Ваши Высокопреосвященства!
Ваши Преосвященства!
Тема нашей встречи — монастыри и монашество, современная монастырская жизнь. В порядке обсуждения этой темы позвольте кратко остановиться на основных вопросах, имеющих, как видится, актуальность и предполагающих обсуждение и оценку.
На канонической территории Русской Православной Церкви в настоящее время открыты и действуют 655 монастырей, из которых мужских насчитывается 321, женских — 334. Число монастырских подворий и скитов превышает 200. В непосредственном ведении Святейшего Патриарха Московского и всея Руси состоят 25 ставропигиальных монастырей. В монашеских обителях на территории Российской Федерации проходят церковное послушание более 10 тысяч насельников и насельниц.
Число подвизающихся в монастырях братьев и сестер имеет тенденцию к некоторому увеличению. Этот рост связан не только с расширением состава монашеских общин, но и с постоянным ростом числа самих обителей. Как известно, почти на каждом заседании Священного Синода преподается благословение на возрождение монашеской жизни в нескольких вновь открываемых монастырях, которые существовали исторически либо вновь образуются на базе приходов. 17 августа текущего года Святейший Патриарх и Священный Синод отдельным Постановлением обратили внимание Епархиальных Преосвященных на необходимость представления подробных исторических справок и описания современного состояния обителей при ходатайстве об их открытии, а также аргументированных обоснований преобразований приходов в монастыри. Безусловно, вопрос открытия или образования новой монашеской обители требует серьезной и всесторонней подготовки, чтобы, говоря евангельски, не начинать строительство башни, не вычислив прежде издержек (Лк. 14:28). Каждому архипастырю понятно, сколь сложно поднять из руин монастырь, а главное, скольких трудов и скорбей, какого терпения и любви потребует возрождение в нем собственно иноческого бытия. Стремление насадить и взрастить монашескую общину, особенно если число действующих в епархии монастырей невелико, вполне закономерно. И все же, думается, дело не в количестве монастырей, а в том, чтобы они соответствовали своему предназначению, становились островами духовности, духовными твердынями и оплотом Православия, утверждая правду Божию среди житейского моря мира сего, во зле лежащего (1 Ин. 5:19). Очень важно, чтобы люди, посещающие монастырь, обретали в нем возможность обновления и преображения своей жизни, чтобы они нуждались в монастыре как великой святыне. Нет необходимости поэтому говорить о том, что благополучие епархии в деле возрождения монашества измеряется не числом действующих монастырей, а состоянием жизни в них.
На некоторых аспектах опыта и проблем устроения современных монастырей и иноческой жизни в них хотелось бы остановиться подробнее.
Прежде всего, нельзя не отметить, что возрождение монастырей и монашества происходит во всех традиционных формах служения. Монастыри активно действуют в области духовного просвещения, благовествуют слово Христовой истины, совершают миссионерские труды. Отдельные обители сосредотачивают свою деятельность именно на миссионерском служении, получают особый статус монастырей с миссионерской направленностью. Этот вид служения становится особенно актуальным в тех епархиях, где удаленность населения от храмов и центров духовной жизни остается ощутимой проблемой, требующей решения. Миссионерская работа требуется от монастырей в регионах, население которых подвергается нашествию раскольников, проповедников протестантского толка, сектантов, в том числе деструктивного свойства, деятельность которых не только препятствует приобщению людей истинной вере, но разлагающе влияет на личность человека и представляет опасность для общества. Работа по противодействию сектантам монастырями ведется и требует развития. Просветительское служение монастырей приносит добрые плоды и в тех землях, где люди исторически принадлежат к инославию. Еще Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 годов в Определении «О монастырях и монашествующих» постановил: «Просветительная деятельность монастырей, расположенных среди населения, подвергающегося влиянию сектантства, раскола и иноверия, должна носить миссионерский характер. Монастыри, расположенные среди инородческого населения, могут посвятить себя исключительно благовестническому служению... и открывать училища с миссионерскими задачами» [1].
