5 июня 2015 года епископ Воскресенский Савва, первый заместитель управляющего делами Московской Патриархии, выступил с докладом на пастырской конференции Пятигорской епархии «Вопросы практического воплощения догмата о соборности Церкви и рецепция определений Поместных и Архиерейских Соборов Русской Православной Церкви в повседневной жизни приходских общин».
В 2017 году Русская Православная Церковь будет отмечать столетие Собора 1917-1918 гг. Этот Собор стал важной вехой в истории нашей Церкви. Его задачей было далеко не только возродить соборность и восстановить Патриаршество, упраздненное Петром I, но и — в конкретных исторических условиях — организовать жизнь Церкви на новых началах без вмешательства государства, выработать и принять основные законоположения, наметить дальнейшие пути существования Церкви в изменившихся общественно-политических условиях. Собор стал выдающимся по своему составу, продолжительности и количеству рассмотренных вопросов.
XX век явился для Русской Церкви серьезным испытанием. Не только соборное начало было в результате нарушено, только восстановившись, но и само институциональное существование Церкви оказалось под большим вопросом. Именно поэтому сегодня, спустя целое столетие, для нас является актуальным и важным тот соборный труд, который стал не только залогом сохранения, но и прочным фундаментом для дальнейшего развития свободной церковной жизни в России. Не случайно Поместный Собор 1917-1918 гг. стал во многом собором новомучеников и исповедников Российских, т.к. более половины его участников пострадали в годы гонений за стойкое исповедание своей веры.
Соборные постановления 1917-1918 гг. являются для нас не только церковно-историческим памятником, но и руководством к действию. Опираясь на эти постановления, в Русской Православной Церкви сегодня образован Высший Церковный Совет, разукрупняются епархии, создаются митрополии и при них митрополичьи советы, принято положение о епархиальных викариатствах. Та интеллектуальная и духовная работа, которая проходила на Соборе, может и сейчас послужить нам в решении тех или иных современных церковных вопросов. В частности, на Соборе происходила серьезная дискуссия о приходском устройстве, положении духовенства, активного участия женщин в церковной жизни, восстановления института диаконисс, праве женщин входить в алтарь, вопросов богослужебного языка. Кроме того, на Соборе серьезно обсуждались вопросы о создании церковного банка, о создании церковных кооперативов, о страховании церковных имуществ. Многие из них актуальны и сегодня. Хотел бы подчеркнуть, что они по содержанию до сих пор нам малоизвестны, а материалы дискуссий в отделах — и вовсе неведомы.
Для того, чтобы понять тот контекст, в котором соборные решения вырабатывались и принимались, в настоящее время проводится большая работа по научному изданию документов Собора. Новоспасским монастырем уже издано три тома собрания документов, вскоре выйдет четвертый том. Всего по результатам проекта планируется издать до 35 томов. Все это наследие нам еще предстоит осмыслить и актуализировать в современной церковной жизни. Можно сказать, что соборные деяния — это завет новомучеников и исповедников о сохранении и непрерывности соборности в нашей Церкви.
В соборных документах отражено, как подробно рассматривались те или иные вопросы, касающиеся церковного устройства.
Видно, что понятие соборности было лейтмотивом, главной вдохновляющей идеей. Именно с соборностью связывали участники Собора будущее Русской Церкви. С нею неразрывно связана была и идея церковных округов. Кроме соборной дискуссии по докладу «О церковных округах», разработанному Отделом о высшем церковном управлении, этот вопрос затрагивался при обсуждении определений Собора «О высшем церковном управлении», «О соборах, созываемых через три года», «Об устройстве церковного суда», «О порядке прославления русских святых к местному почитанию», при обсуждении вопросов об устроении Православных церквей в Закавказье и автономии Украинской Церкви. Так, согласно принятому на Соборе определению, митрополичьи округа мыслились как полноценные, самостоятельные церковные образования, строящиеся на соборных связях как внутри себя, так и во внешних своих отношениях.
Большинство членов Собора 1917-1918 гг. были согласны с тем, что безусловной канонической необходимости в существовании митрополичьих округов в структуре Поместной Церкви нет, однако их создание признавалось целесообразным и крайне своевременным. В качестве аргументов приводились обширность Российской территории, объединяющей области с большим количеством православного населения с различными нуждами и условиями жизни, а также запланированное Собором увеличение числа епископов.
