5 февраля 2019 года в Иоанно-Предтеченском ставропигиальном женском монастыре Москвы состоялась третья ежегодная научно-практическая конференция «Монашество в истории. Актуальные проблемы и новые методы в исследованиях».
Встречи представителей духовной и светской науки, проходящие в Ивановской обители по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, — часть монастырского образовательного проекта. В конце 2018 года монастырь получил свидетельство о церковной аккредитации одной из составляющих этого проекта — курсов базовой подготовки в области богословия для монашествующих Русской Православной Церкви. Действует и постоянно пополняется новыми материалами сайт «Монашество в истории». Председателем оргкомитета конференции является настоятельница Иоанно-Предтеченского монастыря игумения Афанасия (Грошева), всю организационную работу ведут заместитель председателя, кандидат исторических наук монахиня Анувия (Виноградова) и научные кураторы — кандидат исторических наук О.А. Родионов и заведующий редакцией Литургики в ЦНЦ «Православная энциклопедия» А.А. Ткаченко.
Рабочий день конференции начался с молебна, который отслужил в соборе Усекновения главы Иоанна Предтечи иерей Николай Лызлов.
Если два предшествующих научных собрания отличались весьма широким охватом тем, связанных с христианской аскетической традицией, то на этот раз устроители несколько изменили подход и сосредоточились на теме «Послушание. Целомудрие. Нестяжание. Три обета монашества в исторической перспективе», что позволило более углубленно, детально обсудить данную проблематику.
Первым на утреннем заседании прозвучал доклад М.В. Бибикова, доктора исторических наук, профессора, главного научного сотрудника Института всеобщей истории Российской академии наук, заведующего Центром истории Византии и восточнохристианской культуры ИВИ РАН, на тему «Преподобный Антоний Печерский в "Славянском сборнике" афонского книжника Иакова Неаскитиота». Михаил Вадимович познакомил аудиторию с новыми материалами, найденными им во время посещения Святой Горы Афон в ноябре прошлого года. Докладчик заметил, что постижение смысла святых иноческих обетов неминуемо обращает нас к афонской традиции, в том числе к литературе разных жанров, созданной на Святой Горе, и напомнил о введенном с недавнего времени в научный оборот обширном творчестве монаха Иакова (1790-е — 1869). Иаков (помимо Неаскитиота именовавшийся Ватопедским, Святогорским и т. д.) занимался в библиотеках многих афонских монастырей самой разной деятельностью — копииста, редактора-составителя, историографа, был также гимнографом, литургистом и проч. Наиболее известен его фундаментальный труд «Афониада», созданный на основе многочисленных архивных документов и устных преданий Святой Горы.
«Афониада» существует в нескольких редакциях, в том числе середины 1850-х годов, осуществленной в Русском Пантелеимоновом монастыре по просьбе его тогдашнего настоятеля архимандрита Иеронима (Соломенцова) и в соавторстве с ученым схимонахом Азарией (Попцовым). Многое свидетельствует о том, что Иаков Неаскитиот испытывал особый, возрастающий со временем интерес к русской и славянской тематике. В непосредственной связи с данной версией «Афониады» находится еще один греческий кодекс, 1848 года, хранящийся в рукописном собрании Пантелеимонова монастыря (№ 283). Исходя из его содержания, М.В. Бибиков условно именовал его «Славянским сборником». В этой книге и были обнаружены неизвестные доныне греческие переводы древнерусских агиографических и литургических памятников и другие материалы по русской, сербской, болгарской истории Афона и истории русско-греческих церковных связей.
Кодекс в 148 листов в большей части написан рукой Иакова Неаскитиота и включает в числе прочего переведенные на греческий язык Жития преподобных Антония и Феодосия Печерских, святителя Митрофана Воронежского и последования служб этим святым, повествования о празднике Покрова Пресвятой Богородицы, об Успенском соборе Киево-Печерской лавры. Характерно, что в содержании данных текстов основным побудительном мотивом действий святых и всех описываемых событий является необходимость исполнения обета послушания, подчеркнул докладчик. На заданный по окончании его выступления вопрос, кто переводил для Иакова славянские тексты, М.В. Бибиков с большой долей уверенности предположил, что это был насельник Пантелеимоновой обители «ученейший монах» Азария (Попцов).
Доклад на тему «Загадка аввы Бабая в письме к священнику Кириаку» представил аудитории иеромонах Пантелеимон (Королев), насельник Свято-Преображенского скита Данилова ставропигиального мужского монастыря Москвы, кандидат богословия, редактор издательства «Орфограф». Предварительно все присутствовавшие получили изящно изданные Преображенским скитом книжечки, содержащие текст памятника: «Письмо святого мар Бабая, которого убил злобный Барсавма, к священнику Кириаку об уединенной жизни и о полном и божественном отречении от мира».