Духовно-просветительская работа в современных монастырях обычно включает в себя создание Воскресных школ для детей и взрослых, формирование паломнических служб, организацию катехизических бесед с прихожанами монастырских храмов. Но служение обителей делу просвещения не ограничивается монастырскими стенами. Монастыри организуют молебные пения на открытых местах, привлекая к ним множество народа, проводят массовые крестные ходы, в том числе возрождают исторические традиции дальних крестных ходов по святым местам теми маршрутами, которыми под хоругвями с молитвой проходили наши предки. Во многих монастырях возрождено книгоиздание и распространение святоотеческой, богословской и другой душеполезной литературы. Отдельные обители сотрудничают с государственными и негосударственными учебными заведениями, открывают в них домовые храмы, имеют возможность проводить учебные занятия теологического и культурологического направлений, иногда даже в рамках учебных планов. Радует умножение числа семинарий, училищ, богословских и регентских курсов, открываемых при монастырях.
Но и сам факт существования монастыря служит духовному просвещению, ибо к действующей обители неизбежно начинают тянуться жители окрестных селений, а со временем и из более отделенных населенных пунктов. История и многовековой опыт поколений показывают, что возможность прикоснуться к древним святыням обителей, напитаться спасительным словом и священнодействием уставного, благоговейно совершаемого богослужения, неспешно и внимательно исповедаться, подготовиться и причаститься Святых Христовых Таин, принять посильное участие в монастырских трудах, — все это благотворно и укрепляюще действует на душу человека, надолго запечатлевается в памяти, лучше всякого внешнего примера наставляет в вере и возвращает на путь обретения подлинных духовных ценностей.
Конечно, определяющее значение при этом имеет уровень благочестия в самих монастырских братствах и сестричествах, духовное состояние монашествующих и послушников, то, насколько они стремятся «подвигом добрым подвизаться» (2 Тим. 4:7). Навряд ли человек, лишь недавно переступивший порог храма, будет убежден в необходимости изменить свою жизнь, утвердиться в Православии и стать достойным христианином, если он, посетив монастырь, увидит в братстве иноков, то есть людей иных по отношению к миру, вместо братской любви — неприязнь, вместо подвига — леность и праздность, вместо послушания — своеволие, вместо самоукорения — самооправдание, вместо благого молчания и молитвы — пересуды и суесловие, вместо мира — раздоры. Этого вопроса, то есть внутренней монастырской жизни и ее состояния в современных монастырях, я хотел бы несколько позже коснуться подробнее.
Благополучно, в целом, проходит становление и развивается монастырское хозяйствование. Большинство монастырей успешно проводят строительные и реставрационно-восстановительные работы. Слава Богу, народ наш не оскудевает жертвователями и благотворителями, ответственно относящимися к своему будущему и будущему своей страны, радеющими о духовном возрождении Отечества. Делая вклады в возрождение монастырей, они продолжают добродетельную традицию благочестивых предков, помогают обителям восставать после длительного периода запустения, поругания и разорения, содействуют возвращению им былых благоустроенности и благолепия. Нельзя не отметить каждодневный неленостный труд настоятелей и настоятельниц, насельников и насельниц наших монастырей. Милостью Божией и благодаря их верности избранному пути постепенно восстанавливается уклад монастырской жизни, устраивается быт иноческих братств и сестричеств, и все это повсеместно в нелегких условиях. Молитвой и трудом созидались обители во все времена, и сегодня молитвой и трудом современных ревнителей монашества поднимаются, словно из небытия, наши древние святыни.
Широкое распространение получила возрожденная традиция учреждения монастырских подворий и скитов. Позвольте, в качестве напоминания, подчеркнуть, что подворье, в основном, образуется с целью материальной, хозяйственной поддержки монастыря, либо для образования на его базе особых братств или сестричеств для ведения социальной, патронажно-попечительской или миссионерской работы, либо в представительских целях. Иными словами, деятельность подворья направлена на внешнее служение. Скит создается, как правило, на небольшом отдалении от монастыря с целью обеспечения более опытным монашествующим условий для собственно монашеского делания, духовных трудов и ничем извне не стесненной молитвы. В скитах могут нести послушание новоначальные, врученные духовному руководству скитских иноков или инокинь. Само собой, для совершения богослужений и обеспечения жизнедеятельности в скиту исполняются обычные монастырские послушания. Но жизнь в нем сугубо ориентирована на устроение внутреннего мира подвизающихся, на упражнение в молитве и духовное трезвение. Обычно скит не имеет ни административной, ни юридической самостоятельности, что отвечает цели его создания, и полностью пребывает в зависимости от монастыря. Скитоначальником назначается наиболее опытный в духовной жизни и, по возможности, старший по возрасту из числа монастырской братии.
