Доклад проф. архиепископа Афанасия (Евтича) на конференции «Эсхатологическое учение Церкви» (Москва, 14–17 ноября 2005 г.)
Протология и Эсхатология Св. Максима Исповедника — Опыт толкования 60-го Ответа Фалассию.
Св. Максим Исповедник (580–662 гг.) несомненно один из самых великих богословов, боговдохновенный Отец Православной Церкви. Особо же этот Святой подвижник и исповедник Евангелской истины, веры, жизни и мысли известен тем, что после Апостолов Иоанна и Павла, и потом Святителя Григория Богослова, глубже всех изожил основную богооткровенную истину, которую, следуя Апостолу Павлу (Рим 16. 25; Еф 1. 9; 5. 32; 1 Кол 1. 26–27; 2. 2; 4. 3; 1 Тим З. 16), он называет Тайной Христа (τό μυστήριον τού Χρηστού). Поэтому Максим известен как самый глубокий христологический и христоцентричный богослов.
Для него, Таинство Христа — ключ и обяснение всего; этим таинством все в Божественном Откровении, и тем же самим в Христианстве, обосновывается и все объясняется. Как писал о. Георгии Флоровский: «Для преподобного Максима, Воплощение есть средоточие мирового бытия, — и не только в плане искупления, но и в изначальном миротворческом плане» (Восточные Отцы V-VIII веков. С. 200). И для Максима, нет другого обоснования и объяснения Тайны Христа кроме тайны Предвечного Великого Совета Пресвятой Троицы (Ис 9. 6).
Эта Тайна Христова для Св. Максима, Исповедника Христа Богочеловека, одновременно есть и тайна человека, его протологии и эсхатологии, т. е. тайна смысла творения и назначения человека и всей твари для вечного существования, для бессмертного благобытия и обожения со Христом и во Христе. Иными словами, Тайна Христова есть таинство вечного спасения человека и всего сотворенного, всего существующего. Поэтому у Св. Максима, в его глубинное христологическое и христоцентричное богословие, входит и содержится и антропология и сотериология.
Св. Максим действительно имел «скрытую благодать мистической теологии» (как сказано в одной схолии на 59 Ответ Авве Фалассию) и поэтому он совершенно правильно назван τρίτος θεόλογος, третий богослов (PG 90. 204А), после св. ап. Иоанна и свт. Григория, и раньше Симеона Нового Богослова.
Вообще, надо подчеркнуть тот факт, что для Максима подлинное богословие существует и действительно возможно только благодаря Сыну и Слову Божию — Христу, Его воплощению и вочеловечению. В своем прекрасном и оригинальном толковании Молитвы Господней, Отче наш, Максим говорит: «Богословию учит воплотившееся Слово Божие, показывая в Себе Отца и Святого Духа, потому что весь Отец пребывал в Сыне и весь Святой Дух пребывал полностью во всецелом воплощаемом Сыне, не воплощаясь (Сам), но Отец благоволя, а Дух содействуя Сыну самодействующему (αυτουργούντι) Воплощение... когда Он из человеколюбия соделал (Свое) соединение с телом по Ипостаси (т.е. в Своей Личности).
Это от Христа открытое и Церкви переданное богословие есть не что иное как самое Евангелие Божие, а Евангелие опять таки не что иное как сам Христос как Богочеловек, т.е. Сын и Логос Божий воплощенный и вочеловеченный нас ради человек и нашего ради спасения, нашего ради вечного и несотворенного обожения. Вот слова Св. Максима об этом факте: «Ибо, думаю, Евангелие Божие есть послание Божие и утешение человеком, через Сына Воплощеного, Дарующаго награждение измирения со Отцем, тем которые Ему верят — несотворенное обожение». (О нествореном обожении, как плоде именно Христова воплощения, будет сказано немного позднее).