Авторство письма до конца не выяснено. Возможно, автор — не патриарх Селевкии-Ктистефона Бабай, казненный по подстрекательству Барсавмы, митрополита Низибийского, а восточно-сирийский аскет и чудотворец Бабай Нисибинский († 630), с юности посвятивший себя Богу и окончивший свои дни в основанном им монастыре после 31 года настоятельства. Существует современная публикация сирийского текста манускрипта, однако предложенное скитом издание было выполнено на основе английского перевода 1987 года. Тем не менее, автор перевода с английского на русский отец Пантелеимон использовал в докладе и прямой перевод с сирийского, уже частично осуществленный ученой братией скита.
Письмо представляет собой собрание духовных поучений, изложенных порой в очень ярких художественных образах. «Загадка» же, собственно, заключена, по мнению докладчика, в нескольких стихах о трех высших добродетелях, при помощи которых «человек может быть… вознесен на вершину башни духовной жизни». Невозможно прямо соотнести описанные добродетели с теми, что известны нам по приносимым монахами обетам — послушания, нестяжания и девства. Как говорит древний автор, «они одно, а не три… ими унизано все ожерелье добродетели». Данный памятник ценен в первую очередь тем, что являет некий серьезный духовный опыт, которым обладали сирийские отшельники. И не в сфере богословских и исторических толкований и комментариев, а именно в сфере доверия к этому опыту, выраженному столь образно, возможно, лежит ответ на «загадку» аввы Бабая.
Следующий доклад: «Монашеское послушание игумену по типиконам средне- и поствизантийского периода» кандидата исторических наук, научного сотрудника Института всеобщей истории РАН А.Б. Ваньковой имел своей целью познакомить аудиторию с очередным этапом выполняемого Анной Борисовной масштабного исследования, основанного на полном собрании переводов монастырских типиконов (Byzantine Monastic foundation documents. — Washington, 2000). Автора в первую очередь интересовали зафиксированные в книжных памятниках вопросы объема и пределов послушания, а также то, кто мог исполнять обязанности духовника обители.
Процитировав в начале доклада фрагменты «Правил…» святителя Василия Великого и творений преподобного Феодора Студита, являющиеся неким корнем и основанием последующей монашеской традиции, А.Б. Ванькова привела конкретные примеры из типиков мужских и женских монастырей XI-XIII столетий. Предварительные выводы, которые сделала исследователь, показывают, что повсеместно послушание игумену признавалось абсолютным — до смерти; игумен, с редчайшим исключением, являлся единственным духовным окормителем братии; в большинстве случаев на нем не лежал груз административных обязанностей. Игумен мог поручать опытным старцам принятие откровения помыслов, но исповедь и контроль за исправлением братии были его исключительным правом и обязанностью. Важнейшее значение, которое — с классических времен — придавалось понятию «отцовская власть», применимо и к монастырям: послушание монахов игумену позиционируется как послушание детей отцу; только то, что в действиях игумена шло вразрез со Священным Писанием, могло быть подвергнуто сомнению.
А.Б. Ванькова отметила, что на данный момент исследование продолжается (в начале второй части заседания она по просьбе устроителей кратко познакомила слушателей с некоторыми результатами изучения иерархической структуры монастыря со времен преподобного Пахомия Великого) и в перспективе может воплотиться в книгу. Несомненно, этот труд будет полезен не только историкам, но и сегодняшнему монашеству, которое так же заботят вопросы внутренней монастырской организации и устроения монашеской жизни.
Доклад О.А. Родионова, кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института всеобщей истории РАН, старшего преподавателя ПСТГУ, на тему «"Нерассуждающее послушание" в византийской аскетической традиции X-XIV веков» непосредственно продолжил тему предыдущего выступления, но в основу рассуждений о феномене абсолютного послушания (αδιακριτως υπακοή) была положена в первую очередь аскетическая литература. Притом, как и в случае монастырских уставов, главным образом подразумевалось именно послушание игумену — так, как это фундаментально заложено в студийской традиции. Вопрос этот является дискутируемым до настоящего дня, хотя еще в XIX веке святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что полное непререкаемое послушание недоступно современному человеку (имея в виду и отсутствие необходимых духоносных наставников). Актуализировало этот вопрос для нашей Церкви и возобновившееся в конце ХХ века общение с Афоном, где поддерживается данная традиция («послушание во всем, за исключением блуда и ереси»).
