В интервью председателя Отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви митрополита Ростовского и Новочеркасского Меркурия, которое он дал порталу Богослов.ru, поднимается ряд важных тем, связанных с ведением во всех школах Российской Федерации с сентября 2012 года комплексного учебного курса «Основы религиозных культур и светской этики» (ОРКСЭ).

— Ваше Высокопреосвященство, в свое время проект реформирования учебных программ для духовных школ вызвал бурную дискуссию на страницах портала Богослов.ru. Из выступлений Святейшего Патриарха также видно, что тема духовного образования находится в центре пристального внимания Предстоятеля Русской Церкви. С сентября 2012 года духовно-нравственный компонент будет вводиться в программу средней школы. Его составной частью являются «Основы православной культуры». Почему такой высокий приоритет у церковных и светских властей приобретает в наши дни тема духовно-нравственного и культурного воспитания?

— Духовно-нравственное воспитание человека во все времена являлось одним из важнейших вопросов. Опыт нашей жизни свидетельствует о том, что только знания, даже самые высокие, не способны сделать человека человеком. Один из древних философов сказал, что «наука, лишенная Бога, — это великолепное зло». И это действительно так, потому что знание и влияние, при отсутствии нравственного сдерживающего начала, порождают гегемонию одного человека над другим.

Учитывая, что человеческая природа имеет склонность ко греху, мы остро осознаем необходимость нравственного начала. Сейчас уже все — и верующие, и неверующие, и духовенство, и светские люди понимают необходимость духовной культуры для общества и личности. Какое бы прекрасное законодательство мы ни принимали, какие бы сдерживающие механизмы не существовали в нашем государстве, мы понимаем, что склонность человека ко злу непреодолима. Человек всегда будет стараться обойти закон, нарушить его, извлечь для себя корыстную выгоду.

Только когда человеческая жизнь базируется на нравственных началах, когда есть некий духовный стержень, который не позволяет человеку, даже при самых тяжелых обстоятельствах жизни, не ломаться духовно, мы можем быть уверены, что человек будет способен отдавать свои жизненные силы, навыки, знания на пользу других людей, а не просто жить для себя.

Святейший Патриарх, в этой связи, часто напоминает о том, что человеку нужно перестать жить инстинктами. Инстинкты свойственны человеку, который еще не знает, что такое нравственность, что такое духовность, который не привык еще мыслить. Инстинктами живет ребенок. Если протянуть ребенку палец, у него проявляется хватательный рефлекс — рука сжимается вокруг протянутого пальца в кулачок. Но на таком уровне человек живет только в первый год своей жизни, а не всю оставшуюся жизнь. И опыт Церкви, и исторический опыт нашего государства, и исторический опыт всего человечества показывает, что когда человек начинает учиться больше отдавать, чем брать, когда рука научается работать уже и на отдачу, он получает неизмеримо больше, чем мог бы получить лишь «сжимая кулачки». И здесь работает не закон человеческий, но закон Божий.

Иногда нам кажется, что если мы добьемся славы, стяжаем богатство, получим власть, наша жизнь станет комфортной и идеальной. Но существует множество примеров, как рушится подобная жизнь и каковы последствия такого крушения. Человек лишается зачастую не только всего, что неправедно приобрел, но, самое страшное, — он лишается внутреннего мира, удовлетворенности своей жизнью, того, что принято называть человеческим счастьем. «Все есть, но нет счастья» — как часто мы слышим эти слова. Это непреходящие принципы жизни. И понимая это, мы должны озаботиться, чтобы у младенца, отрока или молодого человека была под ногами нерушимая нравственная основа. Человеческая жизнь не может измеряться финансовыми или экономическими факторами. Базисный критерий для жизни — это критерий нравственный. Если общество теряет нравственные ориентиры, оно приближается к своему краху. Именно поэтому Святейший Патриарх, лидеры других религиозных конфессий несколько лет тому назад на встрече с прежним Президентом Российской Федерации Дмитрием Анатольевичем Медведевым поставили вопрос о необходимости преподавания в школе «Основ религиозных культур и светской этики».

— Тема эта очень важная, потому что апробация курса в 21 субъекте Российской Федерации к настоящему моменту завершена. Но когда этот предмет начнет преподаваться во всех школах страны, каким этот проект выйдет на общефедеральный уровень?

— Здесь я хотел бы высказать один очень важный тезис — школу не нужно рассматривать как религиозное учебное заведение. Предмет ОРКСЭ состоит из нескольких модулей: основ православной культуры, основ исламской культуры, основ иудейской культуры, основ буддийской культуры, основ мировых религиозных культур и основ светской этики. Ни один из модулей не ставит перед собой задачу сделать человека верующим. Я думаю, что эта задача скорее религиозного сообщества, семьи, в конце концов. Но светская школа может научить человека ценить и знать свою религиозную культуру, свою традицию. Поэтому предмет, который будет введен в школах — это предмет культурологический по своей природе.