О так понимаемом Евангелии Святой Отец говорит и в другом месте: «Святое Евангелие есть порождение творения, т.е. Божиего (Христового) через тело самодействия. (αυτουργίας) которое имеет Царствие в бесконечнные веки, в котором (Царствии) мы будем иметь непрерывную радость и веселие, ибо это день невечерний и нескончаемый. Ибо (Писание) говорит: Сей день егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онъ (Пс 117. 24), называя днем евангелскую благодать, или ту самую тайну Сотворившего эту благодать, в котором дне желает (Бог) чтобы все мы, по божественному Апостолу, как по дне знания и истины благообразно ходили (Тим 13. 13). Ибо день вечного света есть Христос.
Итак, по Св. Максиму, Тайна Христова отождествленна с Евангелием Божиим, с Божественным благовещением (радосто-вещением) вечной жизни и обожения, как всерадостного прославления человека и всего созданного в Божественной бесконечности любви и блаженства, которые Бог предуготовил в Сыне Своем Единородном и Возлюбленном, Который воплощением стал и Сын Человеческий, оставаясь всегда, и прежде воплощения и после вочеловечения, Один и Тот же Единственный Сын Божий Возлюбленный (пролог Еванг. от Иоанна и Послания Ефес, на которых Максим обосновывает свою Протологию и Эсхатологию). Воплощение и Вочеловечение Христа нам людям принесло и подарило обожение и обогочеловечение (как говорил в наши дни о. Иустин (Попович), верно следуя Максиму).
Поэтому, по Св. Максиму, и всецелое Божие творение, и всецелое Откровение — частично записанно в Св. Писании — только предвозвещение и постепенное проявление таинства Воплощения, т.е. все и вся предизображение евангельского, церковного, всекосмического, эсхатологического Христа Богочеловека.
Об этом пишет богомудрый Максим: «Таинство Воплощения Слова (Логоса) содержит (в себе) смысл (τήν δύναμιν) всех загадок и прообразов Писания, и также знание (всех) являемых и умопостигаемых тварей. И кто познал таинство Креста и Погребения (Христова), тот познал словеса (логосы-причины) преждереченных. Тот же кто посвящен в невыразимый (таинственный) смысл Воскресения, познал и цель, ради которой Бог первоначально привел все в бытие.
Уже в этом небольшом тексте видна, с одной стороны, протология Св. Максима (где говорится о первоначальном состоянии и о логосах-словесах) и, с другой стороны, эсхатология Св. Максима (Воскресение Христа, которое раскрывает первоначальную цель и конечную цель создания всего). Но в то же самое время между протологией и эсхатологией Максим выводит таинство Креста и погребения, то есть икономическое, спасительное дело искупления от греха и смерти.
Эту промежуточную реальность как домостроительство искупительного страдания Христова Максим тоже учитывает совершенно серьезно в своем богословии, потому что он сотериологический богослов в противоположность средневековым схоластам, которые ставили гипотетические вопросы. Скажем сейчас только, что эту промежуточную спасительную икономию (домостоительство) называет επισαχθείσα οικονομία — дополнительная икономия страдания Христова между Его воплощением и воскресением. Пока присовокупим еще, что и это искупительное домостроительство входит во всеобъемлющее Таинство Христа и не изменяет первоначального Божественного Совета о вочеловечении Сына Божия ради обожения и соединения человека с Богом.
Бесконечные измерения этого всеобъемлющего Богочеловеческого таинства можно сжато увидеть в 60-ом Ответе Св. Максима своему ученику Фалассию, африканскому монаху, который имел характерное для монахов стремление к познанию самых глубоких тайн Христианской веры и жизни, чтобы своими вопросами вызвать такие глубокие ответы своего учителя и сподвижника из византийской столицы, жившего тогда в его монастыре в Африке. Ту же самую Богочеловеческую тайну, но на сей раз из другой перспективы, можно увидеть и в 59-ом. Ответе Фалассию, в той части где Святой Отец толкует слова Апостола Петра (1 Петр 1. 9): «Приемлющее конец вере вашей — спасение душам».
