11 сентября 2024 года в Большом зале Мариинского дворца (Законодательное Собрание Санкт-Петербурга) состоялась встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с участниками X Санкт-Петербургского международного форума объединенных культур «Культура XXI века: суверенитет или глобализм?». После выступления Святейший Владыка ответил на вопросы собравшихся.
(Елена Владимировна Шмелева, руководитель образовательного центра «Сириус»): Спасибо, Ваше Святейшество, за выступление. Этим летом Президент России утвердил приоритеты научно-технологические развития страны, и укрепление социокультурной идентичности российского общества, повышение уровня его образования является одним из самых важных приоритетов для нас всех. Именно так Россия должна ответить на разразившийся во всем мире кризис мировоззрения, который во многом является кризисом образования. Как Вы считаете, удается ли сегодня в России вернуть образованию его первоначальный смысл? Спасибо.
— Очень красиво Вы сформулировали, но вопрос-то очень сложный. Образование — это создание образа, формирование образа. Поэтому для того чтобы не было кризиса, надо ясно понимать, какой образ, какого человека мы хотим воспитать. Когда нам говорят, что мы живем в эпоху, так сказать, свободного выбора и что может быть много разных моделей воспитания, образования и всего прочего, я с этим совсем не согласен. Потому что должна быть некая общая модель; должен быть консенсус — интеллектуальный, мировоззренческий консенсус — относительно того, как должна быть построена система образования. И в первую очередь мы, конечно, должны отталкиваться от того, что являемся наследниками не той культуры, что в Папуа – Новой Гвинее, и не той культуры, что возникла на развалах колониальных империй, и даже не той культуры, которая существовала в Западной Европе. Мы наследники своей собственной культуры, которая сформировалось под влиянием как Востока, Византии в первую очередь, так и, что греха таить, под влиянием западным — это особенно чувствуется в Петербурге. Но эти влияния не разрушили наше самосознание, не разрушили наши культурные ценности, не сделали нас чужими для своей собственной страны и для большинства народа.
А ведь были попытки сформировать интеллигенцию по образу и подобию других стран. К чему это привело? К страшным революциям. Ведь всё оттуда, все эти три революции — это продукт такого воспитания, когда молодежи прививали ценности других стран, и желание жить как другие привело к революциям. А наша перестройка, или, как ее в народе называют, «катастройка»? А все эти страшные эксперименты, которые произошли совсем недавно? Опять-таки, «жить так, как они живут; нам ничего изобретать не надо, нам нужно просто все копировать». Россия — не Папуа – Новая Гвинея, еще раз скажу, и никакого копирования быть не может.
Это не значит, что мы должны жить замкнуто и не воспринимать опыт других — совсем нет! Образование предполагает, в том числе, научный обмен, интеллектуальный обмен, культурный обмен. Только усваивать надо исходя из того, что говорит апостол Павел: «все мне дозволено, но не все полезно» (см. 1 Кор. 6:12). Вот этот критерий должен быть выработан на общенациональном уровне. Все дозволено, пожалуйста, но все ли нам полезно? А ответить на вопрос, что полезно и что не полезно, — это опять-таки обратиться к нашему целеполаганию. Какую страну мы хотим построить? Какой народ воспитать? Хотим ли мы идти строго по западным образцам? Думаю, сегодня абсолютное большинство скажут «нет!» Люди путешествуют по миру, видят, что там творится, видят, до чего дошло безумие человека, который неправильно истолковал дарованную ему свободу; и то, что Запад находится в глубочайшем нравственном, духовном и даже интеллектуальном кризисе, — очевидно.
Поэтому этот путь — не наш путь, но при всем том мы не должны исключать возможность использования и технологий, и научных знаний, да и просто взаимополезного обмена мнениями, идеями. Замыкаться не надо, только первородство свое терять нельзя. Мы должны быть бдительными: первородство ни в коем случае терять нельзя! А если снова появятся у нас какие-то умники, как уже неоднократно появлялись, то им следует сказать: «Нет, простите, мы уже все проходили — и три революции, и войны, и построение "самого справедливого в мире" общества. И мы знаем, что, идя по этому пути, мы не достигаем цели и губим наш народ. У нас должен быть другой путь — свой, независимый, в хорошем смысле слова национально ориентированный, когда национальные интересы превалируют. Должны превалировать ценности, которым мы научены не от мудрости человеческой, а свыше, и которые содержатся не только в священных текстах, но вошли в нашу культуру, в ее плоть и кровь, которые помогли нашему народу создать великое многонациональное государство. Вот мне кажется, что так.
