Член Рабочей группы при Патриархе Московском и всея Руси по координации деятельности церковных учреждений в условиях распространения коронавирусной инфекции, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ В.Р. Легойда дал интервью «Российской газете».
— Мы встречаем праздник Пасхи, не похожий ни на какой другой за последние 30 лет. Переживаем эпидемию и карантин, объективность которых становится все очевиднее. С каким вызовом мы столкнулись?
— Пока любые попытки проанализировать то, что происходит, мне кажутся поверхностными. Чтобы мы поняли, что это такое, должно пройти время. Думаю, что без необходимой исторической дистанции — «лицом к лицу лица не увидать» — мы не увидим эту ситуацию объемно и глубоко. Но очевидно, что это серьезный вызов. И переживаемое сейчас нами понуждает нас переосмыслить многие вещи. И в нашей жизни вообще, и в церковной жизни также. Хотя, повторю, все выводы из серии «мир больше никогда не будет прежним» и т.д. мне кажутся преждевременными.
Для церковных людей, конечно, очень непросто пережить невозможность находиться в храме, причаститься… Но все не случайно. И эту ситуацию Господь явно посылает нам для какого-то глубокого переосмысления себя. И может быть мы научимся по-настоящему ценить то, что нам было дано в последние 30 лет.
Патриарх однажды рассказывал пронзительную историю о том, как в Ленинградскую духовную академию (в бытность его ректором ее) поступал юноша, на вопрос «Как часто вы причащаетесь?» ответивший «Один раз». Но оказалось не один раз в неделю и не один раз в месяц, а один раз… в жизни. Это было советское время, он был верующим парнем, но в деревне, где он жил, ни храма, ни священника не было. Для меня эта история сегодня приобрела особое звучание. Как и все истории наших дедов, встречавших Пасху в лагерях и ссылках, перестали сейчас быть лишь текстами из книг. В том смысле, что понимаешь, что да, мы переживаем какие-то испытания, но … в очень мягкой форме, как точно сказал один мой добрый знакомый, «в кресле за компом, с кофе и печеньем на блюдечке». И поэтому когда-то кто-то из верующих вдруг по рьяности своей говорит «Костьми ляжем, но в храм пойдем!», хочется ответить «Но ведь же храмы не закрывают на годы, мотивируя это атеизмом». Речь же о небольшом времени, в котором нас Священноначалие просит помолиться — помолиться, а не пересидеть! — дома.
Недавно одна моя знакомая, верующая и церковная, заметила, что тех, кто заявляет «Все равно пойдем в храм!», объединяет одна фраза «Я хочу…». Очень показательно, правда, вот это вот «я хочу». Не такое желание должно нами двигать.
— С каким явлением мы столкнулись? Взорвалась биологическая бомба, и надо вести себя отчасти как на войне? Ситуация требует знания, внимания, ответственности, предосторожности, соблюдения культурных (санитарных, в первую очередь) норм, а от верующих еще и усиления молитвы и морального, философского, духовного осознания ситуации?
— Еще раз повторю, что для оценки таких событий нужна историческая дистанция. Уверен, что уже через год, и тем более через 5-10 лет мы увидим ее иначе. Так, как сейчас не способны. Очень много сейчас общаясь с разными людьми — от санитарных врачей до сотрудников мэрии, вице-премьеров и коллег из Администрации президента — мы видим, с каким колоссальным напряжением они работают. Все понимают серьезность угрозы, стремятся не допустить большой беды. Мы проходим через тяжелое испытание — и психологическое, и духовное, и материальное (понятно же, что ситуация сильно ударит по благосостоянию, по занятости). Но выбрана, по-моему, самая важная линия — на сохранение жизни и здоровья людей.
Задача христианина, анализируя эту ситуацию, ответить на вопрос не «почему?», а «для чего?. Христианское измерение заставляет спрашивать «А что же я?». Вряд ли кто-то из нас может принять решающие меры для сохранения экономики страны или перестроить систему здравоохранения — этим должно заниматься государство. Но мы можем отвечать на подобные вопросы применительно к себе: кому я сейчас помогаю, кого утешил, успокоил, кому продуктов отвез? Ради кого смог пожертвовать чем-то важным и удобным, включая частое посещение богослужений — на время, чтобы обезопасить ближних?
