующего Синода и там, отыскивая и изучая материалы, относящиеся к Томской епархии и, в первую очередь, к Томской духовной семинарии, я нахожу многочисленные и довольно интересные документы, касающиеся северо-восточных регионов Казахстана. Интересны описания, как томские архиереи совершали обзор своей обширной епархии: сплавлялись по рекам, пересекали казахские степи. Архипастырские поездки длились по много месяцев.
Интерес к исторической теме у меня родился после того, как, став в 1998 году ректором возрожденной Томской семинарии, я поинтересовался списком имен дореволюционных ректоров. Неожиданно выяснилось, что в памяти сохранилось только два (!) имени, а архив семинарии — утерян. Весьма поболезновав о том, что не представляется возможным даже помянуть на проскомидии кого-либо из ректората нашей семинарии, я поставил себе задачу восстановить, сколько это возможно, историю Томской духовной школы на основании сохранившихся источников. Неисчерпаемым кладезем стал сохранившийся почти в полном объеме дореволюционный архив Святейшего Правительствующего Синода, куда ежегодно посылались отчеты с мест. В архиве нашлись послужные списки не только ректоров и проректоров, но и преподавателей.
Сейчас я работаю над биографическими портретами всех ректоров Томской духовной семинарии. Удалось восстановить все имена и набрать материал для составления подробных биографий. По мере написания биографии публикуются в ежегодном семинарском сборнике. Опубликовано уже четыре таких статьи. Последняя статья, к примеру, содержит 111 ссылок на уникальные архивные документы. Были найдены фотографии всех ректоров и сейчас они заняли свое место в семинарской галерее.
Проделав эту работу, я пошел дальше, поскольку начали выявляться имена не только ректоров, но и преподавателей семинарии. Я составил их полный синодик, в который вошло 300 имен дореволюционных преподавателей. Однако это мне тоже показалось недостаточным. Я понял, что нужно заниматься биографией каждого отдельного преподавателя. Есть задумка издать два отдельных труда: «Ректоры Томской духовной семинарии. Исторические портреты» и «Биографический словарь всех преподавателей Томской духовной семинарии». Обе эти работы готовятся параллельно.
В Томской духовной школе я преподаю Библейскую археологию, которую полюбил еще со студенческой семинарской скамьи. По правде сказать, в мою бытность семинаристом такого предмета у нас и не было. Репрессивные органы, под бдительным оком которых осуществляла свою деятельность Московская семинария, не допускали преподавание таких предметов, в которых необходимо было знакомиться с новейшими научными данными.
Тем не менее, какие-то интересные сведения, которыми я был очень увлечен, хоть и в небольшом объеме, но получить было возможно. Интерес мой со временем не прошел. И впоследствии, в то время, когда стали доступными многочисленные исторические источники, как печатные, так и электронные, я стремился все это изучать и преподавать нашим семинаристам. Библейская история оживает, когда рассматривается через призму небиблейских источников и памятников. Многие студенты, особенно из светских вузов (а меня нередко приглашают читать там лекции), начинают относиться к предмету куда более серьезно, когда им преподают сведения о последних научных открытиях.
— 3 февраля состоялось наречение нового епископа в Казахстан: епископом Усть-Каменогорским и Семипалатинским избран архимандрит Амфилохий (Бондаренко), который является выпускником Томской духовной семинарии...
— Очень рад этому обстоятельству. Его обучение происходило на моих глазах. Отец Амфилохий поступил в Томскую духовную семинарию во время моего ректорства и прошел у нас весь курс обучения. Примечательно, что с Усть-Каменогорском Томскую епархию связывает история, которая уходит своими корнями в дореволюционный период. Многие студенты дореволюционной Томской духовной семинарии впоследствии пострадали за имя Христово и причислены к лику святых угодников Божиих. Среди них мы встречаем и пастырей казахстанской земли, как, например, настоятель Воскресенского собора г. Усть-Каменогорска, протоиерей Александр Догаев.