Подворье же может быть образовано на значительном удалении от обители, в другом регионе или даже в другом государстве. Поэтому монастырское подворье в большинстве случаев должно иметь определенную самостоятельность, государственную регистрацию, нести ответственность и вести отчетность о своей финансовой и хозяйственной деятельности. Священным Синодом 20 апреля 2000 года принят типовой Устав подворья мужского или женского монастыря, имеющего епархиальное подчинение, для употребления его на всей канонической территории Русской Православной Церкви. Существующие и вновь образуемые монастырские подворья должны иметь гражданский устав, утвержденный Правящим архиереем, и регистрацию в государственных органах. Это особенно важно для обеспечения нормальной деятельности подворья, если оно расположено в ином, чем монастырь, государстве или субъекте Российской Федерации.
На упомянутое традиционное различие между подворьем и скитом прошу обратить внимание. В отельных обителях есть скиты, подвизающиеся в которых с раннего утра до позднего вечера заняты попечением о домашнем скоте, пастбищах, огородах и прочем хозяйстве. Ясно, что изначальное предназначение скита как благоприятной врачебницы души и места внимательных молитвенных трудов в таком случае утрачивается. Дело не столько в наименовании, сколько в том, чтобы настоятели и настоятельницы глубоко и твердо сознавали, в чем состоит смысл монашества, и наставляли вверенных братьев и сестер на путь спасения.
Можно сказать, что практически все обители, которые уже преодолели начальный этап возрождения, развивают социальное и патронажное служение. На уже упоминавшемся Поместном Соборе 1917-1918 годов было уделено немалое время дискуссии по вопросу о служении монастырей по образу Марфы и по образу Марии. В принятом на Соборе Определении сказано прямо, что монастыри обязаны обеспечивать приют и уход престарелым и больным инокам: «Если монастыри каждый в отдельности не могут устроить своих богаделен и лазаретов, то изыскиваются средства на учреждение общих для всех монашествующих епархии богадельни и лазарета в одном из монастырей» [2].
Думается, к этому положению, продиктованному традицией монастырской жизни, необходимо возвращаться, чтобы иноки и инокини, достигшие преклонных лет и не имеющие здоровья для несения общих послушаний, пользовались монастырским попечением и жили не на квартирах, а в стенах монастыря в согласии с данным в пострижении обещанием пребыть в обители до конца своих дней. В больших епархиях устройство епархиальной богадельни для монашествующих на базе одного из монастырей, хозяйственно более крепкого и материально более других обеспеченного, имеющего достаточное число насельников или насельниц, представляется делом нужным и возможным.
Относительно социального служения в том же разделе Соборного Определения говорится: «Для удовлетворения нужд богомольцев и местного населения монастыри устраивают, где возможно: а) приемные покои и аптеки, б) приюты для сирот, в) убежища для инвалидов, г) странноприимные дома. Монастыри приходят на помощь населению во время народных бедствий,.. помогают семьям заключенных в тюрьмах, кормят нищую братию и одевают нагих» [3]. В той или иной форме это служение возрождено в ныне действующих обителях. Мы знаем об открытии при десятках монастырей, в первую очередь женских, собственных приютов для детей, оставшихся без родителей, о действующих при монастырях богадельнях для престарелых, о благотворительных столовых для малоимущих или не имеющих работы и постоянного места жительства, о гуманитарных складах одежды для них. Подобная социальная деятельность развивается при крупных, более стабильных в хозяйственном отношении монастырях. Но к посильным видам социального служения должны подключаться все обители. Простые люди на территории бывшего советского пространства живут бедно, а местами — чрезвычайно бедно. Монастыри не могут оставаться безучастными к самым насущным, жизненно важным потребностям людей, и это в традиции русского монашества. Быть милосердным — евангельский призыв Христа Спасителя, обращенный к каждому из нас. Кроме того, надо стремиться к созданию при всех монастырях трапезных и гостиниц для паломников, пусть даже небольших, и простейших медицинских пунктов для оказания самой элементарной медицинской помощи.
