В связи с публикацией протодиаконом Андреем Кураевым оскорбительного высказывания в адрес почившего настоятеля Богоявленского кафедрального собора в Елохове г. Москвы протоиерея Александра Агейкина Указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла от 29 апреля 2020 года клирик г. Москвы протодиакон Андрей Кураев был запрещен в священнослужении до принятия решения по нему епархиальным церковным судом. Информационное агентство РИА «Новости» опубликовало комментарий протоиерея Андрея Новикова, настоятеля храма Живоначальной Троицы на Воробьевых горах г. Москвы, по поводу данного решения и реакции на него запрещенного в священнослужении клирика.
В жизни Русской Православной Церкви в самый разгар бушующей эпидемии произошло давно ожидаемое событие — запрещение в священнослужении указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла заштатного протодиакона Андрея Кураева, бывшего миссионера, давно превратившегося в борца с Церковью и православной верой. Надо сказать, что это запрещение и предстоящий церковный суд Андрей Кураев приготовил себе исключительно сам, многолетнее же терпение Священноначалия лишь со всей ясностью продемонстрировало даже слепцам, что никаким «страдальцем» ни за какую «правду» он не является.
Особенно ярко внутренняя гниль Кураева была проявлена в его развязно оскорбительной и злорадной реакции на кончину замечательного и всеми любимого, скромного пастыря Христова, настоятеля Богоявленского Елоховского собора протоиерея Александра Агейкина, что и послужило непосредственным поводом к запрещению Кураева в священнослужении. Помимо собственно мерзости глумления над собратом во Христе в день его смерти, нельзя не упомянуть о том, каким дополнительным страданиям была подвергнута благочестивая семья почившего отца Александра, его супруга и дети. К сожалению, приходится констатировать, что Андрей Кураев потерял уже не только христианский, но и вообще человеческий облик.
Спустя буквально пару часов с момента публикации Указа Святейшего Патриарха сам Кураев публично подтвердил как справедливость решения Его Святейшества, так и свою антихристианскую сущность. В эфире радиостанции «Говорит Москва» в ответ на просьбу прокомментировать запрещение в священнослужении Кураев сказал: «Да, уже узнал. Я сейчас везу замечательного плюшевого медвежонка своим внучкам, и это для меня гораздо более актуально и важно».
Каждый священнослужитель, будь он более ревностный или менее ревностный, с особым благоговением помнит момент своей личной Пятидесятницы, рукоположения в сан, а возможность служить у Престола Божия, принимать участие в Священных Тайнах воспринимает как величайший дар от Господа. Как занимавшему некогда пост секретаря епархии мне приходилось быть свидетелем того, какой страшной трагедией становилось запрещение в священнослужении для клириков, совершивших пусть даже весьма серьезные канонические проступки.
Реакция же Кураева ясно демонстрирует осуществление на нем слов святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова: «Они вышли от нас, но не были наши» (1 Ин. 2:19). Конечно, тут есть и некая поза, неуклюжая попытка изобразить Диогена. Но в произнесенных Кураевым словах выражается вся его суть. Никакой «ревностью», пусть и не по разуму, никакой борьбой за какие-то «идеалы», пусть даже обновленческие и протестантские, не объясняются бесконечные потоки кураевских лжи и искажений, грязных интриг и сплетен, бесконечного ерничанья и похабщины, борьбы с церковным Преданием. А объясняются они исключительно тем, что для Андрея Кураева Святая Церковь является чужеродным организмом, разрыв со священным служением — чем-то не вызывающим эмоций, а может быть, и приносящим облегчение от явно чуждого бремени.
Церкви Христовой и служению у Престола Божия Кураев предпочел нечто более для него важное — плюшевого мишку. Но если хорошенько потереть этого «мишку», то нетрудно будет разглядеть, что там внутри. А внутри все то же, с чего Андрей Вячеславович Кураев и начинал свой путь, — кафедра научного атеизма.
Плюшевый мишка и Церковь. «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:19-21).
