Русская Православная Церковь

Официальный сайт Московского Патриархата

Русская версияУкраинская версияМолдавская версияГреческая версияАнглийская версия
Патриархия

Протоиерей Владимир Диваков: Не мыслю себя без Церкви

Протоиерей Владимир Диваков: Не мыслю себя без Церкви
Версия для печати
14 июня 2007 г. 10:30

14 июня 2007 года настоятелю храма Большое Вознесение у Никитских ворот, Секретарю Епархиального совета г. Москвы, Заведующему Канцелярией Московской Патриархии протоиерею Владимиру Дивакову исполняется 70 лет. Накануне юбилея отец Владимир дал интервью корреспонденту Пресс-службы Московской Патриархии.

Отец Владимир, расскажите, пожалуйста, о своем детстве и юности.

— Мне было 4 года, когда на 4 день войны родился брат, и нас отвезли к бабушке в Белоруссию. Всю войну мы провели на оккупированных территориях. О том времени у меня осталось много детских воспоминаний. Приходилось и в землянках жить, и от партизанов мы страдали иногда — не все они воевали, некоторые и мародерствовали. В памяти остались разные картины. Помню, когда немцы храм открыли, народ повалил — столько радости было.

Потом уже, когда вернулись с матерью в Москву (а отца не стало еще во время войны — он погиб на фронте), стал ходить в храм Петра и Павла в Лефортове. Помогал в алтаре. Помню, что стихарей было только два и мы с другими детьми их делили, надевали по очереди. Начиная с 7 лет я жил полностью церковной жизнью. Позже, поскольку я окончил только 7-летнюю школу, а маме было трудно нас воспитывать и кормить, пришлось идти в техникум учиться и работать.

Проучился три года, а потом один батюшка сказал, что после техникума меня в семинарию не примут, поскольку пошлют по распределению. Поэтому надо было срочно идти поступать в семинарию. Поехал в семинарию, а я был робкого десятка, пришел — походил и ушел. У мамы духовником был отец Тихон (Агриков), когда он услышал о моем намерении, то взял меня за ручку и отвел в семинарию, где под его диктовку я написал прошение. Это был 1957 год, уже начались проблемы в церковной жизни.

Протоиерей Владимир Диваков: Не мыслю себя без ЦерквиПришел поступать в семинарию и попал к тогдашнему инспектору архимандриту Леониду (Полякову). Стал он спрашивать: «А вы с какого года в комсомоле?» — «Да я не стал вступать, предлагали, но отказался». Он вдруг начал возмущаться: «Это что за отношение к комсомолу, кто целину поднимает? Кто едет на стройки севера? Что за отношение к комсомолу?!» Я лепетал, что это несовместимо, что это антирелигиозная пропаганда и так далее. Ну, говорит, понятно ваше отношение к комсомолу, может быть вы еще и строй наш осуждаете? А вот вы Евангелие читали? Я говорю — не полностью, но Закон Божий учил по настоянию матери. Родной мой, говорит, не годитесь вы нам для первого класса и выставил меня за дверь. Но потом оказалось, что меня во второй класс сразу определили с обязательством сдать за 1 класс предметы.

В 1960 году закончил семинарию, женился, и в 1962 принял сан диакона. В Богоявленском кафедральном соборе был и диаконом и иподиаконом в то время, когда настоятелем собора был архиепископ Можайский Леонид (Поляков). С ним пришлось посетить почти все приходы Московской области.

— Вы видели церковную жизнь того времени изнутри, какой она была тогда?

 — Очень тяжело было — ставили каких-то колхозников управлять приходами, а их ничего кроме прибыли не интересовало. Но владыка Леонид находил всегда мудрые решения, чтобы их принудить заниматься храмом.

Со мной в связи с этим однажды произошел такой случай. Куроедов, недавно ставший тогда председателем Совета по делам религий, приехал в Академию и посетил классы. Главный вопрос его был — какое у нас отношение к собору 1961 года (На Архиерейском Соборе 1961 года было принято решение, согласно которому власть в приходах передавалась «исполнительным органам». Они назначались местными органами советской власти, а настоятель не только не возглавлял этот исполнительный орган, но даже не был его членом. С этого времени он имел статус «рабочего по договору», который приходской совет мог расторгнуть в одностороннем порядке в любое угодное ему время. — Прим. ред.). Когда в нашем классе он задал этот вопрос, я высказался против. Он удивился, попросил пояснить. Я ответил: «Посещали мы один храм и, представляете, решил староста подновить живопись и взял художников из местного клуба — так они испортили росписи, замазали все краской — чего можно от художников из клуба ожидать? Надо, чтобы человек, который управляет жизнью храма, мог бы разбираться в таких вещах. Мы здесь изучаем археологию, историю архитектуры и живописи — зачем? Ведь нам в жизни применить эти знания не дадут, а какой-то колхозник будет такие вещи делать. Я считаю, что священник должен быть членом двадцатки, мое такое мнение». Он похвалил за откровенность и ушел, а меня стали ругать, как бы чего не вышло, но последствий от моего выступления не было, а могли бы и быть, если уж архиереев перемещали с легкостью.

