Русская Православная Церковь

Официальный сайт Московского Патриархата

Русская версияУкраинская версияМолдавская версияГреческая версияАнглийская версия
Патриархия

Архиепископ Егорьевский Марк: «Если священник ведет разговоры о духовности, которые не подкреплены собственной жизнью, — это фарисейство»

Архиепископ Егорьевский Марк: «Если священник ведет разговоры о духовности, которые не подкреплены собственной жизнью, — это фарисейство»
Версия для печати
13 марта 2012 г. 11:54

В интервью порталу «Православие и мир» руководитель Управления Московской Патриархии по зарубежным учреждениям, настоятель храма Троицы Живоначальной в Хорошеве архиепископ Егорьевский Марк рассказал о современных проблемах пастырского служения.

— Владыка, если начать сначала, что больше всего беспокоит в сегодняшних священниках?

— Мы видим сокращение желания пастырства среди активных и успешных людей. Часто в семинарию идут люди из неблагополучных семей, из сельских приходов, где тяжело жить, ограниченная зарплата, семья неполная.

— Почему активные и успешные не идут в священники?

— Причина — в общей атмосфере жизни и в том, какие ценности ставятся в обществе во главу угла.

Я не так давно беседовал с одним экскурсоводом, зашла речь о романтизме, и экскурсовод сказала: «У меня была недавно группа школьников и я спросила, кто такие для вас романтики? И услышала ответ, который меня поразил: романтики — это те, кто работает бесплатно». Ни слова об оптимизме, об интересных задачах, свершениях, подвигах.

Вот атмосфера современного общества. Священство не всех привлекает, потому что здесь другие цели и часто невысокий уровень жизни.

— Священники сегодня живут очень по-разному.

— Социальное расслоение духовенства — это острая проблема сегодня.

Многие священники ведут очень скромную жизнь, получают совсем небольшие деньги. Один священник (сейчас он служит за границей) в ответ на мой вопрос рассказал, что он получал в России, в областном городе, две тысячи рублей в месяц: пятьсот — за преподавание в семинарии и полторы тысячи — за служение в храме. Излишне говорить, что такая сумма крайне мала для молодого человека, которому нужно не только себя содержать, но и свою семью.

С другой стороны, есть и настоящие сибариты среди духовенства: у них завышенная планка потребления, они считают, что священник должен красиво одеваться, ездить на хорошей машине, отдыхать за границей в престижных местах.

Общая погоня за деньгами, за благополучием не чужда и священникам. Все это вызывает у людей удивление или разочарование. Послушайте разговоры духовенства — о чем они? Какое вознаграждение получили за требу, какая зарплата на приходе. К сожалению, это не редкость.

— Есть решение для этой проблемы?

— Очень трудно переломить сознание, сформировавшееся под действием ценностей этого мира, телевизора, СМИ. Человеку трудно избавиться от этих стереотипов. Но что-то и делается. Например, сейчас в рамках Межсоборного присутствия готовится документ, где подчеркивается необходимость бескорыстного служения. Важно доводить до сведения семинаристов, что желание обогащения является очевидным признаком непризванности к священству. Конечно, это только слова. Но будущий пастырь должен постоянно помнить об этом.

— А если священнику все же дарят очень дорогой подарок, скажем, шестисотый Мерседес. Он может его принять и пользоваться, или он должен его поменять на какую-то более дешевую модель?

— Я особенно часто не слышал, чтобы священникам дарили шестисотые Мерседесы. Может быть, случаи такие есть, но очень немного. Чаще всего священники выпрашивают такой подарок или просто очень поддерживают такую идею. Конечно, машины духовенству дарят, но не такие дорогие.

Разумный священник не будет ездить на вызывающе дорогой машине, потому что машины, к сожалению, — это то, что наиболее видно. Не видно, какая у человека обстановка дома, не каждый знает, в какой квартире священник живет, сколько стоит его квартира. Но вот машина — это то, что все люди видят. И по машине, конечно, судят.

Я вспоминаю, как несколько лет назад выступал с беседой в милиции на северо-западе и мне задали вопрос: вот, вы ездите на дорогих иномарках. Я говорю: «Смотрите, я приехал к вам на Волге» Кстати, священники, которых можно упрекнуть в роскоши, как правило, не ориентированы на жертвенное пастырское служение, не имеют большого количества детей и с самого начала нацелены на стяжание.

