7 июня 2013 года Президентом РФ был подписан закон № 119-ФЗ, предусматривающий внесение в Закон о свободе совести поправок в части заключения трудовых договоров. Текст поправок комментирует инокиня Ксения (Чернега), руководитель Юридической службы Московской Патриархии.

— С чем связано принятие закона?

— Собственно, законопроект был внесен в Государственную Думу в прошлом году Законодательным собранием Республики Татарстан. Затем, ввиду отрицательного заключения профильных Комитетов ГД, текст законопроекта был существенно откорректирован, а сам законопроект был заново внесен в Думу группой депутатов.

Законопроект, по существу, устанавливал обязанность религиозных организаций заключать трудовые договоры. В его принятии, главным образом, была заинтересована Республика Татарстан. Почему-то сложилось устойчивое мнение о том, что трудовой договор может быть использован как инструмент борьбы с терроризмом. Идея заключалась в следующем: трудовой договор, после введения обязательности его заключения, выступит в роли весомого доказательства экстремистской деятельности не только члена руководящего органа общины, но и самой общины.

Согласно ст. 15 Закона о противодействии экстремисткой деятельности, в случае, если руководитель или член руководящего органа религиозного объединения делает публичное заявление, призывающее к осуществлению экстремистской деятельности, без указания на то, что это его личное мнение, а равно в случае вступления в законную силу в отношении такого лица приговора суда за преступление экстремистской направленности соответствующие религиозное объединение обязано в течение пяти дней со дня, когда указанное заявление было сделано, публично заявить о своем несогласии с высказываниями или действиями такого лица. Если соответствующие религиозное объединение такого публичного заявления не сделает, это может рассматриваться как факт, свидетельствующий о наличии в его деятельности признаков экстремизма.

Авторы законопроекта очевидно рассчитывали на то, что в случае его принятия, при возбуждении уголовного дела за осуществление экстремистской деятельности в отношении конкретного лица, состоящего в трудовых отношениях с религиозной организацией, появится возможность с помощью трудового договора доказать его членство в руководящем органе религиозной общины. В таком случае появятся основания для ликвидации общины в целом.

Однако на практике существует масса способов прекратить трудовые отношения «задним числом». Поэтому даже при наличии трудового договора между муллой и религиозной общиной, факт членства муллы в руководящем органе общины на момент совершения уголовного преступления экстремисткой направленности вряд ли будет совершенно очевиден.

Выступая против закрепления в законе обязанности религиозных организаций заключать трудовые договоры, мы пытались донести нашу позицию до депутатов. Однако, профильный Комитет ГД все же не сразу принял предложенную нами поправку.

Тем не менее, в конце концов, редакция законопроекта был изменена с учетом позиции Русской Православной Церкви. В результате принятый закон, хотя и не декларирует, как прежде, «право» религиозных организаций заключать трудовые договоры, однако не устанавливает и обязательности их заключения.

— В некоторых СМИ все же содержится иная информация — о том, что новый Закон обязывает религиозные организации заключать трудовые договоры со священниками. Как Вы оцениваете такую позицию?

— Это недостоверная информация. Согласно п. 1 ст. 24 Закона о свободе совести в новой редакции религиозные организации заключают трудовые договоры с работниками только в случаях, предусмотренных их уставами.

При этом уставы епархий, приходов, монастырей и подворий Русской Православной Церкви не предусматривают случаи заключения трудовых договоров со священнослужителями. Поэтому епархии, монастыри, приходы, подворья, а также другие канонические подразделения Церкви не заключают и не должны впредь заключать трудовые договоры со священнослужителями (в том числе, настоятелями, клиром, диаконами).

Вместе с тем, священнослужители имеют необходимые социальные гарантии. Согласно пункту 4 статьи 24 Закона, а также уставам канонических подразделений Церкви, священнослужители, наряду с работниками, подлежат социальному обеспечению, социальному страхованию и пенсионному обеспечению в соответствии с законодательством Российской Федерации.

— Почему все же Церковь выступила против законодательного закрепления обязанности заключать трудовые договоры со священниками? Нет ли в этом нарушения их конституционных прав, — например, права на труд?

— Но ведь есть еще и другое конституционное право — на свободу совести и свободу вероисповедания… Кроме того, никто не запрещает священнику трудиться — например, в качестве педагога образовательной организации.

Однако, служение священника в Церкви не может рассматриваться как вид трудовой деятельности. Обязанности священника при осуществлении пастырской деятельности, при совершении церковных таинств, богослужений — это не трудовые обязанности.

Вообще, ни государственное законодательство, ни государственные органы не могут вмешиваться в вопросы богослужебной и иной пастырской деятельности священников, их назначения, замены, избрания на должности.

В новом законе подчеркивается, что назначение и замена священнослужителей и другого религиозного персонала (включая регентов, алтарников, свещниц и др.), определение условий их деятельности осуществляются религиозными организациями в порядке, предусмотренном внутренними установлениями религиозных организаций. Очевидно, что трудовой договор не относится к разряду таких внутренних установлений.

Согласно новому закону требования к священникам и религиозному персоналу, в том числе в части их образовательного ценза, также устанавливаются самими религиозными организациями в соответствии с их внутренними установлениями. Это означает, что квалификационные требования к священникам и религиозному персоналу не могут быть установлены приказами Минсоцразвития. Священник-это не профессия. Соответственно, должность священника, настоятеля отсутствует в Едином квалификационном справочнике должностей руководителей, специалистов и служащих.

Кроме того, в случае распространения на священнослужителей норм трудового законодательства, могут возникнуть абсурдные, по существу, ситуации.

Так, согласно ст. 21 ТК работнику принадлежат:

• право на объединение, включая право на создание профессиональных союзов и вступление в них для защиты своих трудовых прав, свобод и законных интересов;
• право на разрешение индивидуальных и коллективных трудовых споров, включая право на забастовку, в порядке, установленном ТК, иными федеральными законами.

Данные права, очевидно, не могут быть реализованы священнослужителем в религиозной организации как противоречащие внутренним установлениям последних. Например, священнослужитель Русской Православной Церкви находится в каноническом подчинении епархиальному архиерею и в этой связи не может (с целью защиты своих прав священнослужителя) организовывать или вступать в профсоюзы, равно как организовывать забастовки и участвовать в них.

Отмена этих запретов и распространение государственного законодательства на внутренние отношения между священниками и епархиальными архиереями как высшими должностными лицами приходов, монастырей и подворий, приведет к нарушению принципа невмешательства государства во внутренние дела религиозных объединений и, как следствие, — важнейшего конституционного принципа отделения религиозных объединений от государства. Религиозные объединения должны осуществлять свою деятельность в соответствии с собственной иерархической и институционной структурой и государство не может здесь диктовать свои нормы и правила.

Патриархия.ru