21 августа 2017 года, в день памяти перенесения мощей прпп. Зосимы и Савватия Соловецких (1566) и второго перенесения мощей прпп. Зосимы, Савватия и Германа Соловецких (1992), Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавил служение Божественной литургии в Свято-Троицком соборе Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального мужского монастыря. По окончании богослужения Святейший Владыка обратился к верующим с проповедью.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Сегодня мы вспоминаем основоположников монашеского жития здесь, на Соловецком архипелаге, — святых преподобных Зосиму, Савватия и Германа Соловецких. Савватий и Герман прибыли на эти острова в 1429 году, в первой половине XV века; позднее присоединился и Зосима. Несмотря на тяжелейшие условия, одиночество, огромные риски, они не просто выжили здесь, на Севере, но совершили чудо, положив начало монашеской жизни.
Почему же прибыли на эти холодные острова Савватий, Герман, а затем и Зосима? Что их сюда привело? Даже на материке их жизнь не была простой и безопасной, но они не побоялись опасностей и приплыли именно сюда. Для чего? Разве в другом месте нельзя было молиться? Можно! Или для того чтобы душу спасти, нужно непременно разорвать всякие связи с окружающим миром? Совсем нет. Почему же преподобные отцы погрузили себя в экстремальную обстановку? Ведь преодоление внешних трудностей требовало огромной отдачи физических и духовных сил — где же тогда место для молитвы? А если нет места для молитвы, то зачем сюда приплывать?
Чтобы ответить на поставленные вопросы, нужно понять, что означает подвиг в христианском смысле этого слова. Подвиг вообще — это поступок не во имя себя, а во имя чего-то иного — во имя идеи, во имя Родины, во имя ближних своих. Подвиг — это всякое деяние, которое сопровождается рисками для того, кто его совершает, вплоть до положения жизни своей. Тем не менее люди совершают подвиги, и если вдуматься в то, что собой представляет подвижничество, нельзя не задаться вопросом: а есть ли место для подвига в материалистической концепции человеческой личности, никак не учитывающей высшее начало или Божественное присутствие? Ответ однозначен: нет! Ведь материалистический подход предполагает, что главной задачей человека является сохранение собственной жизни. Именно так обстоит дело в животном мире, где главная задача — выжить самому. Правда, и в животном мире встречаются удивительные примеры самоотдачи — чаще всего это действия самки, защищающей своих детей. Но когда период материнства проходит, самка может и сама растерзать собственного детеныша. Не потому, что звери жестокие, а потому что таковы условия выживания: хочешь выжить — употребляй для этого все силы.
Именно так следовало бы развиваться и роду человеческому, если бы происхождение человека имело не Божественное, а животное начало. Откуда же еще у человека совершенно иная система ценностей? Откуда способность не просто ограничить себя, но и жизнь свою отдать во имя другого, будь то человек или великая идея? Сам феномен подвига есть свидетельство о Божественном происхождении человека и о присутствии Бога в человеческой жизни.
Когда преподобные прибыли сюда, им пришлось преодолевать множество трудностей, но все эти деяния, направленные на обустройство жизни, не затмили самое главное — христианское понимание подвига. В христианстве подвиг есть такое самоограничение, такой отказ от самого себя, такой риск, который является не самоцелью, а средством приближения к Богу. Если инок совершает подвиг ради подвига, если его подвижничество не ведет к реальным переменам в духовной жизни, то это не подвиг, а искушение. Подвиг — это всегда средство, и святые преподобные отцы прибыли сюда не ради испытания самих себя, не ради победы над тяжелыми внешними условиями, но для того чтобы погрузиться в атмосферу, наиболее благоприятную для приближения к Богу, потому что отказ от своего «я» — это и есть путь к Богу.
Современные люди порой совершают поразительные дела. Существуют экстремальные виды спорта, где очень высока опасность погибнуть или покалечиться. Занимаясь такими видами спорта, человек невероятно себя ограничивает, идет на колоссальные риски, но все это — только ради самого себя. Он либо самоутверждается в собственных глазах, либо мечтает о славе, о золотых медалях, о денежном вознаграждении. Экстрим не является подвигом. А вот те, кто умирал за Родину, не были экстремалами, — они и слова такого не знали. Они шли и умирали не за себя, а за Родину. И когда христианские мученики — не только в первые века, но и в новейшее время, как те, кто томился в Соловецком лагере, — умирали за веру, это не был экстрим, это был подвиг. Не ради себя — ради Христа они умирали.
Чтобы не соблазниться своим пребыванием в трудных физических условиях, в скитах или уединенных кельях, каждый монах должен помнить, во имя чего он это делает. Собственно говоря, каждый инок должен задаться вопросом: а зачем я пришел в монастырь? Если ясного ответа на этот вопрос нет, если уход в монастырь не сопровождается стремлением к подвижничеству ради Бога, с тем чтобы через самоограничение открыть путь к Нему, то, наверное, не стоило и в монастырь идти, как не стоит надевать монашеские одежды, если в жизни монаха нет места для подвига. Но если тот, кто облекся в монашеские одежды, отказывается от себя и готов принять ради Господа тяжелые условия жизни, то тем самым для него открывается прямой путь к общению с Богом.