Внимание к нуждам заключенных также необходимо рассматривать как направление монастырской благотворительности. Видов работы здесь немало — от помощи в создании домовых храмов в колониях и тюрьмах до ответов на письма заключенных, направления адресной помощи в виде продуктовых посылок, организации сбора и отправки в места лишения свободы предметов одежды, духовной литературы, почтовых принадлежностей. Что-либо из перечисленного может понести любой монастырь, и на практике это подтверждается.
Серьезной помощи сегодня требуют учреждения социальной защиты населения — интернаты, детские дома и дома инвалидов. К работе в них надо привлекать молодежь, устанавливать шефство над социальными учреждениями, с благословения Епархиального архиерея образовывать при монастырях братства и сестричества милосердия.
Таковы некоторые направления современного служения монастырей.
Нельзя не сказать, что по-прежнему актуальным для большого числа обителей остается вопрос возвращения монастырских зданий и сооружений, получение прав на землевладение как в отношении территорий самих монастырей, так и земельных участков за их пределами для ведения подсобных хозяйств. По-прежнему монастыри на своей исторической территории вынуждены соседствовать с учреждениями культуры и иными организациями. В таких случаях проявление мудрости и терпения должно сочетаться с аргументированным и твердым отстаиванием законной позиции монастыря. Нередко ситуации бывают непростыми, их преодоление затягивается, но всегда надо находить общий язык и стараться избегать конфликтов, которые только тормозят решение вопроса и создают ненужный ажиотаж в средствах массовой информации. Многое здесь зависит от опыта, административных способностей, последовательности и разумной настойчивости настоятелей и настоятельниц, умения своевременно и грамотно обращаться в органы государственной власти и местного самоуправления, от осведомленности в юридической стороне дела.
Позвольте теперь уделить внимание некоторым вопросам внутренней монастырской жизни.
«Вы — свет мира», — обращается Господь к сердцу каждого христианина (Мф. 5:14). И тем более этот призыв относится к монашествующим, которые вышли из мира и сподобились быть сопричисленным той общности, которая справедливо названа жертвой Богу за мир. Современный нам подвижник и духовный писатель архимандрит Софроний (Сахаров, †1993) замечает: «Отречение от мира не есть единожды совершаемый акт; отречение от мира — непрерывный подвиг всей жизни» [4]. Быть вне мира, отрываться от него, не принадлежать ему, стремиться к горнему и, не приобщаясь миру, жертвенно служить тем, кто в мире, следуя путем Христовым, «ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Таково неизменное назначение монашества, от первых веков предначертанное основоположниками этого «трудного, скорбного, многоболезненного, но все же блаженного подвига воистину совершенной христианской жизни» [5] и засвидетельствованное сонмом преподобных подвижников ведомых и неведомых, от лет древних до наших дней подвизавшихся.
Поэтому необычайно важно, чтобы настоятели и настоятельницы были предельно внимательными к тем, кто переступает порог обители, имея намерение стать иноком. Внимание должно быть обращено на то, чем руководствуется человек, прося о принятии в монастырь, каковы мотивы его жизнеопределяющего поступка. Если выбор не осознан, если это не приход к Богу, а попытка бегства от житейских трудностей, от семейных неурядиц, дополняемых неудачами на работе, то в самом ближайшем будущем такого человека и в монастыре ждет довольно сложный период, ибо «блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает» (Рим. 14:22). Если кандидат в послушники движим не любовью к Богу и не желанием молитвы, а суетной надеждой хоть в стенах монастыря устроить себе карьеру взамен не сложившейся в миру, — какой послушник и какой монах из него получится? Он так и будет жить мирскими задачами и по мирским критериям, не осознавая, в каком месте он находится. Именно на монастырское начальство возложена обязанность должным образом испытать приходящего, прежде чем принять его в число послушников. Многих нестроений и соблазнов в обители можно избежать, трезво и ответственно подходя к вопросу приема в монастырь. В самом деле, лучше малое стадо, но верное. И не может быть оправданием нередко слышимое: кто же будет трудиться в монастыре, с кем возрождать обитель? «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии», — воспевает псалмопевец Давид (Пс. 126:1). «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал», — говорит Спаситель (Ин. 15:16). Обитель составляют не случайно пришедшие или, точнее сказать, зашедшие, но те, которых Господь призвал служить на этом месте и созидать обитель Богу в своем сердце и вокруг себя. И горе званным, если они оказываются не достойными избрания (см. Мф. 22:2-14). В этом смысле не только и не столько послушник выбирает себе обитель, сколько монастырь обретает в нем свое чадо и своего послушника. Вот почему Правила святых отец и древние уставы предписывали иноку пребывать на месте своего пострижения и не переходить в другие монастыри.