Корень проблемы — отсутствие жертвенности и коррозионное влияние среды, которая разрушает человека и постепенно обращает его внимание лишь на какие-то атрибуты жизни, атрибуты благополучия, а не на суть его призвания.

— Что еще сегодня может оттолкнуть человека от Церкви, от священника?

— Людей смущает, когда они не видят принципиальной разницы между духовным человеком и мирским, когда священники бывают слишком мирскими.

— Что значит слишком мирскими?

— Например, если, вместо того чтобы пригласить прихожан помолиться или в паломничество, он зовет их на светский пикник или ведет разговоры не о спасении души, а обычные житейские разговоры о житейских темах — это создает для нецерковного или малоцерковного человека оправдание его жизненной позиции.

Зачем к чему-то стремиться, если священники такие же люди? Зачем я пощусь, если священник не постится? Почему я не пью, если батя пьет уже вторую бутылку? Как я буду воздерживаться от злословия и лицемерия, если батюшка второй час раздраженно о ком-то злословит?

С другой стороны, не должно быть искусственности в церковной жизни. Невозможно говорить только на духовные темы. Потому что иногда можно видеть обратную ситуацию, когда человек начинает играть в духовность.

— Что значит «играть в духовность»?

— Священник начинает таким тоном делать замечания, как будто сам является суперсвятым человеком: а вот вы не венчаны, а от вас пахнет табаком, а вот вы вчера на службу опоздали и так далее.

Если священник ведет разговоры о духовности, которые не подкреплены собственной жизнью, — это фарисейство. Эти разговоры имеют целью не только заботу о спасении души, а желание привлечь внимание к себе, желание понравиться людям, в том числе желание конвертировать эти разговоры, это внимание к себе, в какие-то материальные составляющие.

Когда это делается нарочито, напоказ — это вызывает у людей отторжение.

Помню, как жена одного известного человека пренебрежительно говорила об одном известном священнослужителе, называя его артистом.

Люди чувствуют фальшь и обращают внимание на то, насколько поведение священника уместно, насколько естественно, насколько соответствует месту, положению, а самое главное, насколько это проистекает из души человека.

— Как-то я спросила одного известного журналиста о профессиональном цинизме. Он сказал, что журналистскому цинизму далеко до цинизма православных…

— Не могу согласиться с этим утверждением. Людям свойственно хвалить свое и ругать чужое. Хотя случаи проявления цинизма можно встретить везде, в том числе и среди православных.

Мне как-то рассказали случай, который произошел в православном вузе несколько лет назад. Один человек, в прошлом выпускник Бауманского университета, шел сдавать зачет, который принимали две преподавательницы из светского вуза. Они спросили экзаменуемого: «А где вы работаете?» А он в то время нуждался в деньгах, были трудности и он подрабатывал где-то грузчиком. Услышав его ответ и смерив учащегося пренебрежительным взглядом, они сказали: «Так и видно». Причем сделали это при нем. Они не знали какое у него образование, не знали обстоятельств жизни. Просто так при всех унизили. После такой экзекуции он бросил учебу.

Люди становятся циниками, когда атмосфера жизни подталкивает их к этому. Атмосфера жизни в Церкви другая. Она к цинизму не располагает. Хотя и среди служителей Церкви циники есть. Но они, как правило, свой цинизм вынуждены маскировать. Иначе они просто останутся в одиночестве.

Быть циником в каком-то смысле легко, потому что не нужно подключать сердце к вопросам, заботам. Но это страшно, и это разрушительно для Церкви.

— Как Вы интересно сказали: не подключать сердце. Это происходит, когда служение становится работой?

— Да, когда служение становится работой. Когда я только поступил в семинарию, туда же для сдачи экзаменов приехал один священник, симпатичный, интеллигентный. Кстати, сейчас он хорошо трудится на ниве пастырства. Я услышал в алтаре от него фразу: «Когда служишь раз-два в неделю — это служение. А когда служишь каждый день — это уже работа». Меня эта фраза поразила. Я ее услышал больше 20 лет назад и до сих пор, как живые, эти слова у меня в голове стоят. Не могу с этой мыслью примириться...

