31 августа 2013 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил Смоленский государственный университет. Предстоятель выступил перед студентами высших учебных заведений Смоленской области, а затем ответил на вопросы собравшихся.
Учащийся Военной академии ПВО ВС РФ: Ваше Святейшество, длительное время мы наблюдаем в средствах массовой информации сообщения о том, что везде, по всему миру происходят взрывы, гибнут люди, идут военные действия. На Ваш взгляд, что нужно сделать нам, молодым, чтобы сохранить мир и спокойствие у нас на Родине?
— И молодым, и людям среднего возраста, и старым нужно делать одно — бороться за то, чтобы Россия сохранила свой суверенитет. Суверенитет не формальный, а реальный; а реальный суверенитет — это способность отстаивать на международной арене свою точку зрения, даже если она не совпадает с мнением самых могущественных стран. Суверенитет — это способность идти своим путем, опираясь на свою систему ценностей.
Сегодня наш суверенитет раздражает многих в мире. Один политический деятель когда-то сказал мне: «Для того чтобы наступил мир во всем мире, мы должны вас переформатировать», то есть из нас сделать их. Для того чтобы этого не произошло, вы все должны уметь различать духов (см. 1 Кор. 12:10), особенно когда вас начинают склонять к тому, чтобы вы становились участниками хаоса.
Нужно бережно относиться к своей стране, нужно воспитывать самих себя и своих детей в тех убеждениях, которые формируют нашу общность, которые из отдельных людей составляют единый российский народ. И если наша молодежь, от которой в самом деле многое зависит, займет сегодня такую жизненную позицию, то это будет серьезным сигналом для тех, кто придерживается иных точек зрения.
Анастасия Беляева, студентка Смоленского гуманитарного университета: Ваше Святейшество, мы знаем, что более четверти века прошло с того момента, как Вы впервые прибыли на Смоленскую землю. Также мы знаем, что Вы являетесь первым почетным профессором нашего университета, и гордимся этим. Сегодня мы решили спросить у Вас, какие места на нашей Смоленской земле Ваши любимые.
— Очень трудный вопрос. Когда я, будучи митрополитом Смоленским, подъезжал к Смоленску, то всякий раз, когда машина сворачивала с Минского шоссе и из-за поворота открывался вид на город с Успенским кафедральным собором, я произносил одну и ту же фразу. И все водители мои, и сопровождающие знали — я говорил: «Милейший город Смоленск». И духовная, и культурная составляющие жизни города, и даже эта неторопливость, отсутствие надрывной модернизации, которая часто напрягает нервы, создает новые противоречия… Действительно, край поэтов-воинов, как кто-то сказал, мир особый, — вся Смоленщина, начиная от пейзажей, таких скромных, лирических, мягких, до деревень, районных центров, каждый из которых я хорошо знаю. Просто назовите город, и я сразу представляю себе всё, что там находится, его церковную жизнь. Всегда с радостью я посещал эти районные центры, приезжал в деревни, встречался с народом деревенским, ходил по этим избушкам, служил в деревенских храмах, а потом, после служб, устраивалась самодеятельность... Весь партхозактив присутствовал — в лице местного главы, заведующей клубом, заведующей почтой, а если есть школа, то и заведующей школой. Все это близко моему сердцу, и опыт моей жизни в Смоленске очень помогает мне сегодня решать те задачи, которые стоят передо мной как Патриархом. Спасибо Вам за Ваш вопрос.
Никита, студент Смоленского государственного университета: В одной из своих проповедей Вы сказали о том, что Церковь должна говорить на современном языке. А когда Церковь начнет на нем говорить? К сожалению, богослужебным языком у нас является церковнославянский. Мне кажется, 90 % здесь присутствующих совершенно не понимают богослужебного языка. Как может народ понять проповедь, которую говорит священник, если Евангелие было прочитано на церковнославянском языке и народ совершенно его не понял? С другой стороны, в нашей Церкви существуют и другие точки зрения, согласно которым церковнославянский — это священный язык. Один священник даже сказал, что церковнославянский язык является подлинным языком Христа. Как нам в такой ситуации найти компромисс? Ведь церковнославянский язык является очень важным для нас, это очень красивый язык, и я очень люблю его, но, к сожалению, сейчас он уже становится непонятным. Спасибо.
— Вопрос Ваш как бы имеет несколько измерений. Одно чисто практическое, о котором Вы говорите. Действительно, люди, которые приходят с улицы, у которых отсутствует церковное воспитание, которые не посещали воскресную школу, лишены возможности понимать славянские тексты. Но в Церкви таких людей сегодня, к сожалению, меньшинство. А большинство — это те, для кого славянский язык понятен. Это, знаете, как слова колыбельной песни, это всё с детства, с молодости. И если такому человеку вдруг предложить русский язык во время богослужения, то получится то же самое, что и «Паду ли я, дручком пропертый» в арии Ленского. Помните, из «Евгения Онегина»? Когда перевели на украинский язык, получилась такая вот вещь. Современный язык будет резать ухо и вызывать недовольство. А что такое недовольство? Человек не может из храма выйти недовольным. Он всегда должен выходить утешенным, успокоенным. У него должна состояться встреча с Богом, он должен почувствовать благодать Божию. И поэтому мы не можем вот так взять, тумблер повернуть и перевести на русский язык. Тем более что славянский язык является — думаю, студенты филологического факультета это знают, — калькой с греческого языка. А богослужение написано по-гречески, и даже глагольные формы, которые существуют на славянском, отсутствуют на русском. Кроме того, каноны, которые у нас читаются, выдержаны в стихотворной форме. Это, конечно, не рифма в обычном понимании этого слова, но это особый размер, его легко петь. И для того чтобы перевести это на русский язык, нужен поэт, нужен невероятно талантливый человек, который сделал бы то же самое, только по-русски. Может быть, этим мы станем заниматься в будущем?