Отец Амфилохий, когда еще был студентом, любезно предоставил нам материалы Усть-Каменогорского периода жизни и служения отца Александра Догаева. Мы, изучив архивы, нашли новые данные, относящиеся к его студенческим годам. Все это вместе позволило создать полный биографический портрет новомученика и впоследствии опубликовать статью в одном из номеров «Томских епархиальных ведомостей». Отец Амфилохий предоставил большое количество фотографий отца Александра Догаева, его семьи, что обогатило архив Томской духовной школы.
— Имеет ли образовательный процесс в Вашей Духовной школе какие-нибудь особенности?
— У каждой семинарии есть своя специфика. Особенностью нашей семинарии является наличие некоторых предметов, которые не определяются программой Учебного комитета. Это, в частности, Библейская археология, относящаяся к академическому курсу. Мы решили, что в нашем университетском городе изучать такой предмет будет целесообразно. Томск занимает в России первое место по проценту студентов на общее количество жителей. Томск называют «сибирскими Афинами», и это не случайно. Наши студенты часто общаются со студентами светских вузов. Между Духовной семинарией и различными вузами существуют определенные связи. Профессора томских вузов читают у нас лекции. Осуществляются контакты и на студенческом уровне. По инициативе Томской духовной школы у нас стали проводиться круглые столы. Мы приглашаем в семинарию студентов с того или иного университетского факультета и находим общую тему для обсуждения. Иногда тема вызывает оживленную дискуссию. Мы стараемся ее обсудить и с точки зрения богословов, и с точки зрения философов, психологов, журналистов. Первоначально на таких круглых столах была некая настороженность у всех, как у организаторов, так и у самих участников.
У меня в архиве хранятся фотографии с первой встречи. Стол: по одну сторону сидят наши семинаристы, по другую — студенты светского вуза. У всех суровые, напряженные лица. Все готовы к некоей идеологической куликовской битве. Сегодня все барьеры сняты, разрушены. Очень важно, чтобы представители светских вузов убедились: молодые православные люди способны дать адекватную оценку современным явлениям жизни, опираясь на традицию Священного Писания и на нашу русскую православную религиозную традицию. И оценки эти могут быть близки сердцу студента светского вуза.
При нашей семинарии открыт церковно-исторический музей, являющийся, одновременно миссионерской площадкой. Преподаватели предмета «Основы православной культуры» томских школ приводят своих воспитанников в наш музей, где мы знакомим их с Православием, демонстрируя предметы церковного искусства. У нас собрана уникальная коллекция монет, упоминающихся в Священном Писании, и коллекция старопечатных книг. Особо могу отметить книгу-пролог «Жития святых», принадлежащую некогда сестре императора Петра I, Софии Алексеевне, которую она передала в дар Новодевичьему монастырю в Москве.
— Владыка, сейчас в Церкви много говорится о работе с молодежью. Что делается в этом направлении в Вашей епархии? С какими трудностями Вам приходится сталкиваться?
— К сожалению, современная молодежь очень плохо знает свою Церковь, свои исторические корни, свои традиции. Нередко она продолжает жить теми стереотипами, которые навязывались нашему обществу еще в советские годы. Главное — вступить в общение с этими молодыми людьми. Тогда все стереотипы рушатся. Мы мало общаемся с малоцерковной или околоцерковной молодежью, нужно преодолевать это отчуждение.
При Томском кафедральном соборе в настоящее время создан молодежный клуб. Мы не только вывешиваем объявления об очередной встрече в молодежном клубе, но и раздаем их студентам, которые имеют возможность и желание вывесить их на доске в своем университете.
О самих встречах могу сказать, что приходят на них очень разные люди: не каждый способен вести диалог на хорошем уровне. Для творческих людей у нас есть другие молодежные площадки. Один из таких студенческих проектов, который мы развиваем на протяжении нескольких лет, называется «Светлое кино». В одном из кафе с небольшим кинозалом один раз в месяц мы смотрим, а потом за чашкой чая обсуждаем кинофильм. На собраниях обязательно присутствует священник, который дает пастырскую оценку просмотренному фильму. За пять лет семинарский проект «Светлое кино» получил очень большое количество положительных отзывов, число его участников ощутимо возросло. В небольшом кафе нам уже тесно.
Также одной из особенностей нашей семинарии является программа отправки наших студентов в Таиланд, для обучения их там тайскому языку и помощи в нуждах Православной миссии в этой стране.