Мы так много говорим о важности и необходимости личной молитвы, но при этом бываем обречены утром молиться на бегу, а вечером, валясь от усталости. А сейчас, когда находимся дома, можно встать и помолиться. Все ли мы к этому готовы? Все ли, кто бьется за право любой ценой пойти сейчас в храм, стал больше молиться дома, затворив за собой дверь свою, по слову Евангелия?
И когда жизнь в квартире может показаться запертой, как в клетке, верующим нельзя забывать, что Бог всегда открывает дверь. И очень важно идти именно туда, куда Он нас зовет. И вот с этой точки зрения эпидемия может оказаться очень важным опытом. И когда все вернется на круги своя, а мы в храмы — а я уверен, что это случится в ближайшее время — мы, возможно, выйдем из этого испытания и нравственно, и духовно обновленными.
— Как воспринимают все происходящее священнослужители?
— Патриарх еще в первой проповеди в связи с пандемией с большим волнением сказал: 51 год я призывал вас приходить в храмы, представьте, каково мне сейчас просить вас остаться дома… Конечно, все эти обстоятельства воспринимаются с болью.
— Паства слушается благословления Патриарха оставаться дома?
— В разных регионах сейчас разная эпидемиологическая ситуация, и соответственно разные правила посещения храмов. Самые проблемные зоны — Москва и Московская область. Люди здесь переживают и по-разному реагируют. Есть и такие, для которых никто и ничто не указ. И нам необходимо об этом глубоко задуматься.
Мы с вами не раз касались темы некоторой сконструированности наших представлений о церковной жизни по нашим представлениям о том, как это было до революции или в древности. И многие уже понимали необходимость переосмысления всего этого, отчасти понапридуманного. Вот Господь и послал нам такое испытание. Не мысленное — реальное, на практике жизни.
Я сейчас много разного слышу о происходящем с нами, но одна мысль мне показалось особенно правильной: увлекаясь аскетической стороной христианской жизни, мы, может быть, порой забывали этическую. А теперь вопрос о нравственной составляющей стал ребром: не как жестко ты постишься, а чем ты готов пожертвовать ради других людей?
Когда человеку, который ничего не боится и ничем не рискует (как он думает), нужно пожертвовать возможностью побывать в храме ради других людей — это нравственна дилемма. И люди, движимые «я хочу», с трудом проходят это испытание. Я недавно своим близким, которые рвутся идти в храм, несмотря на благословение Патриарха молиться дома, сказал, что мне это напоминает, — извините за стилистически сниженное сравнение — попытку объехать по обочине автомобильную пробку.
Пренебрегая своей безопасностью, и ставя под угрозу безопасность других. Не люблю сентенций вроде «Каждому времени — свои испытания», но тем, кто очень переживает из-за того, что он сейчас не в храме, напомню, что Пасха у себя дома это не самое печальное и трагическое. Это же не Пасха на Соловках на Секирной горе, откуда мало кто выходил живым. И не Пасха на войне. И мы должны провести ее радостно, потому что — по евангельскому слову — не имеем права позволить ничему «отлучить нас от Любви Божией». Господь с нами. Вопрос — готовы ли мы быть с Ним? Или мы будем продолжать быть движимыми «я хочу». Алексей Ильич Осипов недавно в программе «Реакция» на телеканале «Спас» хорошо сказал: Господь нам дает в этот пост и в эту Страстную, помолиться вот так. А мы: Господи, нет-нет, мы так не хотим, мы хотим по-другому. Надо подумать, Кому мы это говорим. Мы это Богу говорим. Любя повторять слово «смирение», мы все-таки не всегда применяем его к своей жизни.
— Как быть околоцерковным людям, стремящимся в такие дни в храмы освящать пасхальную снедь?