Докладчик напомнил, что к преподобному Иоанну Лествичнику восходит понимание обоих элементов послушания — собственно «отложения рассуждения и при богатстве рассуждения» (Лествица, 4:3) и принципа выбора наставника, когда сам выбор должен быть основан на рассудительности, но в дальнейшем возможно только безоговорочное выполнение всего, что от наставника будет исходить.
Обратившись к заявленному в названии доклада историческому периоду, О.А. Родионов особо остановился на примерах из жизни и творений преподобного Симеона Благоговейного — наставника Симеона Нового Богослова и самого Симеона Нового Богослова, отметив, что при несомненном следовании того и другого подвижника идеалу студийского устава, а значит, и «нерассуждающего послушания», в их жизни был момент, когда выбор для себя наставника вынудил Симеона Нового Богослова поступиться одним из уставных принципов и предпочесть игумену монастыря старца, святость которого была для него несомненной. В трудах преподобных часто проводится мысль, что наставнику, которого указал Дух Святой, нужно повиноваться как Самому Христу.
В XIV столетии понятие нерассуждающего послушания начинает непосредственно соотноситься с успехом на пути молитвенного делания, а именно, умной молитвы. Преподобный Григорий Синаит († ок. 1341 года), выдающийся представитель исихазма преподобный Каллист Ангеликуд (ок. 1325 — 2-я пол. XIV века) пишут, что абсолютное послушание — это кратчайший путь восхождения на Небеса, каким следуют и делатели Иисусовой молитвы.
Практически все доклады по их прочтении вызывали живую реакцию аудитории, слушатели задавали содержательные вопросы, обсуждение которых перерастало иногда в дискуссию, затрагивающую и современные проблемы монашества. После доклада О.А. Родионова также возник обмен мнениями по поводу соблюдения принципа послушания, его трактовки у святых отцов и близких нам по времени афонских старцев Иосифа Исихаста, Ефрема Катунакского и др. В частности, аудиторию волновало, можно ли нести подвиг беспрекословного послушания у «немудрого» наставника, одновременно пользуясь советами другого отца, и не является ли абсолютное послушание поводом к манипуляции. В дискуссии заинтересованное участие принял известный богослов, главный редактор научного портала Богослов.ru протоиерей Павел Великанов.
Е.А. Заболотный, кандидат исторических наук, преподаватель МГУ и ПСТГУ, сотрудник ЦНЦ «Православная энциклопедия», начал свой доклад «Церковь Востока и обет безбрачия: IV-VI века» с замечания, что данная тема до сих пор не имеет общепринятого разрешения в научной литературе.
Напомнив, что к Церкви Востока принято относить христианские общины, оказавшиеся с III века на территории Сасанидского Ирана (сирийская христианская традиция по политическим причинам рано оказалась разделена между крупнейшими державами — Восточной Римской империей и Сасанидским Ираном), докладчик обозначил два аспекта, которые он хотел затронуть в своем выступлении. Первый — развитие идеи безбрачия в сирийской аскетической литературе, второй — влияние обета безбрачия на церковную жизнь, встраивание общин монахов в церковную структуру (в частности, до сих пор не решенный вопрос — когда обет безбрачия становится обязательным для епископов Церкви Востока).
В рамках ранней сирийской традиции понятия христианства и аскетики были практически синонимичными, что подтверждается и аскетическими творениями, такими как послания Псевдо-Климента «О девстве», апокрифическими «Деяниями Фомы» и др. В III-IV веках происходит встраивание лиц, практиковавших безбрачие, в церковную структуру. Вместе с тем, сирийские прото-монашеские общины, обозначаемые термином «Сыны (дщери) Завета», не предполагали обязательного безбрачия для своих членов.
В конце V века в Сирию проникает несторианское богословие. В Церкви Востока нарастает антимонашеское движение, вплоть до закрепления Собором 485/6 годов права монашествующих вступать в брак. Соответственно и утверждение безбрачия для епископата происходило в течение длительного времени — до VI столетия.
В докладе «Статус каноников и монахов в каролингском церковном законодательстве» кандидат культурологи, сотрудник ИВИ РАН и ЦНЦ «Православная энциклопедия» А.А. Королев на многих конкретных примерах познакомил слушателей с формами организованной жизни общин каноников (священников, живших при соборах и крупных храмах, чьей обязанностью было «образцовое» совершение богослужения) и монахов в эпоху правления в Западной Европе династии Каролингов. Критерии существования этих общин были весьма разнообразны, уставы, декларировавшие строгие нормы, на деле предполагали множество исключений из правил. В описываемую эпоху ярко проявилось стремление к унификации. Так, обозначились основные отличия, касающиеся принесения обетов монахами и отсутствия обетов у каноников (в жизни которых, тем не менее, существовало много ограничений, так как она должна была служить образцом для духовенства); регламентировалось право на владение имуществом; возникли особые уставы для общин женщин (канонисс). Тенденция к унификации, в частности, привела к тому, что впоследствии монашество на Западе приобрело орденскую структуру.
