В сентябре 2014 года в Московской духовной академии начались курсы русской и зарубежной литературы. О том, чем будущим священникам могут помочь Гомер и Достоевский, как художественная литература помогает понять богословие и в чем специфика ее преподавания в стенах духовной школы, рассказывает выпускник филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, преподаватель МДА кандидат филологических наук иеромонах Симеон (Томачинский).
— Отец Симеон, для чего в программу МДА было решено ввести курс литературы? Чем он отличается от курса литературы, который преподают в высшем светском учебном заведении, например, на факультетах филологии или журналистики?
— Такой курс в стенах Московской духовной академии предполагает духовный взгляд на литературу. Это значит, что внимание в первую очередь направлено не на литературные приемы или анализ особенностей творческой манеры автора (хотя об этом, разумеется, тоже будет идти речь), а на духовные основы литературы и ее значение для будущих пастырей.
Мне кажется, одна из главных тем русской и, может быть, всей мировой литературы — Промысл Божий и его действие в жизни человека, в судьбах отдельных людей и всего человечества. Главный сюжет мировой литературы — взаимоотношения человека с Богом и то, как человек отзывается на Божий Промысл или закрывает на него глаза.
Думаю, никто не будет оспаривать, что русская литература пропитана христианским взглядом на жизнь, глубоким пониманием человека и богоискательсвом. Все наши писатели, в том числе те, кто боролся с Церковью и противопоставлял себя ей, как, например, Лев Николаевич Толстой, выразили важные интуиции. И порой многие христианские смыслы ярче открываются в ткани художественного произведения, чем в теоретических богословских построениях.
Сам курс русской литературы читался в МДА Михаилом Михайловичем Дунаевым, который в свое время выпустил шеститомник «Православие и русская литература» и защитил в МДА докторскую диссертацию на тему о духовных поисках русских писателей.
— То есть Вы берете за основу его лекции?
— Не совсем так. С Михаилом Михайловичем мы были знакомы давно и вместе подвизались в Татианинском храме: он был почетным алтарником, а я просто алтарничал, и мы общались довольно тесно. В течение нескольких лет Михаил Михайлович вел в журнале «Православная беседа» колонку о духовном наследии русских поэтов и в какой-то момент попросил меня продолжить цикл этих текстов. Таким образом, я наследовал ему на этом поприще, и вот теперь в МДА тоже буду продолжать его дело. В этом смысле, конечно, наш курс возникает не на пустом месте и имеет твою традицию.
Другое дело, что концепция курса, подача материала отличается от той, которой придерживался приснопамятный Михаил Михайлович. Я изучал его работы, уважаю его как ученого, но его подход мне не совсем близок в том смысле, что прямое сопоставление текстов русской литературы с христианской догматикой мне кажется не совсем плодотворным. У литературы более широкие задачи и иной инструментарий. Понятно, что авторы многих литературных произведений, которые считаются классикой, в своей жизни совершали ошибки, и их жизнь была далеко не образцом христианского поведения. Но если мы возьмем, скажем, Пушкина и посмотрим, с чего он начал, какой груз наследственности на себе нес и к чему он пришел в итоге — то это удивительное преображение. Священник, который его исповедовал перед смертью, сказал, что он сам бы желал в таком состоянии души окончить свои дни...
Для нас важно прикоснуться к тем сокровищам, к тому жизненному опыту, который запечатлен в лучших произведениях мировой литературы, и постараться извлечь из них пользу для себя и в перспективе собственной жизни, и, в частности, в перспективе пастырского служения. Собственно, об этом пишет, например, святитель Василий Великий в своем трактате «К юношам, о том, как извлекать пользу из языческих сочинений».
— Чем изучение литературы может помочь будущему священнику?
— Очень многим. Вкратце я рассказывал об этом в своем докладе «Значение художественной литературы для формирования будущих священников», который был прочитан на конференции в Кракове, в Ягеллонском университете.
Когда мы со студентами на первых занятиях разбираемся, для чего им литература, то находим массу причин, уже не говорю о расширении культурного кругозора и повышении уровня общей образованности. Для пастыря важно понимать психологию людей, понимать, чем они живут, какие пружины движут миром, как найти подход к человеку. В этом плане литература дает нам совершенно бесценный материал.
— Вы говорите и о русской, и о зарубежной литературе. Кому именно будут преподаваться курсы?
— В 2014/2015 учебном году я читаю курс русской литературы на подготовительном курсе бакалавриата и курс зарубежной литературы у магистрантов отделения «Христианская литература». Для обоих курсов на сегодняшний момент предусмотрено по одной паре в неделю.
— Программа сопоставима с программой по литературе для гуманитарных факультетов светских вузов?
— Не совсем, потому что, как я уже говорил, у нас другие цели. Наша задача — дать не систематический курс (как в университетах), но выбрать самое лучшее и ценное в духовном плане. Для меня важно вести не теоретический разговор (когда писатель родился, что и когда написал, в каком году умер), а заинтересовать студентов самими текстами, чтобы они получили вкус к чтению художественной литературы, который останется на всю жизнь. Если у студентов выработается вкус, они будут отличать второсортные произведения от подлинных шедевров и сами станут писать и говорить правильно. Поэтому будем делать упор не на заучивание теоретической информации, а на чтение самих текстов. И на занятиях мы будем разбирать отрывки из произведений, обсуждать их, стараться понять. Мой принцип — максимальная приближенность к текстам. Главное — заинтересовать студентов, «зацепить» их, вдохновить, чтобы им самим захотелось читать и было интересно. Не отрицаю, что передача суммы теоретических знаний важна, но если эти знания не ложатся на почву личного интереса, зачастую они оказываются совершенно бесполезными в жизни. А так быть не должно.
— И все-таки, что войдет в программу?
