На прошлой неделе глава федерального агентства по культуре и кинематографии Михаил Швыдкой, комментируя общественный резонанс, вызванный «письмом академиков», заявил, что, по его мнению, к десяти заповедям следует добавить еще одну: любить свою Родину.

«Можно не любить власть, государство, но любить отечество нужно», — сказал М. Швыдкой. Он также заявил, что «российское общество испытывает жуткий дефицит понимания современной реальности, дефицит внецерковных, светских духовных ценностей».

Наверное, лучше всего было бы спросить у самого М.Е. Швыдкого, что он имеет в виду под «внецерковными, светскими духовными ценностями». Из последующих слов чиновника, на первый взгляд, становится понятно, какой смысл он вкладывает в эти слова. «Нужно душевно развиваться, книги почитайте, Достоевского, Толстого, по телевизору тоже много полезного показывают», — заявил Михаил Швыдкой.

Следует признать, что г-н Швыдкой точен в выборе термина, когда говорит о чтении классической литературы как способе развития личности: это на самом деле развитие душевное. Но духовное ли?

О различии этих понятий с точки зрения христианской философии написано немало. Так называемая трихотомия — условное разделение человеческого существа на составные части, дух, душу и тело — одна из главных идей православной антропологии, основы которой были заложены еще святыми Апостолами, а затем — учителями Церкви в первые века христианства. Но вряд ли словоупотребление г-на Швыдкого основывается на православной антропологии. Ибо его утверждение о необходимости «светских духовных ценностей» заставляет думать, что некоторая путаница в терминах все-таки наблюдается.

Это не удивительно. На протяжении последних полутора-двух столетий русская (а затем — советская и российская) интеллигенция пытается определить главное содержание той самой «просветительской функции», о которой сказал М. Швыдкой. И поиски эти не всегда приводили к однозначным результатам. Если творчество упомянутого чиновником Ф.М. Достоевского можно охарактеризовать как свидетельство Богоискательства, свидетельство сложного пути писателя к Богу, к вечным истинам, то Л.Н. Толстой, скорее, обратный пример — пример отдаления от Евангелия и последовательного отказа от веры и отступления от Христа. Можно ли назвать этот путь «духовным» — вопрос риторический.

По сути своей, вся история отечественной интеллигенции, начиная с Радищева, Ломоносова и Державина и заканчивая Солженицыным и Сахаровым — свидетельство того, что свою «просветительскую функцию» представители этого сословия понимали весьма неоднозначно. И разночтения начинались тогда, когда разговоры о необходимости просвещения доходили до некоего невидимого барьера, который очень четко разделял российских интеллигентов на две группы — принимающих «идею Бога» или отрицающих ее.

История показала, что представители первой группы, проще говоря, верующие люди — представители литературы, искусства, науки — в своих размышлениях о судьбах страны и роли интеллигенции в жизни общества оставались в рамках тысячелетней христианской традиции и не пытались «изобрести велосипед» в виде новых заповедей или чего-либо подобного. Даже весьма неоднозначные идеи Владимира Соловьева, Василия Розанова, Николая Бердяева так или иначе коренились в христианской философии и — как бы это ни было неприятно нынешним «прогрессистам» — в церковной догматике, в Священном Писании и Предании.

А Священное Писание и церковное Предание, в свою очередь, свидетельствовали о том, что десять заповедей Моисея — ветхозаветный Закон, полученный пророком, а затем в Новом Завете дополненный Христом Спасителем двумя заповедями о любви к Богу и ближнему — это полнота нравственного Откровения, которая доступна человеческому пониманию. И, справедливости ради заметим, что в Священном Писании нет слов, прямо указывавших бы на необходимость любви к своему Отечеству. Есть слова Спасителя о том, что Царство Его «не от мира сего» (Лк. 12. 51-52), есть напоминание апостола Павла «…не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13, 14), есть общеизвестное место «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога: существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13, 1). Но, строго говоря, в Писании слово «отечество» почти не упоминается.

При этом наша история знает немало примеров того, как жертвенное служение Отечеству признавалось Церковью как один из видов христианского подвижничества. Всем известны жития святых князей Александра Невского, Димитрия Донского, Даниила Московского; эти исторические личности явили пример подлинной любви к своей Родине. Однако стоит задуматься: насколько самоценна такая любовь — если она не имеет религиозного основания, не коренится в любви к Богу и ближнему?

И нужна ли новая, одиннадцатая заповедь о любви к Отечеству — тому, кто своими жизненными ориентирами избрал слова Спасителя «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22, 36–40)?

Современному обществу, в котором вопросы религии и веры порой отодвигаются на второй план ради соблюдения пресловутой политкорректности и сохранения некой призрачной стабильности, на самом деле может оказаться недостаточно этих заповедей. Собственно говоря, светское право во многом есть свидетельство того, что человечество, отступая от основных, раз и навсегда установленных религиозно-нравственных норм, попыталось установить некие искусственные рамки, которые сохранили бы видимость гармонии и порядка в обществе.

«Право призвано быть проявлением единого божественного закона мироздания в социальной и политической сфере, — сказано в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви. — Вместе с тем всякая система права, создаваемая человеческим сообществом, являясь продуктом исторического развития, несет на себе печать ограниченности и несовершенства».

Любовь к Отечеству, патриотизм — нравственные ценности, которые, несомненно, являются одними из основных в жизни любого общества. Однако, повторимся, подлинное духовное содержание этим понятиям может придать лишь живая вера, отношение к исполнению своего патриотического долга, основанное на глубокой религиозности. Таким образом, любовь к Родине вряд ли можно признать самоценной категорией и тем более заповедью, в каком-либо смысле способной дополнить существующую в христианстве духовно-нравственную «систему координат».

Если же согласиться с логикой уважаемого М.Е. Швыдкого, то, вероятно, следует ожидать, что вскоре вслед за ним о необходимости новых заповедей заявят представители, допустим, правоохранительных или фискальных органов. В их изложении «заповеди» могут звучать как «Заплати налоги» или «Не возжелай сверхприбылей». Однако все мы понимаем, что без соблюдения настоящих заповедей — данных нам Самим Богом и хранящихся в Священном Писании — ценность и, главное, действенность новоизобретенных норм весьма и весьма сомнительна.

P.S. Среди множества цитат из Евангелия, которые пришли на ум в связи с обсуждаемой проблемой, одна, как кажется, могла бы стать эпиграфом к, несомненно, важному разговору о роли интеллигенции в жизни общества, о поисках «светских духовных ценностей»: «Врач, исцелись сам».

Михаил Моисеев