У святого Симеона Нового Богослова мы находим следующие слова: как свеча приобщается к свету, так и человек через подвиг приобщается к Божественному свету. Нет подвига — нет приобщения к Божественному свету. Всему этому учат нас святые преподобные отцы Зосима, Савватий и Герман. Всякий раз, посещая Соловки, я вижу, что братия здесь живет не в легких условиях, не в бархате и шелке ходит. Здесь трудные условия жизни. но именно благодаря этим условиям, добровольно выбранным вами, дорогие мои братья, в ваших сердцах может возгореться Божественный свет. Никогда не ропщите, никогда не уклоняйтесь от трудностей, потому что уклонение от трудностей, поиск легких послушаний входит в противоречие с самим фактом вашего появления на Соловках.
Но то же самое я могу сказать каждому монашествующему в любом монастыре. Без подвига для монаха нет спасения. Именно поэтому люди и устремляются в монастыри к монашествующим духовникам, желая почерпнуть часть их мудрости, их опыта. А какая же мудрость, если сам опыта не имеешь? Поэтому величайшая ответственность лежит на монастырской братии, чтобы через подвиг приблизиться к Господу и тем самым исполнить свое призвание, ведь и Господь Иисус Христос через подвиг вышел на общественное служение. Сорок дней и ночей Он провел в пустыне без пищи и воды, и не потому что имел Божественную природу, — ведь Его человеческая природа хотела и есть, и пить, — а потому что Он понимал необходимость пройти через это испытание, чтобы выйти на общественное служение как Сын Божий и Сын Человеческий.
Молитвами святых преподобных отцев Зосимы, Савватия и Германа да укрепит Господь всех нас, всех монашествующих, где бы они ни служили, где бы они ни возносили Богу хвалу — в полной уверенности, что через добровольно воспринятый подвижнический путь они имеют возможность спасти душу и войти в Божие Царство.
Хотел бы сказать еще несколько слов в связи со столетием страшных революционных событий. Очень многому учат нас эти воспоминания. Конечно, была злая воля, направленная на то, чтобы смешать понятия, чтобы дезориентировать и обезоружить наших православных русских людей, чтобы показать им ложные цели. Указывая на реальные трудности в жизни людей, им говорили: «Как вы плохо живете! Но если вы свергнете царя, закроете храмы, уничтожите веру, то вы будете жить очень счастливо, все будут равными, свободными, все будут друг другу братьями». И ведь соблазнился наш народ — несмотря на тысячелетнюю традицию Православия, несмотря на религиозное воспитание! И мы знаем, к чему все это привело, — никакого братства, никакой свободы, никакого равенства... Равенство было только в тысячах и тысячах жертв, принесенных на алтарь этой безумной идеи.
Безумство революции особым образом осознается здесь, на Соловках, где несчастные люди томились только потому, что кому-то показалось, будто они мешают построить счастливую жизнь. В этом храме до 1930 года была карантинная рота. Перед тем как отправиться в места постоянного проживания, все вновь прибывшие заключенные оказывались в храме, в котором мы с вами стоим. Здесь они лежали на холодном полу, многие здесь заболевали и умирали. Этот храм был словно местом естественного отбора — кто выживал, того и направляли на работы, а о тех, кто умирал, никто не сожалел.
Я знал об этом храме задолго до того, как впервые ступил на землю Соловков. Мой родной дед прошел через эту карантинную роту. В этом храме он лежал вместе с другими, многие из которых здесь и умерли. Освободившись из Соловков, он очень скоро оказался в другой тюрьме, в Котласе, затем в ссылках, потом снова брошен в темницу и вышел на свободу лишь в 1952 году, после чего принял священный сан. Но он принял его не там, где хотел, потому что он не мог проживать в своих родных местах. Он был вынужден уехать в Башкирию, где и принял сан — в городе Бирске. Вы, наверное, слышали, что титул владыки, которого мы сегодня рукоположили, ― Бирский; и мне почему-то показалось, что неслучайно хиротония владыки Бирского Илии была совершена именно в этом храме. Исторические линии смыкаются. Можно себе представить, какую скорбь испытывали православные люди, умиравшие в этой карантинной роте, и какая радость у всех нас сегодня! Давайте помнить о нашем историческом пути! Никому не дадим в очередной раз нас обмануть, никому не позволим человеческое счастье связывать с безбожием, никому не позволим разрушить великую религиозную традицию нашего народа, потому что мы знаем, чем все это кончается. Вот о чем нужно молиться в год воспоминаний о трагических событиях, постигших сто лет назад нашу Русскую землю, и потому сегодня наша молитва — к преподобным отцам Зосиме, Савватию, Герману, а также к новомученикам и исповедникам Российским, кровью своей запечатлевшим верность Христу и Его Церкви. Аминь.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