Древняя монастырская традиция — вручать новоначального старцу. Прежде уставами и, позднее, даже нормативными документами предписывалось каждой обители иметь своего старца, а также и духовника. В упоминавшемся выше Соборном Определении сказано: «В каждой обители для духовного окормления насельников ее желательно иметь старца (старицу)» и дана следующая характеристика: «Старцы (старицы) суть иноки (инокини), преуспевшие в духовной жизни, знакомые со словом Божиим, отеческими творениями и правилами святых отец и способные к руководительству в духовной жизни, коим поручается назидание братии» [6]. Ясно, что сегодня обеспечить выполнение этого требования невозможно не то, что во всех современных 655-ти монастырях, но хотя бы даже в половине их числа. Потребуются десятилетия внешне нестесненного развития монастырей, чтобы в них родились духовно опытные старцы и старицы, способные к руководству в духовной жизни и наставлению монашествующих. Решение пока видится в том, чтобы обращаться к опыту известных крупных монастырей, сохранивших традицию духовного наставничества или возродивших ее задолго до массового возвращения обителей Церкви.
Относительно духовников можно сказать, что тем же Соборным Определением их присутствие в монастырях оговорено не как желательное, а как обязательное: «В каждой обители должен быть духовник для братии. Духовник избирается настоятелем с участием всей монашествующей братии и утверждается Епархиальным архиереем. В женских монастырях для мантийных монахинь духовник назначается из монашествующих Епархиальным архиереем» [7]. Святейший Патриарх неоднократно говорил, что проблема духовничества в монастырях остается достаточно острой. Она требует усилий от Правящих архиереев. Духовников для обителей необходимо подбирать и воспитывать, особенно для женских монастырей, где духовник всегда назначается извне, в то время как в мужских монастырях духовники состоят в братстве обители и часто вырастают из него.
В женском монастыре духовник и штатный священник, вообще говоря, не одно и то же лицо. Но на практике это зачастую очень трудно обеспечить. В штат женских монастырей, как правило, должны назначаться женатые священники. За формирование у сестер должного монашеского устроения они не отвечают и не могут отвечать. И, во всяком случае, мантийным монахиням непременно надо иметь возможность духовного окормления у монашествующего духовника, что продиктовано опытом монастырей в прошлом. Конечно, желательно, чтобы духовник пребывал в стенах обители, поскольку это влияет на послушание сестер настоятельнице. В действительности нередко получается, что если и есть в женском монастыре постоянный священник, то он и богослужения совершает, и исповедь у сестер принимает, а монашествующий он или женатый, осуществляется ли им духовное руководство как таковое, знает ли он жизнь сестер или просто исповедует перед Причастием — остается за рамками обсуждения. В некоторых женских монастырях, причем не вчера открытых, священник и вовсе появляется только в дни великих праздников, поскольку на него возложено окормление прихода и, может быть, не одного.
Безусловно, вопрос о монастырских духовниках трудный. Но, возможно, обмен опытом между Епархиальными архиереями будет содействовать если не решению его, то хотя бы продвижению на пути решения. Заниматься проблемой духовного руководства в монастырях требуется безотлагательно, иначе целостность и жизнеспособность монастырского организма, его соответствие своему предназначению окажется под угрозой, и вопрос воспитания достойных монашествующих, которых по высоте служения Богу и ближним святые отцы уподобляют Ангельскому чину, так и останется вопросом.
Другой актуальной и, я бы сказал, животрепещущей и болезненной является проблема послушания. Приходится отмечать, что во многих обителях нет правильного отношения к послушанию не только у послушников и новоначальных, но и насельников и насельниц, проживших в постриге не один год. Беда не в том, что не формируется глубокого сознания смысла послушания, а в том, что нет зачастую желания, не говоря о решимости, бороться со своеволием. Но если, по слову архимандрита Софрония, «акт произвольного отречения от своей воли делает наше восхождение разумным проявлением нашей любви к Богу» [8], то можно сказать, что не желающий отсекать свою волю не имеет в себе любви к Богу. Иной раз, беседуя в монастырях, задаешься вопросом: если послушник или послушница уязвляется отеческим — именно отеческим — назиданием, замыкается в обиде, настаивает на своей правоте, то что приобретает он или она, находясь в монастыре; послушник ли это или, как старцы говорят, ослушник?
