Очередной выпуск авторской передачи председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина «Комментарий недели» вышел в эфир на телеканале «Союз» 12 сентября 2015 года.
Возлюбленные братья и сестры, дорогие друзья, здравствуйте. Исполнилось 25 лет со дня страданий, со дня трагической кончины протоиерея Александра Меня — известнейшего московского пастыря, автора многих книг, человека, на которого в жизни и в деятельности равняются многие современные священнослужители и многие миряне, которые занимаются в Церкви творчеством, занимаются миссионерской, проповеднической, катехизической деятельностью.
Отец Александр был в жизни Церкви особым явлением — это был проповедник, это был воин Христов, который меня, молодого в свое время человека, поразил своим бесстрашием, своим умением не замечать всей той атмосферы, которая окружала жизнь Церкви в Советском Союзе. Это было время, когда многие недоумевали, спрашивая друг друга: «Неужели нас когда-то пустят в дома культуры, в университеты, в институты, на радио? Пустят разговаривать с тем народом, который связан многими веками своей истории с Православием?»
Мне, кстати, в 1986 году один вроде бы умудренный жизнью, но еще достаточно молодой коллега по синодальному учреждению, в котором я тогда работал — по Издательскому отделу Московского Патриархата — сказал в ответ на вопрос, настанут ли времена, когда священников будут показывать по телевизору, сказал очень просто: «Дурак ты, ты ничего не понимаешь, ты еще слишком молодой, этого никогда не будет!».
И вот через два-три года после этого разговора появляются на телеэкране иерархи нашей Церкви, наши богословы, наши яркие проповедники, в том числе такой уникальный человек как отец Александр Мень. В обстановке страха, подавленности, в обстановке, в которой примиренчество с безгласностью Церкви в публичном пространстве приравнивалось к мудрости, отец Александр Мень будто не замечал всего этого. Он шел и говорил. С кем-то в церковном дворике, с кем-то на встречах на квартирах, с кем-то на редких тогда, полуподпольных катехизических занятиях, с кем-то через свои книги, с кем-то в электричке по дороге в храм или из храма. А позже — и через телевизор, через большие мероприятия, вечера, лекции, которые собирали значительное количество людей. Он говорил так, как будто окружающей подавляющей христианское слово реальности не существовало.
При этом он не был человеком наивным, он соотносил свои силы и возможности с окружающей реальностью, но он не боялся, он давал своим сослужителям и своим ученикам понять: то, что происходит, вот эта грозная реальность противостоявшего Церкви советского мира, советской среды — это не главное. Есть что-то гораздо более значимое. И вот так отец Александр шел и говорил, и утешал, и наставлял, и приободрял отчаявшихся и унывающих. В несвободной стране, в стране, где быть молчащим христианином считалось чем-то мудрым, он был свободным человеком — свободным во Христе, свободным и имеющим возможность, не оглядываясь ни на что, свидетельствовать о Боге, о спасении, о Церкви, о Христе.
Надо сказать, что тогдашняя либеральная интеллигентская среда, которая привела многих учеников к отцу Александру Меню, благодаря которому эти люди стали потом частью Церкви Христовой, также относилась в значительной степени с непониманием к отцу Александру, по крайней мере до личного знакомства. Многие недоумевали: ну как же так? Еврей, православный священник, человек, живущий в советском обществе, вроде бы диссиденствующий, но не занимающийся политической критикой советской власти, человек, о котором говорят на «Голосе Америки», на «Радио Свобода» и на BBC, но говорят не в связи с тем, что казалось большинству диссидентов главным — не в связи с какой-нибудь очередной темой узкополитической повестки дня, а в связи с его религиозной деятельностью. Критиковали его не только со стороны тогдашних властей и официальных пропагандистов, не только со стороны косного духовенства, но и со стороны значительной части тогдашней либеральной интеллигенции. То общественное мнение, которое отсутствовало в советских газетах, но очень мощно присутствовало на диссидентских кухнях, на некоторых западных радиоголосах, в переписке между людьми определенного круга также подчас относилось к отцу Александру с намерением задать вопросы, на которые не предполагался ответ, потому что это были не вопросы, а вызов, за которым стояла некая поза вечного недовольства, обвиняющего всех остальных в соглашательстве, в «коллаборационизме с режимом», в молчании, в отступлении от неких идеалов и так далее.