— Владыка, для того чтобы «прописать» новый предмет в светской школе требуется титанический предварительная работа. Наверняка понадобились скоординированные усилия между различными церковными и светскими ведомствами. Как строились эти взаимоотношения и что предшествовало положительному итоговому решению?

— Взаимоотношения выстраивались непросто, но продуктивно. Надо сказать, что при работе в Межведомственном координационном совете при Министерстве образования и науки Российской Федерации, куда вошли представители всех традиционных религиозных конфессий, педагоги, представители Российской академии образования, Министерства образования и науки Российской Федерации, мы думали, что никогда не сможем работать вместе. Казалось, что вся эта система, состоящая практически из одних противоречий, развалится или, в какой-то момент, взорвется. Но эти ожидания, скорее политические, которые были у подавляющего большинства членов Комиссии, слава Богу, не оправдались. Оказалось, что все люди, работающие над поставленной задачей, движимы единой целью — сделать все для того, чтобы дети получили необходимый на этом этапе объем знаний и смогли развиваться далее в этом направлении.

Однако чтобы преподавать в школе, недостаточно только иметь желание, нужно разработать программы и написать учебно-методические комплексы. Мы сошлись в едином мнении, что разрабатывать учебно-методический комплекс необходимо внутри каждой религиозной конфессии, а затем обсуждать этот материал на Межведомственном координационном совете, чтобы доработать то, что необходимо. Но и это не все. Чтобы придти к положительному результату, мало было составить учебники, нужно было провести психологическую и возрастную экспертизу. Ведь необходимо соответствовать возрасту ребенка, его психологии, скоординировать преподавание с другими предметами, которые он изучает в школе. При всем нашем обоюдном желании учебники должны были содержать качественный во всех смыслах материал. Слава Богу, эта задача была решена.

— А какие еще риски высказывались при рассмотрении проекта?

— Были высказаны предположения, что курс послужит поводом для раздоров внутри классов, внесет противоречия в школьную среду, что дети будут между собой разниться, потому что изучают различные модули. Однако апробационный период показал, что все опасения напрасны. Наоборот, мы увидели, что изучая различные религиозные культуры, дети обсуждали эти вопросы в классе и приходили к выводу, что можно быть представителями разных религий, но жить в одной стране, в одном обществе, ценить и любить свою религиозную культуру и при этом почтительно относиться к людям других религиозных убеждений. А это и была та самая задача, которую ставил Президент перед этим курсом.

— Получается, что вместо мнимой опасности новый предмет активирует очень важные социальные механизмы?

— Вот именно. Более того, в рамках преподавания ОРКСЭ мы стали свидетелями одного важного положительного феномена — взаимодействие школы и семьи. Дети приходят с занятий домой и обсуждают со своими родителями, бабушками и дедушками то, что они услышали на уроке. Они задают вопросы о своей семейной традиции, истории, вере, предках. Порой такие вопросы заставляют задуматься самих родителей. И начинается общесемейный процесс, поиск своих корней. Родители приходили со своими детьми в школу на занятия, чтобы вместе с ними послушать этот курс, а потом дома обсудить услышанное. Таким образом, в курсе ОРКСЭ начинает реализовываться то, о чем, может быть, мечтали наши школы еще в советское время — соработничество школы и семьи. В каком-то смысле в предмете ОРКСЭ процесс образования идет в оба направления: не только от родителей к детям, но и от детей к родителям.

Еще одним важным моментом преподавания этого курса является возможность взаимодействия школы и религиозного сообщества. Законодательная и нормативная база построена таким образом, что преподаватель может отвести православных детей в церковь, мусульман — в мечеть, иудеев — в синагогу, буддистов — в дацан. Там может пройти встреча учащихся с «носителем традиционной религиозной культуры», т.е. с духовенством. Он может ответить на их вопросы, рассказать о храме, о символическом значении всего, что здесь происходит, т.е. открыть новую страницу во взаимоотношениях.

— Помимо учебников, методичек и пособий новый учебный курс ставит вопрос преподавателей. Каким, по-Вашему, должен быть педагог преподающий «Основы православной культуры»?

— Мне, как епископу Церкви и председателю Отдела религиозного образования и катехизации, видится важным озвучить следующий тезис — нам важно, чтобы учителя, которые будут преподавать «Основы православной культуры» в соответствующем курсе ОРКСЭ, были не столько «профессиональными» верующими, сколько профессиональными педагогами. У них не должно быть желания как можно больше нагрузить детей нашим «православным сознанием», не учитывая российское законодательство, возрастные психологические особенности детей и элементарные педагогические принципы. Как правило, эти ошибки встречаются у тех людей, которые сами в Церкви не так давно, иными словами — у неофитов. Но когда неофит, духовно неокрепший человек, имеющий некоторые религиозные знания, но не имеющий опыта религиозной жизни и рассудительности, начинает учить детей, это еще хуже, чем атеист. Поэтому для нас важно, чтобы педагог подбирался не по религиозному принципу, а по профессиональному: он должен быть убедителен и любить тот предмет, о котором говорит детям.

