В середине июня Его Святейшество планирует посетить Вологодскую епархию. Одним из наиболее распространенных вопросов, которые звучат накануне патриарших визитов, является вопрос о целях посещения того или иного города или области.

Как правило, журналистов интересуют какие-то конкретные факты: какие храмы и монастыри собирается посетить Патриарх, с кем из региональных руководителей он встретится и какие вопросы обсудит в ходе этих встреч. На поиски информации об этих аспектах патриарших поездок в епархии тратится много времени и сил. А между тем главное содержание визитов Предстоятеля Русской Церкви остается как бы за рамками журналистского внимания.

В чем же состоит это главное? Тут, к сожалению коллег-журналистов, ничего оригинального сказать не удастся. Основным содержанием любой поездки Святейшего Патриарха в епархии Русской Православной Церкви было и остается богослужение — совместная молитва с духовенством и паствой. И в этом молитвенном общении для церковного человека содержится куда больше смысла, чем в любом другом официальном мероприятии.

О церковном единстве в последнее время много сказано и написано — как правило, в контексте исторического подписания Акта о каноническом общении внутри Поместной Русской Православной Церкви. Но нельзя забывать и о другом аспекте церковного единства — о том, который был заложен в основание Церкви Самим Христом Спасителем, когда Он молился: «да будет едино стадо и един Пастырь» (Ин. 10, 16).

Единство Церкви как единение паствы и пастырей — одно из главнейших ее, Церкви, свойств. Недаром в православном катехизисе это свойство рассматривается первым — в соответствии с текстом Символа веры: «Верую ...во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь».

Поэтому традиционный взгляд на церковное единство подразумевает прежде всего молитвенное, евхаристическое (то есть теснейшее, таинственно-духовное, во Христе) общение архипастырей и пастырей с пасомыми. В древности молитвенное общение поддерживало христиан в условиях страшных гонений, удерживало от соблазна многочисленных расколов.

Недаром один из основоположников экклесиологии (науки о Церкви) священномученик Киприан Карфагенский (III в.) так настойчиво призывал христиан: «Бог один, и один Христос, одна Церковь Его, и вера одна, и один народ, совокупленный в единство тела союзом согласия». А еще раньше священномученик Игнатий Богоносец писал в своем послании к смирнянам: «Где является епископ, там да будет народ, а где Иисус Христос, там кафолическая Церковь» (8, 2). Это правило — «где епископ, там и Церковь» — издревле стало частью живого церковного Предания и неизменно соблюдалось и соблюдается до нынешнего времени.

И практический эффект — да простится такое словоупотребление — от укрепления этого единства трудно переоценить. Примером из новейшей истории Русской Церкви может служить любая поездка Предстоятеля Русской Церкви, например, прошлогодний визит Святейшего Патриарха Алексия в Латвию. Сам по себе визит был довольно насыщенным: в программе присутствовали и встречи с руководителями Латвийской Республики, и участие в торжественных государственном приеме, но центром и смысловым стержнем всей той поездки было совершение богослужения — начиная с первых же часов пребывания Патриарха на Латвийской земле.

Можно по-разному оценивать итоги того визита — говорить о политических вопросах, которые поднимались в ходе встреч с президентом Латвии В. Вике-Фрейбергой и другими руководителями республики, пытаться увязать церковную тематику с проблемой российско-латвийских отношений в целом — но нельзя не заметить, что самым непосредственным результатом того посещения стало бурное развитие церковной жизни в стране.

Поэтому, когда журналисты светских изданий и агентств иногда спрашивают — зачем Патриарх посещает ту или иную епархию — ответ почти всегда очевиден, как ни привычно он может выглядеть: Предстоятель Русской Церкви едет в епархии для того, чтобы помолиться вместе с верующим народом. Помолиться «о мире всего мира, о благостоянии Святых Божиих Церквей» — о том самом церковном единстве, которое Святые отцы почитали ценнейшим сокровищем и которое заповедали свято хранить.

Почти всегда такой ответ не устраивает представителей светских СМИ. И журналисты затем разочарованно и в привычном насмешливом тоне пишут о том, насколько было, допустим, воскресное богослужение в кафедральном соборе похоже на какое-нибудь «торжественное собрание трудового коллектива» времен застоя. Иному корреспонденту и такое масштабное событие, как подписание Акта о каноническом общении, покажется недостаточно интересным. При этом журналисты путают причину и следствие: ведь практически весь советский церемониал был скопирован с церковного богослужебного обихода — начиная с «икон» — портретов вождей и заканчивая «молитвословиями» — всевозможными докладами и выступлениями.

Удивляться здесь нечему. Слишком мало прошло времени с тех пор, когда стало возможным говорить и писать о Церкви не только в стилистике советской пропаганды на уровне штампов вроде пресловутого «опиума для народа». Поэтому слишком поверхностно пока судят о Церкви. Слишком самоуверенно и безапелляционно оценивают происходящие в ней события. Хватаясь за второстепенные факты и не замечая того, что, несмотря на все сложности, которые переживает Русская Православная Церковь вместе со страной и своей паствой, в ней сохраняется главное — то, что не позволит вратам адовым одолеть ее: в Церкви совершается молитва и приносится Бескровная Жертва за весь мир.

Мир может об этом не догадываться. Но ценность молитвы от этого не умалится.

А коллегам-журналистам, пишущим на церковные темы, хотелось бы посоветовать не так бездумно открещиваться от советской стилистики в работе. Просто потому, что в ней, в той стилистике, как и во всем советском церемониале, самым существенным изъяном было то, что она была пародией — пародией на церковное благочестие. И для того, чтобы отыскать нужный тон в освещении церковной тематики, не обязательно «разрушать до основанья» все, что составляло достояние отечественной школы журналистики. Да, пиетет перед номенклатурой, властью был жалок; но стоит заменить его на благоговение перед подлинной святыней — и все станет на свои места. Не нужно будет пытаться непременно отстраниться от предмета журналистского повествования и тем самым укреплять имидж «независимого СМИ». Не нужно будет делать вид, что богослужение, молитва — для тебя все это малоинтересно, поскольку «слишком примитивно для человека передовых взглядов».

Наоборот, куда важнее проникнуться содержанием того, о чем говоришь, пишешь или снимаешь. При этом чувство благоговения, которое естественно должно возникать тогда, когда предметом повествования становится Церковь, молитва, Таинства, вера — вовсе не станет помехой для создания качественного информационного сюжета. Наоборот, оно только поможет найти нужные слова и интонации для того, чтобы передать атмосферу церковного богослужения.

И тогда не придется мучительно выискивать непременно ироничные выражения для того, чтобы рассказать о содержании очередной поездки Патриарха. Вместо этого будет достаточно написать: Патриарх едет в епархию для того, чтобы помолиться вместе с паствой.

Это будет самой точной и адекватной подачей материала.

Михаил Моисеев

***