В представленных Собору докладах о церковном суде и о составе соборов церковные округа рассматривались не только в качестве миссионерско-пастырских, но и административно-судебных центров. И сегодня мы видим, как эти решения проводятся в жизнь. В митрополиях не только заметно активизируется катехизаторская деятельность, но видна более тесная связь епископов со своей паствой и клиром. Митрополичьи советы сегодня, по сути, воплощают в себе ту же идею соборности. Голос мирян можно услышать в Межсоборном присутствии, в епархиальных советах, в церковно-общественных проектах, реализуемых по согласованию со священноначалием.
Не стоит забывать и о том, что участники Поместного Собора 1917-1918 гг. в возрождении соборности видели спасение от той мертвящей бюрократической системы, которая сложилась в Русской Церкви в синодальный период. О бюрократизме как главном враге церковной жизни говорилось на Соборе очень много. Рассуждая о проблемах церковного управления и церковного суда, участники Собора подчеркивали важность живого, непосредственного общения между всеми членами Церкви на всех уровнях — между священником и паствой, приходских священников между собой, между епископом и паствой, митрополитом и епископами округа, митрополитами и Патриархом.
Собор не отменил институт викариатства, хотя Предсоборный совет счел его каноничным. Но напротив, Собор даже предложил через создание викариатств содействовать образованию новых епархий, в которые были бы объединены несколько уездов. Несмотря на трудности и первые гонения периода гражданской войны и 20-х годов, это соборное решение успешно воплощалось в жизнь вплоть до массовых расстрелов и ссылок 1930-х годов. При Патриархе Тихоне было создано много новых епархий, посвящено много новых архиереев. Только после смерти Святейшего Патриарха Тихона и в связи с невозможностью созвать Собор для выбора нового Патриарха пошло определенное сворачивание, хотя и не полное прекращение этих процессов, многие кафедры оказывались незамещенными, начались церковные расколы (обновленческий, григорианский) и аресты священнослужителей. Но, несомненно, определенный опыт в реализации соборных решений у Русской Церкви в 20-е годы был, и об этом не стоит забывать.
В данном контексте необходимо отдельно упомянуть о Соборном определении «Об епархиальном управлении». Это определение предусматривало создание в епархиях епархиальных советов, в которых председательствовал епископ: либо правящий, либо викарный, либо избранный председателем заслуженный клирик епархии, но под постоянным наблюдением архиерея. В состав епархиального совета входили также и миряне. Эта структура, при которой существовал выборный коллегиальный орган и которую избирала вся епархия на общем епархиальном собрании, преемственна и с нынешними епархиальными советами. Думаю, что ее следует всячески поощрять. И хотя тогда принципы избирательности и принципы соборности реализовывались в большей мере, нежели сегодня, но и сегодня мы имеем образцы начала работ таких епархиальных советов в новообразованных епархиях. Епархиальные советы представляли собой своего рода органы церковного управления, которые содействуют епископу в осуществлении его канонических полномочий. Но они не могли реализоваться в полной мере из-за исторических условий. В 1920 году деятельность епархиальных советов был полностью запрещена большевиками, хотя во многих епархиях они продолжали действовать под видом епископских канцелярий. В настоящее время можно ссылаться на уже имеющийся опыт коллегиального мышления в епархиях и брать из него лучшее. Для этого важно тщательно, по подлинным документам изучать епархиальную историю соборного и послесоборного периода.
Другим вопросом, который был затронут на Соборе, являлась приходская деятельность и положение приходского духовенства. «Определение о православном приходе», по-другому названное «Приходским уставом», явилось наиболее обширным из постановлений Собора. В «Уставе» было дано точное определение прихода: «Приходом… называется общество православных христиан, состоящее из клира и мирян, пребывающих на определенной местности и объединенных при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении своего епархиального архиерея, под руководством поставленного священника-настоятеля». Священной обязанностью прихода Собор провозгласил заботу о благоустроении его святыни — храма. В основе приходской жизни лежал принцип служения. «Устав» предусматривал избрание прихожанами церковных старост, на которых возлагались заботы о приобретении, хранении и употреблении храмового имущества. Для решения дел, связанных с содержанием храма, обеспечением клириков и избранием должностных лиц прихода, предполагалось созывать не реже двух раз в году приходское собрание, постоянным исполнительным органом которого должен был стать приходской совет, состоящий из клириков, церковного старосты или его помощника и нескольких мирян — по избранию приходского собрания. Председательство на приходском собрании и в приходском совете предоставлялось настоятелю храма. Таким образом, и здесь реализовывался на практике принцип соборности.