Немощен современный человек, где уж нам понести труды, хоть отдаленно напоминающие подвиги самоотречения, кротости и дивного послушания старцу, настоятелю и братии, явленные святыми подвижниками древних монастырей. Поэтому большое терпение, рассудительность и трезвомыслие необходимо настоятелям, настоятельницам и духовникам в заботе о постепенном восхождении вверенных им братьев и сестер в духовной жизни. Не только к пострижению в рясофор и мантию, но и к облачению в подрясник или хитон послушника или послушницу надо терпеливо готовить, испытывая в них и твердость намерения идти иноческим путем, и старание отсекать свою волю. Эта воспитательная работа требует длительного времени, иногда целого ряда лет, а не такого, мягко сказать, упрощенного отношения, когда человек весьма юных лет, переступив порог обители, уже через год ходит в рясофоре. Серьезные жизненные потрясения в таких случаях, как правило, не заставляют себя ждать. Есть определенный возрастной ценз, продиктованный практикой Церкви, опытом многих поколений монашествующих, и надо им руководствоваться: пострижение в мантию не ранее 30-летнего возраста, в рясофор можно постригать и по достижении 25 лет. Конечно, это определяется в каждом случае индивидуально, и могут быть исключения. Но именно исключения, а не норма: в отдельных обителях рясофорные инокини находятся в возрасте не старше 20-ти лет.
Хочется обратить внимание на отношения старших и младших, и особенно в женских монастырях. Нередко это отношения не христианского единения и любви, а разобщенности по принципу — кто кем командует. Приводит это к нарочитому унижению младших, к возложению на них тяжелых физических трудов, никак не сообразуемых ни с возрастом, ни с телесной крепостью. Подобные отношения напоминают пресловутую армейскую «дедовщину» и непременно должны вызывать незамедлительное вмешательство Монастырского совета (или Духовного собора монастыря), чтобы столь пагубные явления устранялись сразу и безвозвратно.
О физическом труде в монастырях стоит сказать особо. Сопровождаемые молитвой труд и рукоделие с древнейших времен занимали свое важное место в монастырях как имеющие пример апостольский и святоотеческий. Послушник не может быть праздным, в идеале у него вовсе не должно быть свободного, то есть ничем полезным не занятого времени. Преподобный Ефрем Сирин говорит: «Леность разрушает благоговение и тому, кто приобрел ее, приносит укоризненное имя» [9]. Однако во всем требуется умеренность и благоразумие, поэтому и послушания возлагаются в соответствии с силами и способностями каждого. Да, в монастыре надо много трудиться, и у современных послушников это остается проблемой. Но и превращать обитель в некую ремесленную или сельскохозяйственную артель вовсе не годится. Ведь не ради достижений в овощеводстве, скотоводстве или бесконечной вышивке гладью приходит человек в монастырь, а для спасения души. Богослужение и молитва всегда должны оставаться в центре монастырской жизни, быть ее средоточием, а труд неизменно входит в нее, и не столько в части возведения монастырских стен и корпусов, сколько помогая послушнику избегать праздности, пустословия, неполезного общения и недобрых помыслов. И, конечно же, труд не должен изматывать, истощать и лишать сил послушника. «Бог наложил на человека труд не в наказание и мучение, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — но для вразумления и научения его» [10].
С проблемой послушания связан вопрос монастырской дисциплины. Бесспорно, она должна соблюдаться сообразно уставу общежительного монастыря и быть основанной на полном послушании настоятелю или настоятельнице, без ведома которых в монастырях, как известно, ничего предпринимать нельзя. Однако дисциплина в монастыре не может строиться на принуждении. В этом смысле монастырь — уникальный организм, который составляют свободные личности, по любви к Богу и желанию совершенной жизни во Христе свободно отказывающиеся от своей воли. И если послушника к послушанию принуждают — это не может находиться в согласии с монашеской и церковной традицией. Насильно в Царство Небесное не затащишь. Не дисциплиной и даже не соблюдением устава созидается монастырское братство, а только любовью, да и сами уставы свидетельствуют о любви. Поэтому об оставляющих монастырь можно лишь констатировать апостольски: «Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами» (1 Ин. 2:19). Но убеждать необходимо, ибо убеждение — один из способов наставления и руководства.