— Если говорить о русской литературе, первая лекция была вступительной, потом был обзор древнерусской литературы. Мы обратились к «Повести временных лет», «Слову о законе и благодати», «Житию» протопопа Аввакума. Я рассказал студентам сюжет «Повести о путешествии Иоанна Новгородского на бесе», чувствую, многие бросятся эту повесть читать. Далее возьмем «Повести Белкина», «Капитанскую дочку», «Бориса Годунова» Александра Сергеевича Пушкина и произведения других русских классиков: Гоголя, Толстого, Достоевского, Чехова. Сделаем также обзор литературы XX века, ну, и современных авторов тоже.
Как я уже сказал, курс зарубежной литературы я буду преподавать на спецотделении. Магистрантов у меня всего 15 человек, они углубленно изучают древнегреческий, латынь, занимаются и другими иностранными языками, так что будет возможность обращаться к первоисточникам.
Например, в оригинале прочитаем с ними фрагмент из «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха, откуда мы возьмем биографии Александра Македонского и Цезаря. Кстати, интересно будет сравнить образы Александра Македонского в тексте Плутарха и в фильме Оливера Стоуна. Стоун — замечательный режиссер, но фильм он снял совершенно ужасный! Александр предстает в нем порочным, крайне невоздержанным человеком, в то время как у Плутарха он описан как очень разумный и сдержанный человек. Скажем, когда он взял в плен дочерей царя Дария, то, хотя и мог с ними, как победитель, сделать все что угодно, тем не менее приказал обращаться с ними как с царственными особами, что соответствовало их статусу, и даже не пошел смотреть на них, чтобы по-человечески не соблазниться их красотой. Опять же, для будущего священника это важно не просто как интересные исторические сведения: во-первых, на примере Александра и Цезаря можно поучиться, как стоит и как не стоит поступать в различных ситуациях, какими мотивами может руководствоваться человек, делая выбор. Что касается сопоставления текста и экранизации, можно понять, насколько важно обращаться к первоисточнику, чтобы не транслировать другим ошибочную информацию или мнение, будь то сведения об Александре Македонском или о чем-то еще.
— Вы сами где-то преподавали подобный курс?
— Да, пять лет читал в Сретенской семинарии курс зарубежной литературы, так что наработки есть. Но, конечно, курс трансформирован с учетом требований Московской духовной академии.
— Предполагается ли по курсу экзамен или зачет и, что важно, написание сочинений? Как-то привычно, что сочинения — естественная часть изучения литературы, и Патриарх Кирилл говорил о том, насколько важно для будущих пастырей уметь красиво излагать свои мысли в письменном виде, а для студентов духовных школ — готовить письменные работы.
— Разумеется, по курсу предполагается некая форма отчетности, которую мы еще будем обговаривать.
В Сретенской духовной семинарии был список произведений, которые студенты были обязаны прочитать и по ним отчитаться, а также сдать несколько сочинений. Письменные работы важны, потому что помогают научиться правильно мыслить, излагать свои идеи и, в конце концов, понять самого себя и разобраться со своими вопросами. И я сам часто напоминаю студентам слова Святейшего Патриарха о необходимости письменного творчества. И вот, например, на последнем занятии по русской литературе семинаристы сами стали Пушкинами.
— Это как?
— Я продиктовал им начало рассказа Пушкина «Гробовщик», в несколько адаптированном виде, и попросил закончить его, не пользуясь ни книгами, ни Интернетом. Можно было следовать сюжету Пушкина или придумать свой, но важно было за оставшиеся полчаса написать связный рассказ. Мне кажется, для них это хороший опыт работы со словом, погружения в «лабораторию писателя». Пусть потом сравнят свое произведение с рассказом Пушкина, у которого за внешней простотой стоит титаническая и филигранная работа с языком. А я уже предвкушаю удовольствие от полета фантазии наших студентов... Мы сделали это прямо на уроке, поскольку воспитанники МДА и так сильно загружены заданиями, буду смотреть, какие объемы домашних заданий можно им дать, чтобы это было с пользой.
— А студенты уже говорят, что загружены и что курсы литературы — только дополнительная нагрузка?
— Да нет, пока я вижу у них большой интерес.
Подготовительный курс бакалавриата порадовал тем, что ребята читали многие произведения. Я зачитывал им отрывки, и они очень бодро отвечали, откуда они, это же прекрасно! Они даже роман «Идиот» Федора Михайловича Достоевского читали, которого нет в школьной программе. Может быть, текст знаком им по экранизации, но все равно! Экранизации — это вообще отдельная тема, подумаю, возможно, удастся посмотреть со студентами некоторые и проследить, как художественный текст предстает в совершенно другом виде искусства. Это непременно будет! Кстати, Пушкина многие читали и неплохо знают. А в древнерусской литературе лучше всех разбираются студенты с Украины, видимо, они подробно проходят ее в школе, потому что многие авторы, скажем, преподобный Нестор Летописец, жили в Киеве. К сожалению, с русской литературой XIX дела у них обстоят не так хорошо, на Украине ее толком не проходят, но мы это исправим.
— Чего Вы ждете от занятий?
Лучший результат — когда человек приходит и говорит, что после лекции прочитал такую-то книгу, возникла масса мыслей. Согласен он с ней или нет — другой вопрос, главное — что он увлекся и прочитал. Например, вскоре после первого занятия ко мне подошел студент и сказал, что за ночь прочитал роман «Сила и слава» Грэма Грина. То есть его настолько заинтересовало, что он нашел книгу и залпом ее прочитал. Если это произошло, значит, человек заражен бациллой интереса к литературе, и это прекрасно! Будем заражать ею и дальше.
Беседовала Ольга Богданова
Учебный комитет/Патриархия.ru