(Дмитрий Александрович Жук, директор и главный редактор издательского дома «Беларусь сегодня»): Спасибо за возможность задать вопрос. Как Церковь и культура в России и Белоруссии взаимодействуют в деле сохранения нашего культурного наследия — культурных объектов и объектов культа религиозного? Как это происходит, и какие приоритеты Вы видите в этом деле? Спасибо.
— Как это происходит на разных уровнях, мне трудно сказать, ведь есть уровень района, области, государства. Большую роль играет мировоззрение руководителя, особенно в нашем культурно-политическом контексте. Но, с другой стороны, мы столько всего пережили за последний век, что, наверное, научились понимать, что в основе наших действий должно лежать в первую очередь благо нашего народа, земли нашей в самом правильном с точки зрения аксиологии смысле. То есть не просто материальное благополучие, хотя и к этому непременно нужно стремиться. Но если материальное благополучие поставить во главу угла, получим беду, потому что насыщение плоти будет превышать и опережать насыщение духа, и тогда оскотиниться очень просто. Видим, что происходит в некоторых богатых странах, — духовный, нравственный кризис.
Почему я так говорю уверенно о нашей стране как Богом отмеченной? Да потому что столько страданий перенести и остаться самими собой — это Божие чудо. Я уж не говорю о мировых войнах, когда против нас восставал весь как бы цивилизованный мир. Выдержали, победили! Выдержали жуткие эксперименты с государственным устройством, три революции, перестройку — чего только не пережили, но сохранили самих себя.
Вот в этой способности сохранять самое главное я вижу некую богоизбранность. Господь с нами, Он не оставляет нашей Руси. А в ответ на что? Под лежачий камень вода не течет — конечно, в ответ на веру людей. Даже тех людей, которые, может, так уж часто в церковь и не ходят, но все-таки поставляют по себя под руку Божию.
У меня как Патриарха и как человека верующего, не просто интеллектуально принадлежащего к религии, но на собственном опыте осознавшего, чтО означает помощь Божия, не буду входить в детали, — жизнь сложилась, с одной стороны, очень интересно, с другой стороны, очень рискованно. При выполнении поручений Священноначалия во времена холодной войны мне приходилось бывать в таких горячих точках мира, из которых люди не всегда выходили живыми. Но Господь всегда хранил.
Приведу только один пример. Это была эпоха войны в Индокитае, а я работал во Всемирном совете церквей. По его решению был создан Фонд по реконструкции и примирению в Индокитае, и я был в числе директоров этого Фонда. Пять директоров от всех континентов, и я один из них. Наша задача заключалась в том, чтобы посетить Северный Вьетнам, Южный Вьетнам и, самое опасное, зону, подконтрольную «Патет Лао», прокоммунистическим повстанцам. Мы должны были поехать в джунгли, встретиться с теми, кто взыскал нашей помощи, оценить наши возможности и реальность эту помощь передать. В общем, все было очень сложно, и когда я прилетел в Лаос, то прежде всего пошел в советское посольство. Там был посол по фамилии Волгин, и меньше всего он напоминал посла, а больше всего— военного, что и правильно, потому что шла война, и мы оказывали военную помощь. Первое, что он спросил: «Ты кто?» Я говорю: «Иеромонах такой-то». — «То есть ты поп? А что ты сюда приперся?» — «Вот я хотел бы с Вами на эту тему поговорить». Я объяснил: нужно гарантировать, чтобы по нам не открыли огонь наши же, когда мы полетим туда, где предстоит передавать гуманитарную помощь. Он в ответ: «Теперь понимаю, что верующие люди ненормальные. И как я могу помочь, чтобы по тебе не стрельнули? Допустим, я позвоню в Москву, потом надо будет все согласовывать с политическим руководством, с военными, ну и примут, допустим, что уже будет чудом, решение сделать так, чтобы тебя никто не сбил. Потом надо будет этот сигнал передать в Ханой, из Ханоя надо передать в джунгли, на батарею. А ты когда вылетаешь?» Я говорю: «Завтра в 5 утра». — «Похоже, мы с тобой прощаемся навсегда».