Тем же монашествующим, которые не желают жить в монастыре, согласно святоотеческому установлению, не должно дозволять ношение монашеских одежд. Святейший Патриарх, по практике Пюхтицкого монастыря, советует предлагать таковым принести и положить свое иноческое облачение к чтимому образу или иной святыне монастыря и тогда быть свободными уйти из обители. Оставившие монастырь не подлежат приему в другую обитель; перевод в другой монастырь возможен только в каноническом порядке. Необходимо быть внимательными к фактам посещения монастырей подобными «беглыми» иноками. Во избежание соблазнов не целесообразно допускать общение с ними монастырских братьев, сестер и трудников. Монашествующие священнослужители из других епархий не могут допускаться в алтарь и, тем более, к участию в богослужении, если у них нет отпускной грамоты от Епархиального архиерея или удостоверения на право временного отбытия из своей епархии или своего монастыря с формулировкой о несостоянии под каноническим прещением. Приходится, увы, обо всем этом говорить, поскольку в современной церковной практике встречаются подобные негативные примеры.
Отдельный вопрос — отношения настоятелей и настоятельниц с Епархиальным архиереем. Из факта синодального назначения настоятеля или настоятельницы вовсе не следует неподконтрольность и непослушание последних своему архипастырю. Епархиальный монастырь всецело находится в ведении Правящего епископа, по благословению которого ведутся дела и решаются все вопросы, связанные с благоустроением обители, ее внешней и внутренней жизнью. Протоколы заседаний Монастырского совета или Духовного собора подлежат обязательному направлению Правящему архиерею на рассмотрение и утверждение.
С ведома Епархиального архиерея разбираются личные дела насельников и насельниц. Участились случаи, когда монашествующие обращаются с жалобами прямо в Синодальные учреждения, в обход благочинного и Епархиальной власти. К сожалению, бывает, когда инок подает жалобу в светские инстанции или отправляет ее в средства массовой информации. Вообще, сам факт обращения монашествующего с жалобой чаще всего говорит о его неправильном, немонашеском внутреннем устроении. Вспоминается недавний неприятно поразивший случай, когда на настоятеля одного из российских епархиальных монастырей жаловался... схимонах, и даже не сам, а при посредничестве другого схимонаха. Излишне, наверное, комментировать этот эпизод. Тяжело об этом говорить, но в наших обителях встречаются иноки, которые не в любви пребывают и не к благочестию стремятся, которые «ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу» (Флп. 2:21).
Но большинство обителей сегодня переживают трудный период возрождения. Для многих ставших послушниками и иноками, но не получивших воспитания в религиозной среде, традиция монашества представляется как нечто малознакомое и неизведанное, с чем они еще не сроднились и в чем им только предстоит укорениться.
В завершении своего слова хотел бы отметить, что затронул лишь некоторые стороны монашеской жизни, отдельные вопросы и проблемы, которые представляются актуальными. И в первую очередь, самого серьезного внимания и основательного устроения сегодня требует внутренняя жизнь монастырей, воспитание насельников и насельниц достойными монашеского звания, жаждущими подлинной жизни во Христе.
***
Синодальная Богослужебная комиссия
Справка для заседания рабочей группы Архиерейского Собора 2004 г.
Синодальная Богослужебная комиссия в период после Юбилейного Архиерейского Собора 2000 года проводила работу по подготовке и написанию богослужебных текстов — служб, акафистов, тропарей и кондаков по поручению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси АЛЕКСИЯ и Священного Синода Русской Православной Церкви.
К основным, выполненным в этот период работам, следует отнести следующие составленные комиссией службы и акафисты, получившее Синодальное утверждение:
- служба общая священномученику Российскому ХХ века единому;
- служба святителю Филарету, митрополиту Московскому и Коломенскому;
- служба Собору Эстонских святых;
- служба новомученикам и исповедникам Российским;ъ
- служба и молитва святым царственным страстотерпцам: Императору Николаю, Императрице Александре, Царевичу Алексию, Великим Княжнам Ольге, Татиане, Марии и Анастасии;
- служба и акафист святой праведной Матроне Московской;
- акафист святителю Феофану, Затворнику Вышенскому.