Приведем с начала из 60-ого Ответа Фалассию слова, которые наиболее важны для нашей темы: «Тайну Христа слово Писания называет Христом (Кол 1. 26)... т.е. одно и тоже Христос и Тайна Христа. А это явно есть невыразимое и непостижимое соединение по Ипостаси (в одном Лице) Божества и человечества, приводя всячески человечество в тождество с Божеством, по причине Ипостаси (Лица), и составляя одну сложенную Ипостась μίαν σύνθετον υπόστασιν) от обоих природ (Божественной и человеческой природы)... Это и есть та Великая и Сокровенная Тайна (Еф 3, 3. 9; 5. 32; Кол 1. 26-27; 1 Τим 3. 16).
Это та блаженная крайная цель (τέλος – с/о/вершение, ради которой всё сотворено. Это та божественная цель (σκοπός), предзадуманная (Богом) прежде начала всяческих, и определая её (эту цель) мы говорим что она предзадуманное (Богом) совершение (τέλος) котораго ради всё, оно же ни ради чего (другого). Смотря на эту крайнюю цель (τέλος), Бог сотворил сущности всяческих. Это воистину конечный предел (πέρας-конец Промышления (Божия) и тех, о которых Он промышляет, при котором совершении будет возглавление в Бозе всего сотвореннаго Им (Еф 1. 10–11). Эта Тайна охватывает все веки и проявляет тот неизмерный и бесконечнный, существующий прежде веков, Великий Совет Божий, котораго Весником стал тот Самый по существу Логос Божий (Слово Божие-Христос), ставший человеком, и сделал открытой, если так можно сказать, самую внутреннюю глубину Отчей благости, и в Себе показавый крайнюю цель, которой несомненно вся сотворенныя существа получила начало бытия.
«Значит, Христа ради, т. е. ради Таинства Христова, все веки и всё что есть в этих веках, во Христе начало и крайнюю цель бытия получило. Ибо прежде веков предзадуманно (от Бога) соединение границы и безграничия, и меры и безмерия, и конечности и бесконечности, и Творца и твари, и стояния и движения, которое (соединение) стало явленным во Христе в последние времена, являя собой исполнение предведения Божия, чтобы всё, по природе движимое, стало (остановилось) около по существу во всем Неподвижимого (Бога), изступив целиком из, к себе и между собою, движения, и опытом приимет по действию неизменимое и тождественное знание Того, в Котором удостоилось остановится, и это знание дает им наслаждение Познаваемого (Бога)...
Это Таинство предузнал (предувидел) прежде всех веков только Отец и Сын и Святый Дух. Отец по благоволению, Сын по самоделанию (κατ΄αυτουργίαν) собственнодеятельностью), а Дух по содействию. ... Итак, предузнан Христос, не по тому чем Он был по природе для Себя, но по тому, чем Он явился позднее (как Богочеловек), по домостроительству спасения нас ради. Ибо воистину подобало, чтобы Тот Который по природе Создатель сущности всяческих тварей, Он был бы и Самодеятель (αυτουργόν, Самоделающий) обожения по благодати тех, которые созданны, чтобы Дародатель бытия показался и Дародавцем вечного благобытия.
Из приведенных слов видна многогранность Тайны Христа, находящейся в основе и того что мы называем Христианской Протологией и того что называем Христианской, Православной Эсхатологией. Повторим последние процитированные слова: Протология относится к бытию, и даже к вечно-бытию (τό αεί είναι), в то время как Эсхатология относится к вечному благобытию (τό αεί εύ είναι). Надо помнить еще о том, что Бог все создал для вечного бытия, вечного существования и все будет вечно бытийствовать-существовать. Гарантией этого является то, что Св. Максим называет предсуществующими в Боге логосами (λόγοι — словеса, причины), которые означают Божественную волю и причины и образцы всех имеющих быть созданий или творений. Все эти логосы находятся в вечном и ипостасном Логосе Божием и поэтому всячески стремятся к Нему, так как все Им и для Него создано, и для Него существует, Он как Логос бесконечно превосходит их, как Сверхсущий и как причина этих логосов (Кол 1. 16-17).