И вот, представьте себе, на следующий день я шел по аэродрому, где стоял самолет, американский Douglas 5, примерно такой, как у нас Ли-2; старшее поколение помнит эти самолеты, винтовые; у них третье колесо не под кабиной, а под хвостом. Мы сели, и вот что значит молодой человек — взлетели, а я заснул. Просыпаюсь — двигатели самолета меняют режим, похоже, приземляемся. Подозвал стюардессу, говорю: «А мы что?» Отвечает: «А мы скоро сядем». — «А как мы над джунглями пролетели?» — «О, сэр, у нас очень умный пилот. Он не полетел над джунглями, он свернул, перелетел реку Меконг, и мы пролетели по северной части Таиланда, где нет партизан, а потом снова перелетели Меконг. Через 20 километров мы безопасно сядем». Так и сели, и я выполнил миссию, как и полагалось.
К чему я это говорю? К тому, что вот рука Божия. Может еще и по молодости страха никакого не было, но, главное, была глубочайшая уверенность в том, что Господь не оставит, что Он проведет через это испытание, поскольку это для Церкви надо, для Родины надо. И провел!
Возможно, эта история из личной жизни поможет понять, почему я монахом стал, священником стал, почему посвятил свою жизнь служению Господу. Потому что рука Божия — это реальность, это не миф, не сказка. А если человек эту руку не чувствует, то не потому, что рука слабая, а потому что человек недостоин. Вот почему духовное совершенствование человеческой личности, непременное обращение к Богу в молитве, осознание Его присутствия в истории и своей собственной жизни открывает для нас возможность использовать силу Божию.
Пожалуй, это самый главный урок, который я вынес из своей собственной жизни. И уверяю вас, что личный опыт присутствия Бога в жизни есть самое сильное доказательство Его существования. Все остальные доказательства бытия Божия, особенно из схоластической философии, могут быть опровергнуты, а вот это доказательство, являемое в реальном опыте, никогда не будет опровергнуто — по крайней мере, для человека, который через этот опыт прошел. Поэтому, если нужна крепкая вера, нужно почувствовать присутствие Бога в своей жизни.
— Спасибо огромное.
(Закир Мусаев, руководитель представительства Азербайджанского телевидения и радио АЗ-ТВ в Москве): Здравствуйте. Спасибо огромное за встречу и возможность задать вопрос. Как представитель Азербайджанского телевидения не могу не задать этот вопрос. Как вы знаете, Азербайджан и Россия — это многоконфессиональные страны, об этом не раз говорили и заявляли лидеры наших стран. И во время последнего визита Владимира Путина в Азербайджан Президенты наших стран посетили православную церковь в Азербайджане. Как Православная Церковь относится к такому разнообразию? И лично Ваше мнение — как Вы оцениваете государственную поддержку православной общины в Азербайджане? Спасибо огромное.
— Азербайджан — это страна, с которой я очень связан, и в первую очередь, может быть, через личную, искреннюю, сердечную дружбу с вашим Президентом. Когда мы с ним познакомились и пообщались, было очень много совпадений в нашем мировоззрении, в нашем понимании истории, в нашем понимании происходящего сейчас. Поэтому я дружен с вашим Президентом и его семьей как ни с одним другим президентом в мире, вот так сложилось.
Азербайджан — современное государство, действительно многорелигиозное, потому что присутствует, в первую очередь, исламская община, но присутствует и православная община. Никаких конфликтов межрелигиозных не существует! Государство взяло на себя замечательную миссию таким образом регулировать эти отношения, чтобы, не вторгаясь во внутреннюю жизнь религиозных общин, обеспечивать полное взаимодействие и исключать какие-либо конфликты и недоразумения. Поэтому считаю, что Азербайджан является образцом, тем более что действительно существуют две таких сильных общины — в первую очередь, конечно, мусульманская, более многочисленная, и православная. И при том, что это две реальные общественные силы, взаимодействие этих сил очень гармонизировано.