— На официальных интернет-ресурсах Русской Православной Церкви опубликовано, как можно благословить дома пасхи, куличи, яйца и прочую пасхальную снедь. Люди, приготовившие куличи и пасхи, должны прочитать пасхальный тропарь, и если у кого есть святая вода, покропить ею пасхальные снеди. И потом спокойно и радостно вкушать приготовленное. Собственно, помолиться, как мы и так молимся перед каждым вкушением пиши, благословляя ее.
— Как сейчас строится служение священников? Причащают ли они больных коронавирусом?
— Священнослужители, как и врачи, сегодня оказались «на переднем крае». Несмотря на то, что людей в храме стало значительно меньше, постоянно приходится общаться с ними, в том числе и по телефону, и по почте, причащать больных на дому.
Служение сопряжено с очень большим, просто огромным напряжением. Мы не скрываем, что в Москве есть уже заболевшие COVID-19 священники.
Что же касается посещения священниками больных в больницах — для таинств, Исповеди и Причастия, то здесь ситуация очень сложная. Сейчас мы фактически лишены такого доступа по требованию врачей. Но мы находимся в постоянном диалоге с министерством здравоохранения и с другими структурами, пытаясь объяснить необходимость этого. У нас даже есть священники, специально подготовленные для того, чтобы причащать больных. Да, с использованием специальных костюмов, более того, по правилам инфекционного блока, когда священник, туда вошедший, должен фактически, как врач, остаться там на какое-то время жить. Так вот, священники готовы оставаться там какое-то время под наблюдением врачей и оказывая при этом духовную помощь людям.
Но это наше предложение пока не находит отклика. Обвинять никого не могу и не хочу, понимая, в какой сложной ситуации находятся врачи, однако мы продолжаем обращаться и просить, чтобы нам разрешили это делать с соблюдением всех санитарных норм и правил.
— Чем занята Рабочая группа при Патриархе, созданная для работы в условиях пандемии?
— Вот всеми этими вопросами, а их огромное количество и в Москве, и в других регионах. Я тут обнаружил, что, когда мы перешли на дистанционную систему работы, времени не стало вообще.
— А Святейший Патриарх?
— Святейший спокоен, собран. Очень переживает ситуацию с храмами, в которых предписаниями властей остались служить только священнослужители, певчие и помощники за богослужением, но понимает, что на какое-то время этого нельзя избежать. И, конечно, Патриарх горячо молится за то, чтобы эта ситуация скорее закончилась. И это дает силы ему и людям вокруг него.
— Какой бы Церковь дала прогноз на будущее?
— Прогноз следует из оценок ситуации. А попытки оценить ситуацию пока весьма поверхностные, повторю — только историческая дистанция поможет нам все оценить и ответить на вопрос «что это и как из этого выйти»? Сейчас важнее каждому лично правильно вести себя. Ведь люди проявляются в критической ситуации, которая многие вещи обнажает.
Пасха — осевое событие... Вопрос в том, насколько у нас хватит силы, мудрости, смирения, чтобы принять то, что посылает нам Господь.
Мы вроде бы привыкли работать в ситуации стресса. Но оказывается, все может быть куда сложнее, чем представлялось еще совсем недавно. Недавно с членами Рабочей группы говорили, какими же смешными нам кажутся сейчас проблемы, которые еще месяц назад нас очень сильно волновали.
— Давайте вернемся к смыслу праздника: почему Пасха не умаляется никакими обстоятельствами? Что она нам дает и о чем извещает мир?
— Пасха — Воскресение Христово — это главное событие человеческой истории. Которая знала много всего — и эпидемии, и войны, и природные катаклизмы. Но Пасха — осевое событие, и остается таковым. Воскресение Христово собирает существование и каждого из нас, и всего человечества, и истории человеческой. Невозможно себе представить что-то, что было бы важнее или сильнее этого события. Вопрос только в том, насколько мы можем стать его причастниками. Насколько у нас хватит силы, мудрости, смирения, чтобы принять то, что сейчас посылает нам Господь. Не продолжать жить, прилепившись к излюбленным представлениям последних лет и к «я хочу», а сказать, как когда-то Пресвятая Богородица посланному ей ангелу, «да будет мне по слову твоему».
«Российская газета»/Патриархия.ru