Можно ставить вопрос: что тут старше, что раньше, а что позднее? Дело в том, что мы здесь имеем позицию известную в Православной иконописи как обратная перспектива. Вот в чем дело. Нам надо помнить, что у Св. Максима Начало, или точка Альфа, и Конец, точка Омега, между собою тесно связаны, и в вечной мысли Божией, в Предвечнном Великом Совете Святой Троицы (Ис 9. 6; Ответ Фалассию 60) — они совпадают и отождествляются, конкретно, в Логосе-Сыне-Христе. Это так в Боге и для Бога, но для за нас — творений, для созданнаго мира, существ, которые сотворены, которые начали быть/существовать, и поэтому тварны и ограниченны, у них это есть движение, (κίνησις) от Начала к Концу.
И тут, как будто, Начало определяет Конец, Альфа определяет Омегу. Но так как творения, и, прежде всего, человек, как богообразное и богоподобное (более точно: христообразное и христоподобное) существо, в Божественном Домостроительстве потенциально, динамически назначены и устремлены к Божественному несотворенному обожению в Логосе-Сыне-Христе, то они тогда, когда достигают до Конца, Который есть Христос, обретут не только Начало, но и бескрайнее и безграничное, т. е. неограниченое обожение. И обожение не есть только безграничное и бесконечное в отношении будущего, но и в отношении прошлого.
Одним словом, это неограниченная во всех направлениях Божественная вечность обожения и обогочеловечения во Христе. И тут эсхатологическая точка Омега определяет протологическую точку Альфа. Конец как полнота определяет Начало, а не наоборот. Естественно, что нет Конца без Начала, но нет и Начала, если нет его исполнения в Завершении и Совершении, а это Конец без Конца. Это и выражает апофатический язык Св. Максима. Особенно такие парадоксальные выражения как: всегда движущееся стояние, стоящее движение; человек безначальный и безконечный (αεικίνιτος στάσις, κίνησις στάσιμος; άνθρωπος άναρχος καί ατελεύτητος).
Раньше чем будем объяснять эти глубокие слова и мысли Максима, приведем и отрывок из 59 Ответа Фалассию. «А спасение душ воистину есть — конец веры (τό τέλος — 1 Петр 1. 9); а конец веры — истинное откровение Верованного (Бога).
А истинное откровение Верованного (Бога) есть — невыразимый, по аналогии веры, перихорисис (περιχώρησης, усиление) в каждом (верующем) Верованного (Бога); а перихорисис Верованого (Бога) есть возвращение верующих, на конце, к началу.
А это возвращение, на конце, к началу есть исполнение желания (εφέσεως, стремления); и это исполнение желания есть вечнодвижущееся стояние желающих около Желаемого (Христа). (η περί τό εφετόν τών εφιεμένων αεικίνιτος στάσις).
А вечнодвижущееся стояние есть непрестанное наслаждение Желаемым; а это непрестанное наслаждение (Им) есть причащение сверприродных Божественных благ. А причащение сверприродных Божественных благ есть уподобление (ομοίωσις) причастников Причащаемому (Христу); а уподобление причастников Причащаемому есть по действию (κατ΄ενεργείαν) через уподобление, ожидаемое отождествеление причастников Причащаемому.
А по действию через уподобление ожидаемое отождествеление причастников Причащаемому есть обожение (θέωσις) удостоенних обожения; а обожение есть по принципу окружения: (καθ΄υπογραφής λόγον) обнимание и окончание (περιοχή καί πέρας) всех времен и веков и всего что в них.
А обнимание и окончание (περιοχή καί πέρας)) всех времен и веков и всего в них есть неразделимое единство в спасаеммым всецелого и истинного начала (αρχής) со истинным и всецелым концом (τέλος); а неразделимое единство в спасаеммым всецелого и истинного начала (αρχής) и истинного и. всецелого конца есть — самый лучший выход (έκβασις) природных существ, которые началом и концом (были) существенно ограниченны (μεμετρημένων).
А выход тех существ которые были по началу и концу ограниченны (περιγεγραμένων) есть в удостоенных непосредственная и бесконечная, и вовсе безграничная, всемогущая и сверхмогущая энергия (действие) Божия; а непосредственная и бесконечная и вовсе безграничная, всемогущая и сверхмогущая энергия Божия есть то находящееся в невыразимом и сверхумном соединении несказаемое и сверхсловное удовольствие и радость действованных (τών ενεργουμένων), для чего вовсе не возможно находить мысли, или слова, или понятия, или речи в природе существующих существ.