Поэтому могу вас только поздравить с тем, что у вас такой замечательный Президент, и радуюсь тому, что существуют очень близкие личные отношения между вашим замечательным Президентом и нашим замечательным Президентом, а значит, укрепляется дружба между нашими народами.
(Роман Владимирович Карманов, генеральный директор Президентского фонда культурных инициатив): Добрый день, Ваше Святейшество! Спасибо за возможность задать этот вопрос, потому что речь идет о новом вызове, очень важном, особенно для деятелей культуры. Мы второй год обсуждаем эту тему здесь, на площадке культурного форума, — она касается развития искусственного интеллекта. С одной стороны деятели культуры признают, что это вещь полезная, с помощью искусственного интеллекта воссоздается утерянное наследие. Но, с другой стороны, мы видим, что есть и очень серьезные опасения, потому что искусственный интеллект, как полагают многие художники, может вторгнуться в их сферу и в ту сферу, где, вообще говоря, принято говорить о Божественном озарении. Есть ли действительно этот риск, и какие риски несет себе искусственный интеллект для духовного развития человечества? Спасибо.
— Все, что касается искусственного интеллекта, — это тема еще до конца не понятая и не осознанная. Есть, конечно, апокалиптические страшилки, когда искусственный интеллект берет власть над всем человечеством и даже какие-то попытки представить этот кошмар в кинематографе. Неизвестно, насколько это близко к реальности, но само понятие искусственного интеллекта заставляет задуматься о многих возможных последствиях применения этого инструмента.
Господь дал человеку разум, но если бы только разум, то мы мало чем отличались бы от искусственного интеллекта. Однако Господь дал человеку еще и свободную волю, и чувства, чего интеллект искусственный лишен. При этом перспектива такова, что развитие искусственного интеллекта поставит человеческий разум как бы в подчиненное положение, потому что конкурировать с искусственным интеллектом будет невозможно. Если искусственный интеллект достигнет такого уровня, что сможет воспроизводить подобных себе, то возникнет реальная опасность для существования человеческой цивилизации. Пока это выглядит как фантазия, как некая гипотеза, но предположить-то можно, что искусственный интеллект станет творцом и будет воспроизводить себе подобных. Пока это сложно описать в научных категориях, но в категориях философии вполне можно себе представить. Так вот, главная задача заключается в следующем: никоим образом, ни под каким видом нельзя допускать такое развитие искусственного интеллекта, чтобы он вышел из подчинения человеку. Это первое.
Если то, о чем я сказал, носит почти фантастический характер, то второе, о чем я хочу сказать, вполне реально. В вычислительных процессах человек не может сравниться по своим возможностям с искусственным интеллектом, и внедрение искусственного интеллекта может привести к колоссальному технологическому прорыву, к созданию таких машин и механизмов, которые мы сейчас и представить себе не можем. Все это может служить человеку и его благу, а может, как атомная бомба, служить и против человека и нести колоссальную угрозу.
Какой же вывод? А вывод заключается в том, что человек должен становиться лучше — нравственно, духовно. Если прогресса не будет на этом уровне человеческого бытия, то мы проиграем и битву с искусственным интеллектом, и многие другие битвы. Поэтому могу крикнуть на весь мир: если человечество хочет быть счастливым, оно должно быть религиозным. Как у Достоевского? Если Бога нет, то все дозволено. Если человечество теряет религиозную веру, особенно в условиях нарастания технологий, связанных с появлением искусственного интеллекта, то мы действительно входим в эпоху апокалипсиса.
Много об этом думал и даже что-то писал для самого себя: развитие человечества может быть жизнеспособным только при условии одновременного возрастания веры и нравственного чувства. А если вера и нравственная составляющая будут ослабевать, то можно ожидать самых страшных последствий внедрения искусственного интеллекта.
Мы приближаемся к апокалиптическому времени, это всем нам нужно сознавать, и единственный выход из возможного кризиса — вера в Бога. Громко говорю на весь мир: отказываемся от веры в Бога, вновь опускаемся в дарвинистские и марксистские концепции — ничего не получится! Жизнь человека в условиях научного, технологического развития, особенно такого, о каком Вы сказали, может быть обеспечена только при соответствующем возрастании роли веры и религии, и человек в таком случае сможет правильно программировать искусственный интеллект. Другого выхода нет.