На Соборе 1917-1918 гг. подробно рассматривался еще один вопрос, который и по сей день не теряет своей актуальности — вопрос о богослужебном языке.
В России церковная жизнь в очень большой степени ориентирована на богослужение, поэтому членов Собора, желающих заниматься вопросами богослужения, было очень много. Из 19 отделов, образованных Собором, Отдел о богослужении, проповедничестве и храме был по числу желающих там работать на третьем месте, уступив лишь отделам «О благоустроении прихода» и «О высшем церковном управлении». Существенную часть подготовленных Отделом проектов соборных определений Собор не успел обсудить и принять (в том числе такие концептуально важные проекты как «О богослужебном уставе», «О церковно-богослужебном языке», «О церковном пении»), а передал их в Синод и Высший Церковный Совет. Однако вопрос о богослужебном языке был все-таки тщательно проработан Отделом.
Для его разработки был учрежден специальный Подотдел. Он работал с 9 по 26 сентября 1917 г. и провел за это время пять заседаний. На каждом из них присутствовало от 11 до 17 членов Собора. На первом заседании был оглашен протокол VI отдела Предсоборного Совета от 10 июля и принятые тезисы, а также доклады епископа Пермского Андроника (Никольского) и епископа Омского и Павлодарского Сильвестра (Ольшевского) — убежденного противника богослужебного употребления русского языка. Прения продолжались и на последующих заседаниях подотдела. В ходе дискуссии были повторно заслушаны и протокол Предсоборного Совета, и доклад профессора Кудрявцева, представленный в Предсоборном Совете, и зачитанный на первом заседании подотдела доклад епископа Сильвестра. «В общей сложности на заседаниях подотдела прозвучало 54 выступления (в том числе семь заранее подготовленных докладов) 39 участников. Из числа выступавших 20 высказались за литургическое употребление русского и украинского языков, 16 — против, позиция троих осталась не вполне определенной». Подготовленный подотделом доклад «О церковно-богослужебном языке» не обсуждался в общем заседании Собора, а был передан в Епископское совещание. Наконец, проходившее 22 сентября 1918 года в кельях Высоко-Петровского монастыря в Москве Совещание епископов, на котором председательствовал Святейший Патриарх Тихон и присутствовал 31 епископ, заслушало доклад «О церковно-богослужебном языке» и «постановило: доклад этот передать Высшему Церковному Управлению». Таким образом, доклад был соответствующим образом подготовлен и 15 октября 1918 года препровожден в Священный Синод. Это означало, что отныне в Российской Церкви, как говорилось в документе, переданном Высшему Церковному Управлению для руководства и использования в данном вопросе, при сохранении славянского языка в качестве основного языка богослужения (п. 1) «признаются права общерусского и малороссийского языков для богослужебного употребления» (п. 2), а «заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на общерусском или малороссийском языке в меру возможности подлежит удовлетворению по одобрении перевода церковной властью» (п. 5). Таким образом, Святейший Патриарх и Священный Синод по своему усмотрению и по мере надобности могли вводить это соборное предначертание в жизнь «полностью или в частях, повсеместно или в некоторых епархиях», что и было позже осуществлено на практике неоднократно.
Предполагалось создание при Высшем Церковном Управлении особой комиссии, занимающейся этими вопросами, а также издание параллельных славяно-русских богослужебных книг. При этом декларировалось, что «Славянский язык в богослужении есть великое священное достояние нашей родной церковной старины, и потому он должен сохраняться и поддерживаться как основной язык нашего богослужения». Практическое решение на основе этого проекта было принято лишь один раз. При возвращении в Патриаршую Церковь из обновленчества протоиерея Василия Адаменко, для которого подготовка русской версии богослужения была делом жизни, митрополит Сергий (Страгородский) разрешил его общине совершать богослужение на русском языке.