Ибо природа не имеет логосов (начал, принципов) сверхприродного, как не имеет ни законов противоприродного. А сверхприродным называем: то Божественное и немыслимое удовольствие, которое Бог природно делает, соединяясь по благодати, с достойными; а противоприродным называем: эту невыразимую боль, состоящую в лишении (вышереченного удовольствия), которую (боль) Бог обикновенно делает природно, соединяясь помимо благодати, с недостойнимы. Ибо, по отношению к подлежащему (τήν υποκειμένην) в каждом качеству расположения, Бог, соединяясь, как Сам знает, каждому дает чувствие по тому как каждый собою себя (свободно) возобличил (διαπεπλασμένος, сформировал) для принятия Того (Бога) Который соединится непременно со всеми на конце веков».
Приводим более сжато этот максимовский синтез:
Спасение душ — конец веры.
Полное откровение Верованного Бога — перихорисис верующих Верованным Богом.
Возвращение на конце к началу — исполнение изначального желания, вечнодвижущееся стояние желающих в Желаемому-Христу, непрерывное наслаждение Им.
Причащение Божественних благ — уподобление Христу.
Отождествеление по энергии (действию) с Ним — обожение.
Обнимание всех времен и веков и всего что в них — неразделимое единство во спасенном подлинаго начала и полного конца.
Конечный, самий лучший выход природных (ограниченных) от начала до конца существ — энергия (действие) Божие в достойных. Невыразимое удовольствие и радость обоженных — благодатное соединение достойных с Богом с радостию, или недостойных с болью из-за их самолишения благодати (любви) Божией (как присовокупляет Максим).
Просто читая этот, и другие подобные тексты Св. Максима, которые чрезвычайно глубокие, тонкие богословско-философские высказывания православного, церковного богомыслия и богомудрия, получается такое впечатление: что у Максима сразу видно близкое связывание библейско-христианской Протологии (о первых началах всего существующего) и библейско-церковной Эсхатологии (о конечным реальности всего сущего, того что есть и хочеть быть, и вечно быть и жительствовать). И невнимательному читателю или слушателю может показаться, что это уже слишком знакомое античное «возвращение всего в начало», т. е. тут у Максима на деле влияние Оригена и в нем наследия эллинской философии; что это знакомил апокатастасис, возвращение всего в первоначальное состояние. Как будто бы тут снова «вечное круговращение», безвыходный «цикл кружения», и этим самим побег от истории, от событий и новшества в роде Соломоновой фразы: «нет ничего нового под солнцем» (Эккл 1. 9).
(Между тем, у Св. Максима все как раз наоборот. Ибо, и при всем его настаивании на связи Начала с Концом, и Промыслительной продолжительности от конца к началу, что бы была подчеркнута древняя, по Божественному плану и в то же самое время мудро сокрываемая и открываемая истина и тайна: что Один и тот-же Предвечный Великий Совет Троичного Бога все предвидел и предопределил уже с начала — ибо Один и Тот-же Бог, Творец и Промыслитель всяческих в начале — но что именно этот Великий Совет предопределил, в любви Своей, что Один из Святой Троицы будет и конечный Самодеятельный Дародавец Полноты, т.е. Спаситель и Обожитель (Прославителъ) «на конце веков» — это и есть то что Максим, вслед за Павлом, называет Таинство Христа. (Ответ Фалассию 60).
Поэтому, говорит Св. Максим, пусть человек, сотвореный в начале богообразным и богоподобным, жаждущим Бога и к Нему стремящимся, и получил в Paю изобилие благ, и талантов, и назначен к еще большему возрастанию, но так как он пал и удалился от Бога, и деградировал, так что почти стал «безнадежным случаем», потому что он потерял общение (κοινωνία) с Богом, все-таки, тот же самый человек, во Христе воплотившимся и вочеловечившимся получил не только восстановление в первоначальное райское состояние, но и гораздо более широкое, долгое, высокое и глубокое, (Еф 3. 18), и всячески обеспеченное общение- κοινωνίαν, второе общение (δευτέραν κοινωνίαν) которое гораздо больше первого — ипостасное соединение с Божественной Природой в Лице Христа, Сына Божия ставшего Сыном Человеческим, но Одним и Тем же «вчера, днесь и во веки» (Евр 13. 8).