Собственно говоря, что такое апокалипсис? Катастрофический конец света, некая глобальная катастрофа. Она может произойти только в том случае, если человек откажется от Бога и от нравственного закона, когда исчезнет понятие нравственного поведения как личности, так и общества. Вот почему религия и вера в Бога — это не 25-й пункт повестки дня, а один из первых, если не самый первый. По крайней мере для меня это самый первый, и с уровнем религиозности нашего народа я напрямую связываю успехи нашего государства.
А разве не чудо Божие, что в такое сложное время мы имеем православного верующего Президента, который не стесняется прийти в Церковь, как это было совсем недавно с другими находившимися на этом посту, который открыто исповедует свою веру, который в своей личности соединяет интеллект, политическую волю и ответственность перед Богом и перед людьми в силу своей религиозности?
Поэтому мы должны идти по пути всестороннего научно-технического развития, заботясь о том, чтобы это развитие не нанесло ущерба природе и одновременно не погубило человека и человеческое общество. Думать о духовной и, не побоюсь сказать, о религиозной составляющей нашего современного научного мировоззрения.
(А.О. Кондрашов): Представляете, Ваше Святейшество, есть такой американец, инженер-программист, его зовут Энтони Левандовски, так он однажды заявил, что на основе искусственного интеллекта он создаст бога. Зачем? Чтобы человек с ним общался, и чтобы этот бог его не наказывал за грехи. Энтони Левандовски считает, что это тот самый бог, который соответствует комфортному проживанию цивилизации на ее нынешнем витке развития. Вот как это?
— Так ничего создавать не надо, все уже существует, только этот «бог» называется диаволом.
(Ань Сяомэнь, старший корреспондент информационного агентства «Синьхуа», Китай): Здравствуйте, вопрос от «Синьхуа». Скажите, что Россия может дать миру в культурном плане? Спасибо.
— Опыт нашей жизни, нашей истории и, что самое главное, построение современной передовой научно-технической цивилизации, каковой Россия является, — в сочетании со способностью сохранять веру в Бога и поддерживать нравственную основу человеческой жизни. Если будет только научно-техническое развитие, если будет только развитие политической мысли, оторванное от глубинных ценностей, то все это на пользу человеку не пойдет. В истории ведь были такие попытки, что-то и Библия об этом говорит: строительство Вавилонской башни, строительство мощных языческих империй. Мы даже не представляем себе, насколько могущественной была Римская империя; насколько эта цивилизация отличалась от всех других с точки зрения развития науки, техники, транспорта, коммуникаций, философской мысли. И что? Все рухнуло! А почему рухнуло? Потому что не было самого главного — не было духовного стержня; потому что язычество, поклонение идолам не могло дать духовную силу человеку.
А когда мы говорим, что верим в Бога, мы ведь не просто признаем бытие Божие, мы же с Ним связь устанавливаем. «Религия» — от religare, это латинский глагол «связывать». Религия — это связь, а можно ли себе представить связь, которая не работает? Вот мог бы я всю жизнь посвятить Богу, если бы не чувствовал, что эта связь работает и я получаю ответы на свои вопросы? Невозможно такое представить! В школе хорошо учился, была перспектива получить образование, стать ученым — а я свою жизнь, единственную жизнь, полностью посвятил Богу, потому что знаю, что Он существует. Не верю — знаю, что Он существует. И жизнь посвятил тому, чтобы и другие люди узнали Бога и установили с Ним живую связь, которая обеспечивает человеку то, что на языке богословском мы называем спасением, а если на простом человеческом языке — счастье, полноту жизни как на земле, так и в вечности. Вот такой ответ.
(Али Джура, руководитель представительства информационного агентства «Анадолу» в Москве, Турция): Спасибо большое за возможность, уважаемый Патриарх Кирилл. В последнее время усилилась тенденция посеять рознь между мусульманами и христианами. Что Россия может предпринять в культурном и религиозном плане, чтобы не допустить подобного противостояния? Спасибо большое.
