«Российская газета» публикует интервью с наместником Сретенского мужского ставропигиального монастыря архимандритом Тихоном (Шевкуновым). Отец Тихон вспоминает о митрополите Лавре, говорит о его роли в процессе объединения Русской Церкви.
***
В грядущую пятницу в пригороде Нью-Йорка Джорданвилле, в Свято-Троицком монастыре, где он был настоятелем, похоронят скончавшегося в минувшее воскресенье первоиерарха Русской Зарубежной Церкви митрополита Лавра, человека, сыгравшего ключевую роль в воссоединении Православных Церквей.
Cимволично, что владыка Лавр умер в первое воскресенье Великого поста — в праздник Торжества Православия. Его духовная и историческая роль в жизни Церкви именно этому — торжеству Православия — и послужила. О его роли в воссоединении Церквей и личности митрополита Лавра «РГ» рассказывает наместник Московского Сретенского монастыря архимандрит Тихон (Шевкунов).
«Российская газета»: Роль митрополита Лавра в воссоединении Русских Церквей сегодня называют ключевой и выдающейся. Что зависело лично от него?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): В вопросе воссоединения Церквей чрезвычайно многое зависело от двух людей — Святейшего Патриарха Алексия II и владыки Лавра. Стоило каждому из них сказать даже не категорическое «нет», а всего лишь «еще не время», и процесс был бы заблокирован на долгие годы.
Но и тот и другой сказали: «Да, это должно произойти». И началась очень непростая, исполненная больших испытаний работа. Владыка Лавр прекрасно понимал, что есть немало сторонников воссоединения. Но когда этот процесс только начинался, противников, быть может, было больше.
РГ: Почему и кто сопротивлялся?
Архим. Тихон: Большая часть людей просто принципиально не верили в перемены в России. Некоторых совершенно устраивало «изолированное положение» Русской Зарубежной Церкви. Некоторые просто с неприязнью относились к сегодняшней России. И владыка понимал, что ему в его возрасте и с очень тяжелыми болезнями — а у владыки были тяжелые болезни, он перенес сложнейшую операцию на головном мозге — работа по воссоединению Церквей будет стоить огромного, постоянного напряжения.
Он понимал, сколько не просто критики, но и грязи выльется на него. Но он знал, что исполняет волю Божию и свое историческое предназначение как первоиерарх Зарубежной Церкви. Он сделал это свое главное дело жизни, завершил особый период существования эмигрантской Церкви, исполнил заветы ее основателей о воссоединении с Русской Православной Церковью в Отечестве после того, как власть, идеологически исповедующая безбожие и богоборчество, уйдет в небытие. Десятилетиями они верили в то, что это произойдет. И владыка Лавр оказался тем, кто завершил этот этап в жизни русского мира.
РГ: Что это был за человек?
Архим. Тихон: В первую очередь это был молитвеник. Он никогда не использовал другого вида убеждения, кроме молитвы и собственного примера. Приезжая в епархии и храмы, которые были не согласны с его решением, просто молчал и молился. И в большинстве случаев его молитва была сильнее любой агитации, увещеваний, строгости или наказания.
Это был настоящий монах. И, конечно, добрый человек. Я не знаю ни одного случая, чтобы он на кого-то наложил взыскание, отругал, укорил, это было совершенно не в его стиле. Таких людей, которые знают силу своей молитвы и могут использовать эту совершенно непостижимую для внешнего мира силу для высокого служения, на которое они поставлены, наверное, очень-очень мало на земле. Вот с таким человеком мы сегодня прощаемся. Он с чистой совестью и высоким чувством исполненного долга завершил свою земную жизнь.
РГ: Чем заметна его биография?
Архим. Тихон: С светской точки зрения ничего особенного в ней нет. Самое поразительное — верность Божественному призванию. С юношеских лет вступил в монастырь и шел по этому пути к Богу всю свою жизнь. Никаких эффектных протуберанцев... С мирской точки зрения его биография такая же идеально скучная и неинтересная, как и жизнь большинства святых Русской Православной Церкви.
Беседовала Елена Яковлева