— Как устроилась Ваша жизнь после окончания духовных школ?

Протоиерей Владимир Диваков: Не мыслю себя без Церкви— Когда я заканчивал обучение, отец Матфей Стаднюк, настоятель храма Петра и Павла в Лефортове в то время, уезжал в Александрию и приехал в Академию за священником вместо себя. Ему принесли несколько личных дел, но когда он увидел мое дело, сразу забрал меня к себе, и я трудился три года в храме Петра и Павла в Лефортове после него.

Затем 13 лет служил в храме святителя Николая в Хамовниках. Там сделали ремонт - и внутренний и внешний, все по паспорту, как до революции было, снаружи на храме восстановили иконы. Как-то приходят из райкома товарищи, даже комиссию назначили, потому что, как объясняли, проезжал Гришин, увидел иконы на храме и пришел в возмущение от того, что в начале проспекта Комсомола стоит такое. В комиссии участвовал председатель Комитета по охране памятников Н.Н. Соболев, прекрасный русский человек. Пришел, посмотрел и говорит: «Вы что — промыли просто иконы?» Да, говорю, промыли просто (сообразил, что он нам помочь решил). Смотрите, говорит, как писали иконы раньше — столько лет и все стоит, не портится. И членам комиссии неудобно стало, поддакивать стали, а он говорит, что правильно сделали, грамотно, лаком покрыли, а по идеологическим причинам — это не по моей части. А по идеологическим причинам им неудобно было что-то делать, решили перенести заседание комиссии в райком партии. Но так больше их и не видели, все как-то прошло само по себе. Но подобные инновации не остались без внимания уполномоченного по делам религий.

Протоиерей Владимир Диваков: Не мыслю себя без ЦерквиВ 1979 году меня перевели в храм преподобного Пимена Великого. В этом храме я прослужил 8 лет, и там тоже пришлось заниматься реставрацией. Наконец меня назначили настоятелем в такой храм, про который говорили, что отсюда или куда-нибудь сошлют, или в могилу. Это был храм св. Троицы на Пятницком кладбище. Там была тяжелейшая ситуация, священники были далекими от Церкви людьми. Так, священник мог отслужить литургию за 20-25 минут, и говорить что-то было бесполезно, только кулак и покажут.

— Сейчас многие священнослужители, особенно молодые, не всегда понимают, насколько было тяжело в советское время жить в Церкви. Но при этом, как Вы говорите, даже храмы удавалось восстанавливать.

— С одной стороны тяжело было — контролировали, даже частные требы должны были проходить по согласованию с соседями. Одно время даже пожертвования на канун обкладывали налогами, так один батюшка принес целый мешок еды с кануна в финотдел, вывалил на стол — «ешьте на здоровье». Но все же дело делали, хотя особенно тяжело было с ремонтами храмов. Косметический ремонт можно было сделать, а капитальный запрещали, и старосты выкручивались, как могли. В Хамовниках был прекрасный староста, который оформил ремонт на 4 тысячи, а там на 40 тысяч было работ. Проверяла комиссия — 8 месяцев ходили, все узнавали, вплоть до самых мелких подробностей (где кисти купили, кто краску продал), так ничего и не нашли. За его жертвенность Господь его миловал.

Но были храмы, где были послушные властям старосты. Из-за таких храмы начинали разваливаться. Скажем, вместо того, чтобы купола перекрывать, замажут дырку марлей, затонируют в цвет, а дыры через полгода опять проявлялись. Атмосфера была тяжелая, но многие старосты  воцерковлялись.