Собор начал почитание новомучеников — «новых страстотерпцев». Слово «новомученик» в документах Собора не употребляется. Профессором Б.А. Тураевым и иеромонахом (позднее — святителем) Афанасием (Сахаровым) тогда же была составлена «Служба всех святых в земле Российской просиявших». Именно с нее началось возобновление после Великой Отечественной войны издания богослужебных текстов. Первой церковной службой, выпущенной Московской Патриархией, стала «Служба всем святым в земли Российстей просиявшим». Выбор кажется достаточно неожиданным, если не экстравагантным. Казалось бы, трудно найти текст, менее удачный с точки зрения прохождения советской цензуры. Ведь эта служба впервые была издана именно Собором 1917-1918 гг., который власти рассматривали как контрреволюционный; один из ее авторов (епископ Афанасий (Сахаров)) тогда находился в лагере, а в тексте были совершенно невозможные в подцензурном издании моления о «новых страстотерпцах». Выбор «Службы всем святым в земли Российской просиявшим» объясняется, по всей вероятности, тем, что Патриархия решила здесь сыграть на актуальном для послевоенного советского официоза интересе к национальной традиции. Почитание национальных святых вписывалось в него очень хорошо. При этом песнопения «новым страстотерпцам» были удалены. Сейчас существует несколько редакций этой службы. Она продолжает дополняться, но тексты 1918 года о «новых страстотерпцах» так и не возвращены в официальный текст. Кстати, на основе этой службы был, в частности, составлен чин празднования 1000-летия Крещения Руси.
Собор не успел обсудить проект Отдела о богослужении, проповедничестве и храме «О внесении в церковный Месяцеслов всех русских памятей». Однако в 80-е годы ХХ века этот проект был реализован в процессе подготовки Издательством Московской Патриархии нового издания Служебных миней.
Особенно актуальные сегодня проблемы церковного искусства. При Высшем Церковном Управлении Собором проектировалась «Патриаршая палата церковного искусства и древностей». Окончательный вариант текста документа, призванного регламентировать ее деятельность, ограничился лишь утверждением того, что «Предметы церковного искусства и памятники церковной старины, письменные и вещественные произведения письменности, церковной печати, зодчества, иконописи, ваяния и прикладных искусств, а также все вообще предметы, имеющие историко-археологическую ценность, находящиеся ныне в распоряжении православной Русской Церкви, являются ее неотъемлемым достоянием», а также, что «право ближайшего ведения и непосредственного распоряжения этими памятниками, в видах их церковного характера, часто непрекращающегося богослужебного употребления, а также и давности владения ими церковью, принадлежит исключительно Православной Российской Церкви, в лице надлежащих органов последней и не может быть ни отторгаемо от нее, ни сокращаемо в своем обмене, ни нарушаемо в отдельных случаях никакою властью». Собор фактически учредил орган, который должен был заниматься вопросами культуры. Но в полном варианте документа, а особенно в процессе его обсуждения, выдвигалась достаточно развернутая концепция взаимных отношений Церкви и искусства. В качестве признанных авторитетов для участников Собора выступают архитекторы только что получившего признание неорусского стиля (Щусев, Покровский). То есть, Собор поддерживал современные и не всеми воспринимаемые архитектурные формы.
Патриаршая палата церковных искусств не приступила к своей нормальной деятельности из-за событий в стране, хотя Патриарх Тихон всячески старался покровительствовать сохранению древностей и выработке на основании церковной традиции нового стиля в архитектуре. Думаю, что все уже вспомнили недавние меры нашего Святейшего Патриарха Кирилла по созданию Патриаршего совета по культуре, а также епархиальных древлехранилищ. На мой взгляд, в этих мерах совершенно очевидна живая связь и преемственность с линией дискуссий Собора 1917-1918 гг.
***
Я привел лишь основные примеры преемственности нашего современного церковного устройства с Великим Московским Собором. Документы Предсоборного периода и Св. Собора 1917-1918 гг. в этом отношении очень показательны. В них, собственно, содержится ответ Церкви на многие вызовы времени. Но наша задача — изучать издаваемые документы, и на основе лучших идей и дискуссий Собора вырабатывать сегодняшние решения и принципы устроения церковной жизни, так, чтобы лучше всего способствовать распространению Слова Божия в народе и к вящему прославлению Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа.
Собор1917.ru/Патриархия.ru