Во Христе человек получил то что в Раю, неблаговременно пожелал и противприродно дерзнул на равенство с Богом — ισοθέιαν, которое во Христе — усыновление и единство с Богом, оставаясь подлинно и полностью человеком, по мере того Таинства: как Сын Божий стал полностью Человеком оставаясь подлинно Богом. Это действительно новотворение, новое состояние «новой твари во Христе "(2 Кор З. 6, 5. 17; Еф 2. 15, 4. 24; Откр 21 5), которое несравненно превосходит первоначальное райское состояние, т. е. то Начало, Альфу. Этот Конец — Τέλος — Омега, который Св. Максим называет и «возращением Конца к Началу», и еще точнее: «исполнением Начала в Конце», так что это и не просто «возврат», но вечно Новое и Новотворящее, «Единое Новое под солнцем» (Максим и Дамаскин), кода Бог воистину произносит и осуществляет Свои эсхатологические слова: «Се творю все новое» (Откр 21. 5).
Это та эсхатологическая Пятидесятница, в Ветхом Завете прообразованная Юбилеем «семи седмин», т. е. субботствованием, а в Новом Завете, в Церкви — Царство Сына любви Его (Кол 1. 13), реализованое υπερεκπερισσού (сверхизобильно, чем мы можем просить или мыслить (Еф 3. 20; ср. 1 Кор 2. 9) как изляние благодати Духа Божиего «Открывающего и испытывающего и глубины Божия (1 Кор. 2, 10) на всякое тело «семдесят раз седмерицею» (см. об этом подробнее Максимов Ответ 65 Фалассию).
Воплощением Христовом, значит, сотворена новая κοινωνία Бога и человека, вечная κοινωνία, ибо καινοτομούνται αι φύσεις (новосекутся природы, церковная песнь, взята из Григория Богослова и Максима) в единстве Богочеловека Христа, в Котором человек получает «несотворенное обожение» (τήν αγένητον θέωσιν) и бывает «по благо безначален и бесконечен» (ανάρχους κατά χάριν καί ατελεύτετος).
Пишет Св. Исповедник: «Ибо другим общенем Логос приобщается природе (человеческой, и в ней всей богосозданной природе твари), гораздо парадоксальней от прежнего общения (δευτέραν κοινωνίαν ο Λόγος εκοινώνησε τή φύσει, πολύ τής προτέρας περοδοξοτέραν); насколько первоначально дав от лучшего, позднее, волею Сам взяв участь в худшем, что бы и образ (Божий в человеке) спасал и тело обесмертилось, и ложное слово змея (диавола), сказанное природе, совсем уничтожилось, и природу опять соделал как от начала чисту от зла, обогащену обожением по отношению к первому созданию (τή θεώσει πλεονκτούσαν τήν πρώτην διάπλασιν). И, как Он сначала, еще не сущствующу сотворил, так и когда она пала, Он снова ю павшую спасал, утвердив ее неизменностью чтобы больше не падала, и так исполнил (совершил) весь Совет Бога Отца о ней и, обожив ее силою Своего вочеловечения.
Из всех цитированных текстов, и особенно из Максимовых Ответов 59 и 60 Авве Фалассию, мы можем видеть, что в основе Максимовой Христологии и и христоцентричного богословия стоит Халкидонское исповедание Тайны Христова воплощения и вочеловечения. Как в Халкидонском оросе, так и у Св. Максима видна двуединая тайна Богочеловека Христа, мера и мерило прославления человека у Бога, без слияния или изменения (природ) без уничтожения природы и личности, но с неизмеримым обогащением Божией любовью, благодатью, спасением, обожением.
Одним словом, во Христе содержится вся Протология и вся Эсхатология Святого Максима. А это значит, что и вся Протология и Эсхатология Православной Церкви.