Всякое бывало. В одном храме был староста, пришел на работу к концу года, когда годовой отчет сдавать, а годовой отчет был — страшное дело, нужно было его строго до 10 января сдать, иначе большие проблемы могли быть. И вот он приходит в храм — впервые, ничего не знает, все для него в новинку. Видит, люди подходят к столику, что-то целуют. Он у священника спрашивает, а что это они, мол, делают, чего целуют, а он ему серьезно так говорит:  «Годовой отчет!».  Тот восклицает «да-а!», отошел, задумался  — это ему было понятно.

— Когда Вы стали более активно участвовать в церковной жизни Москвы?

—  8 декабря 1988 года проходило первое Епархиальное собрание, тогда еще опыта мало было, не знали, как его проводить. Но отец Матфей Стаднюк  все правильно сделал: два кандидата были назначены от Патриарха, два для избрания. А митрополит Владимир (Сабодан) (с 1984 по 1992 год — Управляющий делами Московской Патриархии — Прим. ред.) заметил, что из двух кандидатов двоих выбирать нельзя, надо еще хотя бы двоих предложить. Отец Матфей выбрал меня и отца Сергия Суздальцева. И неожиданно большинством голосов я был избран в Епархиальный совет. С тех пор так и остался в этой орбите. Был сначала благочинным Северного округа. В 1991 году, когда количество храмов увеличилось вдвое, Северное благочиние разделилось на Троицкое и Всехсвятское, меня уже назначили настоятелем храма Большое Вознесение  и благочинным Центрального округа.

Я старался вникать в епархиальную жизнь еще в Академии, когда писал работу «Московская епархия в 80-90-е годы XIX века» и в связи с этой темой объезжал и те храмы, о которых упоминал в работе. Потом постепенно и большую часть московских храмов посетил, собирал альбомы, старые фотографии. Начиная с  1989 года, когда начали открываться храмы, старые благочинные часто уклонялись от проведения учредительных собраний, поэтому отец Матфей Стаднюк меня всегда посылал на приходы, и все учредительные собрания в московских храмах в начале 90-х годов проводил я.

Надо сказать, что в начале 1990-х годов ситуация была очень тяжелая, в Церковь повалили люди, считавшие, что здесь можно неплохо заработать. Например, приезжаю в один храм на собрание, а там человек 300, и все хотят войти в состав Приходского собрания. Я вышел, стал говорить: «Дорогие мои, вы не думайте, что легко будет или что вы здесь какие-то деньги найдете, сами должны будете и о храме заботиться, и свои средства отдавать, чтобы храм от разрушения спасти». После такого объяснения от силы человек 17 осталось и с большим трудом до 20 добрали.

Протоиерей Владимир Диваков: Не мыслю себя без ЦерквиО таких тяжелых ситуациях, когда возникали трения со вновь создаваемыми приходами, докладывали Святейшему Патриарху, и он благословлял как поступать в сложных ситуациях. Но потом постепенно все встало на свои места, стали приходить церковные люди, создавались уже настоящие общины.

У меня в храме Большое Вознесение тоже сначала были сложности. Но мне тогда отец Анатолий Новиков, благочинный Преображенского округа, сказал: «Первые  три года — Голгофа, потом будет легче». И, правда, через три года стало легче, но вначале было очень тяжело. Сейчас и подумать невозможно о том, чтобы кто-то сделал какой-то несогласованный поступок, чтобы какое-то решение без моего ведома было принято. Не потому, что обязательно требую отчета и на своем настаиваю, а просто люди стали более церковные, стали понимать многое.

— Насколько нынешние священнослужители отличаются от служивших в советское время?

— Сейчас внешних стеснений нет, и потому больше расслабленности среди священников. Часто приходится брать на себя функцию человека, приводящего в чувства, может быть, не вполне свойственную духовному лицу. Раньше люди были более ответственны, если поручаешь что-то, то можешь быть уверенным, что все будет сделано точно и в срок, а сейчас нужно лишний раз перепроверить. Многие священнослужители, к сожалению, являются требоисправителями. Часто можно слышать разговоры о доходах — сколько заплатили, у кого какая зарплата, а с духовными потребностями меньше обращаются.

Бывает, что возникают канонические отступления, которые и у мирян не всегда бывают. Приходится докладывать Святейшему, который накладывает канонические прещения. Одни правильно воспринимают — каются, сокрушаются, а другие как-то безразлично относятся: «Пойду работать на гражданскую работу». То есть сан оказывается не самым главным, что есть в жизни у человека. Таких людей, которые без всякой тени сожаления покидают Церковь, я не могу понять. Не представляю себе, чтобы мог оказаться вне ограды Церкви.