— Владыка, в каком возрасте Вы пришли в Церковь? И как Вы, будучи православным человеком, служили в армии в советские годы?
—В Церковь я пришел очень рано. Детство провел в городе Кимры, Тверской области. Придти в храм мне помогла моя бабушка, которая была верующим человеком. Родители мои в то время были еще неверующие. Войдя в более зрелый возраст, я уже сам начал ходить в церковь, делая это вполне осознанно. Поворотным этапом в моей жизни стало посещение в школьном возрасте Троице-Сергиевой лавры. Тогда я окончательно определился в своем мировоззрении и понял свое место в Церкви именно в качестве священнослужителя и монаха. Жизнь свою мне хотелось провести у мощей преподобного Сергия, никуда не удаляясь от устроенной им святой обители. Семинарское и академическое образование я действительно получил в Троице-Сергиевой лавре, принял там монашеский постриг. Однако, начиная с 1993 года, Господь призвал меня на служение в далеких от лавры местах.
Что касается службы в армии, то я пришел в нее верующим человеком, а поскольку молодых людей, открыто называющих себя православными, было немного, то ко мне все проявляли повышенный интерес. Помню, что всякий, с кем бы мне не довелось общаться, почему-то считал своим долгом убедить меня в небытии Бога. Мне приходилось давать ответы, защищать свою веру, и со временем у меня стала появляться некая миссионерская практика. Можно сказать, что на своем армейском окружении я эту практику оттачивал.
Собственно, еще до армии я имел такую практику. Часто даже сам стремился спровоцировать людей на разговор о вере. Жил я недалеко от Москвы, и в Москву часто ездил на электричке. Взяв с собой, например, очередной выпуск Журнала Московской Патриархии, на протяжении пути я этот журнал демонстративно листал. Сидевшие рядом оживлялись и с интересом посматривали то меня — мальчишку, то в журнал. Потом я якобы уставал, закрывал журнал и убирал его в сумку. Соседи немедленно начинали интересоваться у меня, что это за журнал, завязывалась беседа, и появлялся повод поговорить о Христе, о Церкви, о спасении, в которой многие люди открывали для себя этот, доселе неизвестный им, мир духовной жизни.
Когда же я оказался в воинской части, то первоначально задумался о том, как найти способ рассказать сослуживцам о своей вере. Повод скоро нашелся. В армии пища была достаточно однообразная, и баловали нас только несколько раз в году: в день Октябрьской революции, в Новый год, в 1-е мая и в День Победы. Помню: была зима, приближалось Рождество. Об этом, конечно, никто не говорил. А мне из дому как раз прислали небольшой денежный перевод. С этой суммой я пошел в воинский буфет и закупил там достаточно большое количество печенья, конфет, пирожных. Принес все это дежурным по кухне (это были солдаты из Узбекистана) и сказал, что было распоряжение накрыть столы. Скоро все увидели, что столы накрыты по-праздничному. Солдаты начали спрашивать друг друга: какой сегодня праздник? Выяснилось, что Рождество. А раз столы накрыты, значит это действительно праздник. Начальство, конечно, мне дало хороший нагоняй, но само происшествие было для меня поводом начать с некоторыми сослуживцами разговор о Рождестве Христовом.
Мой нательный крест был на ниточке, я никогда его не снимал, но и напоказ не выставлял. Однажды мимо меня проходил один из старослужащих, который, увидев у меня на шее нитку, подумал, что она для подшивки воротника и решил ее у меня позаимствовать. Неожиданно вытащив у меня крестик, он подумал, что я был одним из представителей «модной московской молодежи», людей без особой идеологии, диссидентствующих, которые в то время носили нательные кресты. Старослужащие решили проверить, действительно ли я верующий или ношу крестик просто так. Пройдя эту проверку, я стал пользоваться некоторым авторитетом. Каждый вечер у моей кровати собирались солдаты разных призывов, которые задавали вопросы, и я им отвечал, как мог. Молодые ребята заново открывали для себя мир Православия. Некоторые из них потом действительно пришли в Церковь. От многих я до сих пор получаю письма.