Молодежь, которая сегодня приходит, ставит, как и Вы, эти вопросы. Но вот по какому пути мы пошли, чтобы разрешить эту дилемму и вместе с тем не разрушить единство общины. Я всем говорю — вот и владыке Исидору сейчас говорю, и всем отцам, которые здесь находятся, и всем кандидатам в архиереи: в храмах должны быть два расписания. Расписание богослужений и расписание внебогослужебной деятельности. А что такое внебогослужебная деятельность? А это собрания. Допустим, в понедельник собрание со студенческой молодежью, которая интересуется Православием, которая ничего не понимает по-славянски, но у которой есть интерес. По-разному можно проводить такие собрания. Например, сесть в кружок, и опытный священник им говорит: «Сегодня читалось вот такое Евангелие. Прочитайте, пожалуйста, отрывочек из этого Евангелия, а потом пускай каждый скажет, как он это понимает». Читается по-русски, все высказались, а потом священник подводит итог. — «А теперь — вот у нас есть замечательные песни отца Романа, нашего барда, это такой церковный Окуджава. Давайте на гитаре поиграем, споем». — Спели. — «А теперь давайте своими словами помолимся — смотрите, что сейчас в Сирии творится. Давайте помолимся об этих людях».
Ни одного слова по-славянски, всё в современной стилистике, в современной культуре, то, что привычно и понятно любому человеку. Проходит так полгода, а, может, год. И человек, который посещает такого рода занятия, такого рода инициативы — а ведь можно, кроме того, организовывать какие-то походы, поездки — становится человеком церковным, и в храме начинает всё понимать. И без этой литургической реформы, без этого слома, без этого противостояния поколений мы можем абсолютно спокойно решить эту задачу. Но для этого, владыка, наши священники должны работать в этом плане. Это сейчас категорическое требование Патриарха ко всей Церкви. Некоторые приходы, конечно, этого не могут сделать, особенно в селе — маленький приход, один священник, — но в крупных приходах, особенно там, где есть молодежь, обязательно должна быть внебогослужебная деятельность. И не только с молодежью — почему бы и пожилых людей не приглашать чаю попить? Ведь есть одинокие люди, особенно старушки, — сердце надрывается, когда на них смотришь. Всю жизнь проработала в колхозе или еще где-то, руки страшные, ничего человек в жизни не видел — и в конце жизни одиночество. Почему бы не собрать? Почему бы чаю не попить? Почему бы в лото с ними не поиграть? Почему бы не порукодельничать?
Церковь должна быть местом социальной активности и образовательных проектов. Вот так я вижу будущее Православия. А потом и с языком будем решать.
Юлия Кротова, студентка Сельскохозяйственной академии: Ваше Святейшество, Русская Православная Церковь наряду с духовным образованием ставит во главу угла патриотическое воспитание молодежи. Так вот, скажите, пожалуйста, как должны строиться отношения между молодежью и Церковью?
— Думаю, тема патриотизма одинаково важна и для молодого человека, и для людей среднего и пожилого возраста. Она одинаково важна для Церкви и для других институтов, которые существуют в нашей стране, потому что без патриотического воспитания мы можем потерять страну, я уже об этом сегодня говорил, — если у нас нет понимания истории, если мы не видим ценности в прошлом, а патриотизм всегда вырастает из прошлого, как, собственно говоря, и всё остальное.
Ведь и вы тоже вырастаете из прошлого. Вы учитесь по учебникам, а они были написаны до Вас — это же прошлое, это предыдущие поколения. Поэтому, если быть последовательными и, как нам иногда предлагают, всё разрушить, то надо будет просто разорвать учебники и сказать: «вообще не хочу знать ничего из того, что было в прошлом». А в настоящем-то окажется, может быть, лишь один процент из того, что вам необходимо знать. Всё приходит из прошлого. В том числе и патриотическое чувство есть усвоение уроков истории, есть понимание того, что такое Родина. И для воспитания патриотического чувства необходимо сложение усилий. Церковь одна не может воспитать патриотов. Важно, чтобы это происходило в наших университетах и институтах. Но у меня есть подозрение, что у нас высшая школа самоустраняется от вопросов воспитания. Не хочу говорить о Смоленске, дай Бог, чтобы здесь было иначе. Но, общаясь с ректорами и профессорами, я нередко убеждаюсь в том, что собственно воспитание в высшей школе не происходит, а сегодня уже и в средней школе воспитание осуществляется очень ущербно.
Но вы должны помнить, что задача школы, будь то средняя или высшая, — это воспитание личности. Это не только формирование рабочих навыков, как иногда говорят: «нужно подчинить высшую школу стихии рынка». Да как вы сможете физика-теоретика подчинить рынку? Как вы сможете подчинить рынку историка? Как вы сможете подчинить рынку человека, который никогда не будет заниматься производством, то есть той сферой, которая регулируется рынком? Поэтому воспитание имеет очень важное значение, и дай Бог, чтобы у нас как можно быстрее восстанавливалась эта функция в высших учебных заведениях.
<…>
В память о пребывании здесь хотел бы подарить эту икону Божией Матери для нашего Смоленского государственного университета. Пусть под Ее покровом мирно, спокойно, плодотворно и творчески протекает ваша жизнь.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
