26 апреля 2011 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл выступил на открытии международной конференции «После Чернобыля: общая боль, общая забота, общая надежда. Осмысление итогов и уроков катастрофы» в Киеве.
Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Дорогие отцы, братья и сестры! Дамы и господа!
Мы собрались, чтобы осмыслить итоги самой, наверное, страшной техногенной катастрофы XX века — аварии на атомной электростанции в Чернобыле. Надлежит нам поговорить и о том, что уроки этой катастрофы не должны пройти мимо нас. Мы должны осмыслить все то, что произошло с нами, — может быть, в несколько иной перспективе, чем это должны сделать ученые, техники, конструкторы, разработчики ядерных технологий.
Сегодня, в радостные пасхальные дни, когда празднуется победа Христа над смертью, мы вспоминаем дела 25-летней давности, связанные с гибелью людей, с огромным человеческим страданием. В этом совпадении есть некий смысл. Кстати, Чернобыльская авария произошла в день Входа Господня в Иерусалим, а, как вы знаете, после Входа Господня в Иерусалим, после Вербного воскресенья наступает Страстная седмица, которая особым образом посвящена покаянию. Человек должен осмыслить все, что с ним происходит в его личной, семейной жизни, проанализировать свои мысли, свои поступки — с тем, чтобы раскаяться в дурных мыслях и делах и по возможности достойно встретить Пасху.
Я думаю, что глубинные перемены, которые произошли в Советском Союзе, начались именно с Чернобыльской катастрофы, потому что это был такой удар по сознанию людей, такой силы вызов тогдашнему мировоззрению, что он подтолкнул процесс переосмысления многого. Может быть, нельзя сказать, что это был процесс покаяния, но, в конце концов, элементы покаяния присутствовали — вероятно, иногда мы даже подвергали себя чрезмерному самобичеванию; и то, что мы прошли через период критического осмысления тогдашней жизни, имело и имеет огромное значение. Дай Бог, чтобы это переосмысление, которое, конечно, не закончилось, которое сегодня должно касаться уже и дней нынешних, в конце концов завершилось Пасхой.
Сегодня с нами нет многих и многих героев, защитивших миллионы своих ближних от разливавшейся вокруг смерти. Нет с нами и тех, кто умер от дыхания пагубы, которое источала сама изуродованная природа. Многие скорбящие сердца уже получили утешение у Бога и пребывают с Ним. В дни Светлого Христова Воскресения, которые мы переживаем ныне, надежда на возрождение жизни, труда, счастья, добра и любви на чернобыльской земле наполняет наши сердца. И хотя до сих пор вид чернобыльской зоны не может не ранить сознание и сердце, все-таки есть скрытая, подспудная надежда на то, что и этот страшный урон, нанесенный природе и человеческим судьбам, по милости Божией будет исцелен.
Главное, чему учат нас вспоминаемые трагические события, — это урок небезразличия, урок нравственной ответственности и социальной солидарности, пример милосердия, самоотверженности и твердой воли, идущей путем добра и служения. Я только что вернулся со встречи с добровольцами, работающими в онкологическом центре. Я сказал им: когда идея жертвенности покинет человеческую цивилизацию, то на этой цивилизации можно ставить крест ― она перестанет быть жизнеспособной. Но идея жертвенности очень плохо уживается в обезбоженном мире, потому что рационально объяснить, почему один человек должен жертвовать собой ради другого, если нет перспективы вечной жизни, очень тяжело. Если нравственность условна, если нравственность является лишь результатом эволюционного развития человека, если нравственность не абсолютна, — значит, не абсолютна сама идея подвига, идея жертвы. И во имя чего нужно тогда жизнь свою полагать, если один раз живем, если все закончится, как писал Тургенев, вкладывая в уста Базарову, «лопухом на могильном холме», зачем жертвовать чем-то? Бери от жизни все. И то, что мы сегодня видим ― разрушение той самой традиционной нравственной парадигмы, в центре которой находилась идея подвига и жертвы, ― невероятно опасно, потому что если каждый человек будет жить только для себя, общества не будет. Никакими законами, никакими полицейскими мерами невозможно будет удержать людей вместе.
В каком-то смысле идея жертвенности в современном обществе, даже не слишком религиозном, даже среди людей, которые называют себя неверующими, ― это рудимент религиозного сознания. Глубоко убежден, что мы выиграли Великую Отечественную войну благодаря этому рудименту, когда люди шли насмерть в полной уверенности, что они поступают правильно. Ни из какого марксизма-ленинизма это вывести невозможно — с точки зрения материализма это абсолютный нонсенс. Но только рудиментарно живущая в сердце, в генетической памяти человека религиозность, даже при внерелигиозном сознании, сохраняет способность людей жертвовать собой. В этом смысле события в Чернобыле свидетельствуют о том, что в нашем народе и 25 лет назад, и сейчас — как я убедился, встречаясь сегодня с молодежью, — сохраняется эта способность жертвовать, а значит, сохраняется жизнеспособность самого общества.