Были и такие случаи, когда Господь творил буквально чудеса, чтобы явить Свою силу в армейской среде. У меня всегда был маленький пузырек с маслицем от мощей преподобного Сергия. В части служил один солдат, который страдал ногами. Ноги его вдруг начали опухать. Он не мог даже сапоги одеть, ходил в тапочках. Его отвезли в санчасть, но там ему помочь ничем не могли. Отвезли в госпиталь. Он пролежал там два месяца, но ничего не помогало. После выписки из госпиталя его вернули в часть, но домой не отпускали. Однажды, когда я дежурил по роте, он вступил со мной в разговор. Я рассказал ему о преподобном Сергии, поведал, что сам был свидетелем многих чудес, совершенных молитвенным предстательством этого великого угодника Божия. Посоветовал больному солдату молиться святому Сергию и дал ему масло для того, чтобы помазывать ими ноги. Помню, что сделал буквально несколько шагов от его койки, как услышал, что он меня снова зовет. Вернулся и вижу, что кожа на ногах солдата лопнула, и оттуда обильно вытекает гной. С этого момента солдат пошел на поправку, хотя врачи полгода не могли ему помочь. И, конечно же, это явное чудо произвело на самого него и на всех наших сослуживцев сильнейшее впечатление.
Или еще один случай: «Пасха в ленинской комнате». Ленинская комната — это помещение, где все стены были увешаны портретами коммунистических деятелей, агитационными лозунгами и т.п. Наступала Пасха. К этому времени у меня в воинской части уже набиралось немалое количество единомышленников — молодых людей, вспомнивших религиозную веру своих отцов. Все мы, конечно же, хотели провести Пасху по-христиански. Сам пасхальный канон и все стихиры Пасхи я с детства знал наизусть. И я предложил ночью в ленинской комнате провести мирским чином самое настоящее Пасхальное богослужение. Купили за неимением куличей какой-то такой кекс в буфете, нашли красные чернила, покрасили ими яйца, и вот так подготовились к встрече Пасхи Христовой. Отбой был в 23.00. После него мы отправились в ленинскую комнату и пропели всю заутреню. Только собрались разговляться — как слышим, что кто-то к нам поднимается. Все быстренько разбежались, а я остался прибираться в ленинской комнате. Так со свечой в одной руке и крашеным яйцом в другой и встретил я дежурного офицера. Он удивленно спрашивает меня: «Что ты тут делаешь в такое время?» Я и выпалил ему: «Христос воскресе!» Он не стал меня особо ругать — просто спать отправил.
— Как Вы относитесь к тем реформам, которые происходят в жизни Церкви, в частности, к созданию новых епархий и митрополичьих округов? Какие проблемы, как Вы считаете, сейчас особо актуальны для Церкви?
— Я бы даже не стал называть те процессы, которые происходят в Церкви, реформами. Все, что происходит сегодня, является логическим продолжением и развитием служения Церкви. В начале 90-х годов, после интронизации Святейшего Патриарха Алексия II, также стремительно стало увеличиваться количество новых епархий. И при Патриархе Алексии II открывались епархии в таких регионах, где их не было в дореволюционное время, в частности, в Сибири. В Томской области действовало в то время лишь 5 храмов, а центром епархиальной жизни был Новосибирск. И в то время некоторые недоумевали: зачем создавать самостоятельную епархию в Томской области? Но Святейший смотрел в будущее и понимал, какой огромный внутренний потенциал содержится в Томской области. Сейчас у нас уже 130 приходских общин. В Кемеровской области, где церквей было 12, сейчас их более двухсот. И так — везде.
Святейший Патриарх Кирилл придал этому естественному и обоснованному процессу создания новых епархий и оживлению церковной жизни на местах дополнительный импульс. До сих пор, к сожалению, у нас множество людей называют себя православными, но не имеют возможности ходить в храм по месту жительства. Еще очень важный момент, который я не могу не отметить — это введение на приходах особой должности катехизаторов и тех, кто занимается воспитанием детей и молодежи, организует социальное служение. Мы всей душой поддерживаем эти начинания. Порядок обязательной катехизации при подготовке к Таинству Крещения в Томской епархии был, к примеру, введен за год до определения Архиерейского Собора…
Беседовал Ю. Сухобокий