Сложно, невозможно ответить на вопрос, каким был бы отец Александр сегодня, если бы не произошла 25 лет назад трагедия, виновный в которой, к сожалению, до сих пор не найден. Отец Александр вполне мог бы быть с нами и проповедовать, и окормлять своих духовных чад, и вносить свой вклад в жизнь Церкви. В то время, когда он жил, многие критиковали его за то, что он, может быть, слишком некритически воспринимал тогдашний вектор развития западного богословия: римско-католического, а также православного, относящегося к кругу мыслителей-эмигрантов. Тогда мы все некритически относились и к католическому, и к эмигрантскому православному богословию. Ваш покорный слуга, да и многие из тех, кто сегодня стал ультраконсерватором, многие из тех, кто сегодня критикует Запад, тогда — в условиях, в которых нестесненное слово о Боге чаще всего приходило к нам именно через радиоголоса — относились некритически ко всему, что представляло собой магистральную дорогу развития западного богословия. Сегодня отец Александр, если бы был с нами, наверняка относился бы гораздо более скептически к тому вектору развития, по которому пошло западное христианство. Наверняка он в гораздо большей степени, чем тогда, подверг бы критике тенденцию, сделавшую некоторые западные христианские общины уже постхристианскими.
Впрочем, он, как я верю, из Царства Божия смотрит на нас и радуется — убежден, радуется тем немалым, очень немалым плодам просвещения, церковного свидетельства, церковного служения, которое сегодня приносит Русская Православная Церковь. Это не только плоды внешнего строительства храмов, увеличения числа людей в храмах и монастырях. Это и плоды христианской мысли, и плоды проповеди с помощью самых современных средств — словесных, образных, творческих, технических.
Наша Церковь сегодня развивает свое служение во многом по тем направлениям, которые еще в 60-е и 70-е годы наметили в свои мыслях, в своих подсказках духовным чадам люди, которые опередили свое время — митрополит Никодим, отец Димитрий Дудко, отец Александр Мень и многие другие наши иерархи и пастыри, которые говорили в тех стесненных условиях своим ученикам: готовьтесь заниматься катехизацией, готовьтесь выступать публично, готовьтесь развивать благотворительное служение, готовьтесь создавать образовательные структуры, готовьтесь через самиздат к серьезному издательскому делу, которое достигнет миллионов людей. Все это сбылось.
Церковь, будучи бесстрашной, будучи ориентированной на проповедь, невзирая ни на какие внешние ограничения и ни на какую житейскую мудрость, всегда побеждала. Так было в сложное время, в которое прожил большую часть жизни отец Александр Мень. Так, наверное, не раз будет и в грядущем. Сегодня тоже многие говорят друг другу: не высовывайся, тебя не поймут те или иные власть имущие, особенно люди, которые обладают сегодня большими деньгами и экономическим влиянием и хотят, чтобы все жили по прагматическим правилам и законам. Могут сказать, что тебя не поймет та или иная часть интеллигентской тусовки, та или иная часть интернет-сообщества. Могут сказать: «Молчи, целее будешь. Не говори прямо о том, о чем говорит Евангелие, будь политкорректен, побойся людей». Но пример отца Александра Меня и пример многих, кто продолжает его дело сегодня, говорит: бояться нужно только Бога. Если мы за Ним следуем, невзирая ни на какие немощные дерзости тех, кто является противником Христу, мы всегда сможем, ничего по-человечески не имея, достичь величайших успехов. И сама жизнь нашей Церкви, и ее чудесное возрождение, и ее новый миссионерский прорыв — все, что совершается в том числе молитвами таких людей как отец Александр Мень, — все это говорит о том, что Церковь жива, и Христос в ней присутствует, и всегда за ней будет конечная победа.
Синодальный отдел по взаимоотношениям Церкви и общества/Патриархия.ru