Конечно, мы ни в коем случае не должны забывать и о социальных последствиях чернобыльской аварии. Действительно, люди жертвовали всем, чем только могли, включая свою собственную жизнь, и как важно окружить сейчас этих людей должным вниманием и заботой! А потому мне кажется абсолютно несправедливым отсутствие социальных благ, соответствующей материальной поддержки для ликвидаторов, оставшихся в живых. Если еще остаются какие-то неправильности в отношении общества к этим людям, они должны быть искоренены как можно скорее. И дай Бог, чтобы 25-летний юбилей этой трагедии помог нам обострить наше зрение, наше чувство милосердия в отношении тех, кто рисковал тогда своей жизнью.
Что же касается технических вопросов, то это, конечно, не мои вопросы и говорить о них мне, наверное, будет тяжелее всего; но сегодня я беседовал в Чернобыле с очень многими, в том числе с людьми, которые участвовали в ликвидации последствий этой аварии. На сегодня, как вы знаете, не все благополучно с укрытием, хотя последний ремонт, который был проведен при участии российского Росэнергоатома, эти специалисты оценивают как лучшую попытку ликвидировать некоторые проблемные стороны существующего саркофага. Тем не менее, уже сейчас есть грандиозный проект создания нового укрытия, и дай Бог, чтобы как можно быстрее этот проект осуществился — потому что до тех пор, пока есть риск радиоактивного заражения, никто не может быть спокоен. Все те, кого это касается или кого может прямо или косвенно коснуться, должны позаботиться о том, чтобы система надежной защиты 4-го энергоблока была создана как можно скорее.
А теперь позвольте мне сказать нечто, что выходит за рамки чернобыльской аварии. Это тема технического прогресса. Человек устроен так, что он не может не творить. Бог вложил в него эту «программу», и каждый человек творит; другое дело, что последствия этого творчества могут быть разными. Огромное влияние на общество оказывает творчество ученых — с развитием науки и техники, с развитием технологий люди связывают сегодня очень многое — улучшение условий жизни, повышение благосостояния и многое другое. Но если задуматься и о чернобыльской аварии, и о том, что произошло сейчас в Японии, — я имею в виду не только Фукусиму, но и ту апокалиптическую картину, когда приливная волна смывает с лица земли самую развитую технологическую цивилизацию из всех, какие людям удалось создать! Как карточные домики летят эти здания, автомобили, взрываются какие-то предприятия… Что все это означает? Это означает, на мой взгляд, что у нас гордыни в отношении наших технических успехов больше, чем реальных достижений. Я совсем не хочу преуменьшать этих достижений, но нужно с бОльшим смирением относиться к результатам научно-технического творчества человека.
Есть два понятия, которые тоже заложены Богом в природу человека, две силы, живущие в нем. С одной стороны, это мудрость, с другой — могущество. Человек устремляется к могуществу потому, что именно посредством могущества реализуются интеллектуальные, волевые установки человеческой личности и человеческого общества, и в самом по себе могуществе нет ничего плохого. Но мудрость есть не что иное, как реалистическая оценка положения человека во всей системе мироздания; есть не что иное, как попытка ответить на вопросы о том, что означает жизнь, что означает человек, каково его предназначение.
Мне кажется, что в наше технократическое время стремление к тому, чтобы стать могущественным, очень часто вытесняет человеческую мудрость. Нам нужно больше энергии — в первую очередь для того чтобы больше потреблять. Мы запрограммированы на постоянное повышение уровня потребления. Мы хотим потреблять все больше и больше, а для этого нужно больше денег, больше энергии. Я совсем не хочу критиковать какие-то программы ядерной энергетики. Я думаю, что любая энергетика может быть опасной, и то, что произошло на Саяно-Шушенской ГЭС, является тому ясным свидетельством. Но очень важно — и это касается не только энергетики, — чтобы научно-техническое развитие, особенно сегодня, когда возможности человека увеличились многократно, сопровождалось очень серьезным духовным, если хотите, мировоззренческим анализом. Чтобы человечество могло регулировать это развитие, не направляя его исключительно на рост потребления, но и на то, чтобы сделать нашу планету, человеческое общество жизнеспособным, жизнеустойчивым. Я не люблю использовать иностранные слова, но в английском языке есть замечательное слово sustainable — это такая жизнеустойчивость, которая опирается, в том числе, на сохранение окружающего нас мира.
Конечно, очень важно развивать современные технологии. Не остановится ядерная энергетика, и поэтому огромная ответственность ученых — добиться того, чтобы эти системы были достаточно безопасными. А ведь здесь вопрос часто упирается в деньги. Системы безопасности дорого стоят, и в какой-то момент такое понятие, как рентабельность, может выйти на первое место — не безопасность, а рентабельность. Так вот, очень важно, чтобы наши ученые и политики, от чьих решений зависит внедрение тех или иных технологий, представители бизнеса, на которых сегодня также лежит ответственность за внедрение технологий, — чтобы все они понимали, что экономии на системах безопасности быть не может, потому что аварии на таких объектах, как объекты ядерной энергетики, могут иметь планетарный масштаб.
Желаю участникам конференции помощи Божией.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