— Это не так?

— Конечно, не так. Горе, если священник так вот воспринимает свое служение.

Я вспоминаю своего одноклассника в семинарии — после первой проповеди в семинарском храме он рассказывал, что у него дрожь была от волнения. Собратья ему сказали, что это скоро пройдет, а он ответил: «Дай Бог, чтобы такое чувство у меня было всегда, когда я буду выходить на амвон…»

— Это возможно? Ведь существуют элементарные психологические защитные реакции. Когда ты выходишь в первый раз читать лекцию — тебе страшно. Когда выходишь читать в 1001-й раз — уже совершенно по-другому.

— Амвон и кафедра — это разные вещи.

Сама атмосфера богослужения, молитвы, люди, которые стоят и ждут слова, — это создает такую атмосферу, к которой трудно привыкнуть и не нужно стараться привыкать. Наоборот, нужно стараться возгревать в себе такое ощущение, чтобы каждый раз это было событием, не рутиной, не возможностью сказать людям традиционное, заученное или уже привычное слово-поучение, а чтобы это было каким-то творческим событием.

Я считаю, что нужно разделять интеллектуальную составляющую и эмоциональную. Люди-то обращают внимание в проповеди не только на слова, но и на то, кто и что говорит.

Слова одного человека — умные, правильные слова — теряются и забываются. А простые слова другого человека остаются на всю жизнь, врезаются в память, остаются в сердце.

— Владыка, как Вы оцениваете развитие приходской жизни в последние лет 10-20? Патриарх говорит, что есть два критерия оценки «эффективности работы» пастыря: сколько крещеных им людей ходит в храм и сколько венчаных им пар не развелись… Какие вопросы духовничества Вам представляются самыми важными?

— Можно говорить о критериях, приводимых Святейшим, однако их применение зависит от многих условий. Иногда и священник хороший, и трудится хорошо, но не способен преодолеть человеческую косность.

Самое важное — правильные, гармоничные, по-настоящему духовные отношения между пастырями и паствой. Все больше строится или восстанавливается храмов. У людей появляется возможность выбирать храм, выбирать священника. Идут туда, где священник являет образ настоящего пастыря.

Мы часто повторяем эти слова, не задумываясь над их смыслом. Не случайно Христос говорит именно об овцах. Неоднократно имел возможность наблюдать в быту этих животных. Овцы — это скромные, даже пугливые животные. Они просто так не подойдут к человеку. Они идут лишь к тому, кто не обидит их, накормит. Вот об этом следует помнить в первую очередь.

Священник не должен диктовать людям свою волю.

А бывает, что священник навязывает свои услуги. Он стремится стать духовником, приглашает людей исповедоваться у него, создает своего рода духовную армию своих пасомых, причем случается это не в силу желания самих людей, а благодаря именно его личной активности.

Подобных случаев могу привести немало. Вспоминаю случай, когда однажды человек приехал в монастырь с женой, а ему тут же мать-игуменья сказала: «Вы не венчаны? Ну все, сейчас же венчаться!» Человек опешил, они повенчались, но было ощущение, что это не совсем правильно произошло.

Важна везде добровольность. Бывает, что священник начинает людей пугать.

— Болезнями?

— Иногда даже святыми пугают! Вот у нас святой в монастыре, и если вы не пожертвуете, или плохо отнесетесь, или не отблагодарите, то все!

Это ставит важный вопрос духовнической практики — как мы привлекаем людей ко Христу. Опасно, если вместо Христа мы приводим людей к себе.

В одну европейскую страну приезжал из России священник. Приезжал, чтобы окормлять своих духовных чад. Сформировал даже небольшую общину. Казалось бы, что здесь плохого? Однако он постоянно повторял, что «священники, которые служат у вас в стране, — безблагодатные, они духовно слабые, давайте мне записки, я буду за вас молиться, а если кто-то не слушается, я молиться перестану, и вас тяжелые болезни постигнут». Духовные чада собирали ему пожертвования, ездили к нему в паломничество… Лишь через несколько лет часть из прихожан «прозрела». Для многих это стало тяжелым испытанием в вере.

— Можно ли сформулировать основные правила поведения священника с прихожанами?