Я вспоминаю конец 50-х, начало 60-х годов, когда учился еще в Академии в сане диакона и подал прошение на рукоположение в священники. Ко мне подошел отец Павел Петров (тогда он бы помощником инспектора, а потом ушел из Церкви) и говорит: «Слушай, ты с ума сошел, забирай обратно прошение. Почитай решение съезда партии, скоро ни одного попа не останется — ты в этом костюмчике пришел, тебя и знать никто не знает, куда ты идешь, а в сане будет совсем другое дело — думай, что ты делаешь». Я ответил: «Нет, отец Павел, уже обратно не возьму прошение». Он говорит: «Дурак, посмотришь, что дальше с тобой будет, будешь потом меня вспоминать и жалеть». Я о нем действительно вспоминаю сейчас с сожалением.

— Отец Владимир, что для Вас самое важное в Церкви?

— Не мыслю себя без Церкви, в первую очередь — без богослужения, в нем находишь отдохновение. Всегда с радостью совершаю Литургию. Стараюсь поддерживать богослужебные традиции. С 1957 года был иподиаконом в Богоявленском соборе, там видел служение протопресвитера Николая Колчицкого, который был образцом в совершении богослужения.

— Московское духовенство знает Вас в основном с официальной стороны — как строго и требовательного начальника. Не все знают, что у Вас есть и любимые дети и внуки. Расскажите о Вашей семье.

Протоиерей Владимир Диваков: Не мыслю себя без ЦерквиВ 1961 году я женился, в 1962-м родился сын, а в 1969 году — дочь. Сына за веру в школе били и дразнили, пока я не пришел к директору. После беседы предпочли со мной не связываться, от сына отстали.

Сын с детства был в алтаре, потом был иподиаконом у митрополита Питирима, работал в Издательском отделе, теперь преподает в Московской Духовной семинарии. Мама моя болеет сильно, живет сейчас при храме, за ней там ухаживают. Ей скоро 92 года исполнится. У меня трое внуков. Слава Богу, разумные дети растут, но, к сожалению, редко с ними общаюсь, больше по телефону. Только  несколько раз в году заезжаю к ним на дачу, ведь пять дней в Патриархии с утра до вечера, выходные провожу в храмовых попечениях, свободных дней совсем нет.

Беседовал диакон Александр Волков

Патриархия.ru

Материалы по теме

Патриаршее поздравление епископу Глазовскому Виктору с 70-летием со дня рождения [Патриарх : Приветствия и обращения]

Патриаршее поздравление епископу Калачинскому Силуану с 55-летием со дня рождения [Патриарх : Приветствия и обращения]

Патриаршее поздравление митрополиту Восточно-Американскому Николаю с 50-летием со дня рождения [Патриарх : Приветствия и обращения]

Патриаршее поздравление наместнику Иосифо-Волоцкого ставропигиального монастыря архимандриту Сергию (Воронкову) с 20-летием назначения на должность наместника [Патриарх : Приветствия и обращения]

Святейший Патриарх Кирилл посетил центральный офис добровольческого движения «Москва своих не бросает»

Посещение центрального офиса добровольческого движения «Москва своих не бросает»

Святейший Патриарх Кирилл посетил центральный офис добровольческого движения «Москва своих не бросает»

Святейший Патриарх Кирилл: Священник не должен превращать приход в закрытое сообщество приближенных

Все материалы с ключевыми словами

 

Другие интервью

«От благородных планов будем спешить к конкретным делам». Интервью митрополита Астанайского и Казахстанского Александра к 25-летию учреждения Астанайской и Алма-Атинской епархии

Преподобная Евфросиния Полоцкая — княжна, игумения, просветительница

Архимандрит Павел (Кривоногов): Если послушание воспринимать как данное от Бога — все выстраивается правильно

Епископ Сергиево-Посадский Фома: «Мы помним заветы преподобного Сергия, поэтому всегда всех ждем и всем рады»

Епископ Владикавказский и Аланский Герасим: «Сердце монаха всегда тянется в горы». (К 1100-летию крещения Республики Северная Осетия — Алания)

Духовная память алан. Интервью епископа Владикавказского и Аланского Герасима

Архиепископ Владикавказский и Аланский Леонид: «Время быть едиными»

Епископ Кронштадтский Назарий: 800-летие Александра Невского — праздник для всех и для каждого

Епископ Сергиево-Посадский Фома: Семена наставлений старцев прорастут, если сердце будет гореть любовью к Богу

Дому Живоначальной Троицы на Русском Севере — 500 лет