В 2002 году написан Акафист святым Царственным страстотерпцам, находится в рабочем архиве комиссии.
В 2002 году комиссия по поручению Святейшего Патриарха провела анализ проекта Устава колокольного звона, подготовленного Московским колокольным центром, и внесла в него ряд существенных исправлений и дополнений. Устав утвержден Святейшим Патриархом.
В 2004 году комиссия провела расширенное заседание с приглашением председателя и работников Издательского Совета Русской Православной Церкви, ученых и специалистов в области литургики и гимнографии по поводу исправления Служебника. О результатах работы комиссии по данному вопросу был представлен подробный рапорт Святейшему Патриарху. В текст Служебника был введен ряд поправок, часть предлагавшихся исправлений была отклонена. Святейший Патриарх благословил Издательскому Совету принять рекомендации комиссии по вопросу исправления Служебника к исполнению.
В 2004 году составлена Служба общая преподобномученице Российстей ХХ века единей и Служба святой преподобномученице великой княгине Елисавете (ко дню прибытия в кафедральный Соборный Храм Христа Спасителя святых мощей преподобномучениц великой княгини Елисаветы и инокини Варвары). Службы предполагается представить на рассмотрение Священного Синода.
Также в межсоборный период комиссия выполняла экспертные оценки отдельных литургических текстов и произведений по поручениям Святейшего Патриарха.
Необходимо отметить, что в комиссию из епархий поступает большой объем вновь составленных текстов служб и акафистов, литургический уровень которых недостаточен для богослужебного употребления. Как правило, представляемые тексты нуждаются либо в полной переработке, либо в написании заново. В связи с этим комиссия планирует разработать правила канонического составления богослужебных текстов для руководства при составлении, прежде всего, служб и акафистов.
27 декабря 2000 года Святейший Патриарх и Священный Синод приняли «Положение о Епархиальной Богослужебной комиссии, порядке рассмотрения и рекомендации для употребления за богослужением Русской Православной Церкви вновь составляемых богослужебных текстов» и рекомендовали Епархиальным Преосвященным учреждать Епархиальные Богослужебные комиссии и организовывать их работу в соответствии с этим «Положением…». На основании Постановления Священного Синода от 20 апреля 2000 года Синодальная комиссия может принимать к рассмотрению направляемые Епархиями богослужебные тексты только после их рассмотрения Епархиальными Богослужебными комиссиями. Поэтому Епархиальные комиссии в обязательном порядке должны рассматривать представляемые тексты перед их направлением в Синодальную комиссию, и делать это тщательно и квалифицированно. Текст невысокого литургического уровня, имеющий агиографические неточности и богословские ошибки не может быть принят и рекомендован к богослужебному употреблению, так как словами богослужебного текста на соборной церковной молитве прославляются Господь, Божия Матерь и святые.
В планах работы комиссии продолжение исполнения Постановления Святейшего Патриарха и Священного Синода от 07.05.2003 г. (Журнал № 7, п. 2): «Поручить Синодальной Богослужебной комиссии составить прославленным новомученикам и исповедникам Российским ХХ века общие службы по чинам: священномученикам, преподобномученикам, преподобномученицам, мученикам, мученицам, священноисповедникам, преподобноисповедникам, преподобноисповедницам, исповедниками и исповедницам по такому же образцу, как это имеется в Минее Общей».
***
[1] Собрание Определений и Постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Выпуски 1-4. М., 1994. — Вып. 4-й, с. 38.
[2] То же. — С. 39.
[3] То же.
[4] Софроний (Сахаров), архимандрит. Подвиг богопознания. Письма с Афона. Свято-Иоанно-Предтеченский монастырь: Эссекс, Англия. Изд-во «Паломникъ»: М., 2003. — С. 235.
[5] То же. — С. 133.
[6] Собрание Определений и Постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Цит. изд. — С. 34-35.
[7] То же. — С. 35.
[8] Софроний (Сахаров), архимандрит. Цит. соч. — С. 153.
[9] Творения иже во святых отца нашего Ефрема Сирина. Ч. 1. Изд. 3-е. М., 1881. — С. 549.
[10] Творения святаго отца нашего Иоанна Златоустаго, архиепископа Константинопольскаго. Т. 2. Ч. 1. Изд. 2-е. СПб., 1899. — С. 40.