— Прежде всего, конечно, священникам надо помнить о том, что человек приходит к Богу, а не к священнику, что не должно быть культа личности в Церкви. Пастырь не должен доминировать, не должен подавлять личность прихожан.

Второе — священник ни в коем случае не должен никого пугать. Однажды ко мне пришли напуганные мама с дочкой. Оказывается, девочке священник в наставлении сказал: а может быть, ты под машину попадешь. И она стала бояться переходить через дорогу.

Важно, чтобы священник объяснял прихожанам духовные истины, побуждал их к христианской жизни, но не заставлял. Учил жить в состоянии свободы и ответственности.

И, конечно, важно, чтобы главной целью священника была забота о душе, а не о своем кармане.

— Спрашивая священников о результатах разделения епархий, мне приходилось нередко слышать: «К счастью, архиерея мы как не видели, так и не видим». Что Вы можете сказать о таком противостоянии священников и архиерея?

— Прежде всего, это свидетельство того, что есть ненормальные или однобокие отношения. Нередко причина нестроений — в материальной области. Иногда священник считает, что приход — это чуть ли не его вотчина, его достояние.

Один священник как-то в присутствии своего архиерея сказал следующие слова: «Вы знаете, я очень болезненно отношусь к переводам священников, духовенства и я вообще считаю, что священников нужно переводить с их согласия. Мне еще нужно много потрудиться, купить квартиру сыну, квартиру зятю»…

— Перевели его или оставили?

— Перевели через некоторое время.

А бывают случаи несправедливого отношения архиерея к местному священнику: возникает впечатление, что на приходе слишком большие доходы, а в реальности такого нет. Понятно, что везде нужны деньги для содержания семинарий, для социальной деятельности, для функционирования епархий и так далее. Но когда возникает несправедливое отношение архиерея к священнику — тоже почва для конфликта.

Важно, чтобы священник чувствовал, что архиерей к нему относится с уважением. Что архиерей его защитник. Важно и то, чтобы сам священник воспринимал архипастыря своим отцом, а не помехой собственному благополучию. Нужно уметь устанавливать с людьми правильные отношения.

— А как их устанавливать? Это реально?

— Конечно, реально. Здесь важно, чтобы каждый понимал свое место и свою меру. Архиерей — ограниченность своего владычества, а священник — что интересы Церкви являются главными интересами, а интересы семьи, благосостояния находятся на втором плане. Материальные интересы священника не должны наносить ущерб церковной жизни.

— Конечно, материальные интересы — это звучит очень приземленно, и все же — есть-то хочется! А если еще дети?

— Я очень хорошо эту ситуацию понимаю, потому что для развития церковной жизни тоже нужны деньги. Священнику деньги могут быть нужны не только на приобретение квартиры или машины, а на ремонт храма, содержание сотрудников. Деньги нужны. Однако они обладают удивительной способностью развращать людей.

Денег никогда никому не бывает достаточно. Тем более — в Церкви. Но я бы не сказал, что это всегда плохо. Лучше пусть будет чуть меньше, чем чуть больше.

Беседовала А. Данилова

Версия: молдавская

Все материалы с ключевыми словами

 

Другие интервью

Митрополит Курский Герман: В основе пастырского служения — благоговейное предстояние пред Богом

Делай по силе и не считай своих добродетелей

В.Р. Легойда: Важно, от кого произошел человек, но еще важнее, что с ним произойдет

Митрополит Екатеринбургский Евгений: Мы боремся за то, чтобы жить в евангельской системе координат

Игумения Ксения (Чернега): Принцип отделения религиозных объединений от государства не помешал норме о тюремном духовенстве

«Ортодоксия» на марше: православные миссионеры в тылу и в зоне СВО

Митрополит Зарайский Константин: Африканцы хотят стать частью истинной Церкви

Протоиерей Михаил Потокин: Нужны добровольцы для помощи людям на Донбассе

Что стоит за предложением юридически оформить права и обязанности семьи. Комментарий ректоров Санкт-Петербургского госуниверситета и Российского православного университета

Епископ Каменский и Камышловский Мефодий: «Церковь — самый эффективный помощник в избавлении от всякой тяги, в том числе и к наркотикам»