Один знакомый человек как-то сказал мне, что ненавидеть литературу его «научил» преподаватель по литературе. Может такое быть в школе? К сожалению, может! И здесь мы должны стоять на страже интересов детей и внимательно, пристально, совместно с педагогическим и родительским сообществом, наблюдать за тем, что происходит в классах.

— Как возможно в таком случае соблюсти эти золотую середину?

— Прежде всего, методом теснейшего взаимодействия Церкви и педагогического сообщества. Церковь не будет иметь морального права говорить о том, что в школе что-то не так, если представители школы и Церкви — священнослужители и православные педагоги, имеющие высшее педагогическое образование, — не будут между собой взаимодействовать. Если приходской священник уклоняется от всяких контактов со школой — это лишает Церковь нравственного права судить о том, что делает школа. Если же педагог преподает предмет по религиозной культуре, а собственные религиозные представления у него сформированы по справочнику научного атеиста 1937 года — нужно сделать все, чтобы этот педагог никогда не преподавал Основы православной культуры.

Понимаете, не надо учить педагога делать свое дело. Он это знает как профессионал. Но вот напитать его духовным содержанием, дать ему научную, культурную и религиозную базу — это наша святая задача. Мы можем это делать во всех формах, которые доступны и нормативно закреплены в соответствующих законодательных актах. Не надо этого бояться или стесняться. От взаимодействия с педагогическим научным сообществом выиграем мы все: и педагоги, и ученые, и Церковь, но самое главное — выиграет наше общество и молодежь. Нам нужно просто уйти с позиций официозности и, включившись в процесс взаимодействия, научиться слушать друг друга и корректно доносить то, что нам близко.

— Выпуски новостей в последнее время напоминаю сводки с полей сражений. Криминальный мир молодеет, градус ненависти в обществе растет, массовая культура учит жестокости и разврату, культурная деградация налицо. Эти социальные удары наносят больше всего разрушений «обитателям» школы. Возможно ли за два года преподавания, что-то существенное вложить в голову и сердце школьника при таких печальных условиях?

— Для преподавания ОРКСЭ отведено 34 часа в 4-м и 5-м классах. За это время, конечно, ребенка научить нравственности невозможно. Для этого, как говорил Святейший Патриарх на юбилейных Рождественских чтениях в Москве, нужно создать непрерывную систему духовно-нравственного воспитания. А непрерывность этой системы состоит в том, что дети должны воспитываться в нравственных категориях не с 4-го класса, а, может быть, с детского сада или даже раньше. Именно поэтому сейчас разрабатывается целостная концепция духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения. Поэтому представители Русской Православной Церкви на Межведомственном координационном совете, в Министерстве образования и науки России, в Государственной Думе, на различных общественных форумах отстаивают одну и ту же позицию: духовно-нравственное воспитание должно быть непрерывным.

— Как это возможно практически организовать?

— Наше предложение, принятое педагогическим сообществом, заключается в том, что должны быть созданы некие опорные «очаги роста» для начальной, средней и старшей школы. Мы полагаем, что такими «очагами роста» должны быть: в младшей школе – 4-й класс, в средней — 7-й, в старшей — 10-й. Таким образом, на каждом возрастном уровне закрепляется то, что человек начинает постигать в 4-5-м классах. У нас впереди большая и плодотворная работа, и сегодня, говоря о ней, я бы хотел еще раз обратить внимание духовенства и представителей госструктур на то, что приоритетнейшей задачей для Русской Православной Церкви и государства является плодотворное взаимодействие, результатом которого должно стать духовно-нравственное воспитание молодежи. Если мы сейчас не сделаем то, что должны сделать, к чему призывает нас Бог, давая возможность потрудиться вместе, у России не будет будущего; или это будущее будет таким ужасающим, что мы скажем, как в Апокалипсисе: «Горы, падите на нас и сокройте нас» (ср.: Откр. 6:16). Мы живем в один из самых критических моментов, — одно поколение мы уже упустили. Поэтому наша задача, взаимодействуя со светской школой, — активно и ответственно подходить к вопросу воспитания будущего поклонения. Самое важное — чтобы мы нашли общий язык, были открыты друг другу, не возвышая себя над другими, но помня о той великой цели, которая стоит перед нами, которую нам определил Господь и исторический момент.

Беседовал Игорь Петровский