Последним на конференции прозвучал доклад «Понятие σοφροσύνη в античности и христианстве», с которым выступил игумен Дионисий (Шленов), кандидат богословия, доцент Московской духовной академии, заведующий Греко-латинским кабинетом и Академической библиотекой.
Понятие σοφροσύνη переводится как добродетель целомудрия/умеренности и среди ряда христианских добродетелей имеет очень глубокую античную предысторию. При этом, если ряд понятий, обозначавших добродетели в классическую эпоху, перешли в христианство, почти не меняя своего смысла, то с понятием σοφροσύνη произошли определенные метаморфозы.
В начале доклада игумен Дионисий привел некоторые статистические данные о частоте употребления этого слова — например, в корпусе существующих на сегодня греческих текстов оно употребляется 7 699 раз. Имеются данные об употреблении его в творениях святителя Иоанна Златоуста, Платона и т. д. Статистика нужна, как сказал отец Дионисий, чтобы более основательно задуматься над значением термина.
Докладчик посвятил часть своего выступления изложению взглядов древнегреческих мудрецов на местоположение ума (φρεν) в теле человека, так как античное представление об уме как о центре человека продолжает жить и в христианских текстах у авторов, которые уже не отождествляли интеллектуальный центр с человеческой физиологией. Также в античности «разумность» понимается как самая совершенная сила души, свойственная только человеку, она определяет его духовное бытие, и это определение, после Платона усвоенное на христианской почве, получает глубочайшее развитие в христианской антропологии.
По сути дела, σοφροσύνη со времен древних греков — главная, ключевая добродетель, которая передает смысл внутреннего сосредоточения, тождественный «познанию самого себя». Согласно Сократу, самые ценные из всех добродетелей — целомудрие и справедливость. Они составляют вместе идеал совершенства (καλοκαγαθια). В то же время проводится тонкое различие между добродетелями мудрости и целомудрия, близкой к воздержанию. В эпоху Платона и Сократа целомудрие — это уже не абстрактная умность или разумность, а добродетель, которая в подлинной мере передает идеал, к которому стремились античные мудрецы и который был в более глубокой мере усвоен христианской традицией, а именно идеал любомудрия. Стремящийся к нему находится в полной гармонии между словом и делом. Целомудрие подходит тем, кто особенно пренебрегает телом и живет в любомудрии. Высокий идеал любомудрия ставится в прямую исключительную связь с добродетелью целомудрия.
В христианскую эпоху душа носит в себе божественный образ, она бессмертна и вечна. Разум или разумность — это высшая сила души, а целомудрие — это не только правильность и верность мотивов, но добродетель чистоты, особая реализация идеала святости, неотмирности, строгости в аскезе, духовного воздержания.
IV век — век переосмысления античности. Отец Дионисий располагает на данный момент уже 2 400 примерами использования термина «целомудрие» христианскими авторами в эту эпоху. Разнообразие христианской традиции породило к этому времени целую «палитру добродетелей», и целомудрие при всей его значимости уже не могло оставаться главным и определяющим. Складывается система аскетики, и в ней целомудрие постепенно начинает занимать привычное нам место.
В заключительном слове О.А. Родионов, подводя итог конференции, отметил, что прозвучавшие доклады в совокупности поставили заявленную тему в гораздо более широкий контекст, нежели простое рассмотрение трех монашеских обетов с исторической точки зрения. Куратор проекта выразил надежду, что авторы предоставят тексты своих выступлений для публикации на сайте и в предполагаемом издании следующего сборника материалов конференций «Монашество в истории». Первый выпуск, включающий ряд докладов первой и второй конференций, был в этот день предложен вниманию присутствующих. Была также названа предполагаемая тема будущего года: служение игумена в истории монашества.
Олег Алексеевич поблагодарил организаторов конференции, матушку Анувию, насельниц монастыря за предоставленную возможность осуществлять этот большой и важный проект. Матушка Анувия, в свою очередь, пригласила присутствующих принимать активное участие не только в ежегодной конференции, но и в других мероприятиях проекта «Монашество в истории» — лекциях, семинарах, которые в течение года регулярно проходят в Иоанно-Предтеченской обители.
Синодальный отдел по монастырям и монашеству/Патриархия.ru