— Вы отметили очень точно тенденцию, которая возникла, — посеять рознь между христианами и мусульманами. Не посчитайте уж слишком оптимистическим мое заявление, но я Вам отвечу: опыт России. Повнимательней посмотрите на опыт России. Всё что угодно у нас может быть, но у нас нет одного — межрелигиозной розни. Ее не было никогда! Православные и мусульмане у нас братья — по-настоящему, а не по дипломатическому этикету. Мы вместе работаем. У нас существуют организации, которые помогают нам координировать деятельность, в том числе на политическом уровне, когда нужно высказать общую точку зрения в диалоге с нашим Правительством, в диалоге с нашим культурным сообществом, с научным сообществом. Россия — это пример практически идеальных взаимоотношений Православия и ислама.
Потому так всё и крепко у нас с точки зрения общенародной солидарности. У нас нет никаких причин враждовать с мусульманами, у них нет причин враждовать с нами. Вместе в Бога верим, уважаем взаимно ценности друг друга и работаем, участвуя в разного рода организациях и встречаясь на разных площадках, в том числе на территории Российской Федерации. Коротко скажу: у нас все в порядке.
(А.О. Кондрашов): Ваше Святейшество, да, наверное, людям верующим, будь то мусульмане или христиане, вряд ли надо что-то объяснять. Ведь когда люди верующие, они одинаково сильно молятся в храмах и мечетях о любви, о добре, о мире, да?
— Ну, а как же? Если бы не молились, то и религии бы не существовало. Ведь молитва — это проявление религиозности, а не просто обращение к Богу: «дай мне то-то или и то-то», или «спасибо Тебе за то, что экзамен сдал», или что-то другое. Молитва — это канал связи, и если человек молится регулярно, а не раз в год на Пасху или на Рождество, и действительно с Богом разговаривает, если у человека искренняя и чистая вера, то он получает ответ. Без этого никакой религии не существовало бы, особенно в Советском Союзе.
Представьте себе: небеса молчат, а с самых высоких трибун говорят: никакого Бога нет! Больше того, если ты веришь в Бога, ты карьеры не сделаешь, тебя в институт не примут, если узнают. И что? Это разрушило веру в нашем народе? Совсем нет! Но если бы не было ответа, шли бы люди на эти жертвы? Да никогда!
Поэтому главным доказательством бытия Божия является само существование религии. Если связь с Богом не работает, то и религии быть не может. Если же она работает, то это самое сильное доказательство. А связь с тем миром разрушать не надо — тот мир от этого не пострадает, а человек пострадает. Многие люди на собственном опыте знают, что так.
(А.О. Кондрашов): Сейчас именно от безбожия к нам в Россию переезжают на постоянное место жительства. С 1 сентября у нас упростился режим приема тех, кто убегает от новых «ценностей», насаждаемых в их странах. Люди признаются, что едут в нашу страну за русским моральным кодексом, причем это вполне обеспеченные французы, немцы и другие. Мы наблюдаем сейчас феномен возрождения христианской России на фоне отхода Запада от христианских начал — вот как Вы оцениваете этот феномен, и как это вообще оказалось возможным?
— Есть такой текст: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4:6). Россия, при всем ее могуществе, — ведь очень смиренная страна. Мы никому ничего не навязываем, мы никого не оккупируем, мы никого не порабощаем. Мы спокойно идем своим историческим путем. Но в силу всего того, о чем мы уже здесь говорили, в силу нашей истории, нашей культурной традиции, глубокой веры нашего народа мы сумели обрести синтез, которого не видели люди эпохи Просвещения, эпохи наступившего атеизма. Синтез веры и знания, науки и религии. Мы сказали самим себе, что наука и религия — это не антагонистические начала. Наука и религия могут и должны сосуществовать. Наука открывает новые законы, на основе чего создаются технические инструменты, которые улучшают человеческую жизнь. Это называется научно-техническим прогрессом, который Церковь благословляет и молится за тех, кто этот прогресс осуществляет. Но при всем том мы как народ и как страна не отказываемся от веры в Бога, соединяя Божественное и человеческое, как соединено это было в личности Господа и Спасителя. В нашем народе Божественное и человеческое соединено, и ни одно, ни другое не разрушается, всё взаимодействует и работает, и, покуда будет так, позвольте сказать «шершавым языком плаката», Россия будет непобедима.
(А.О. Кондрашов): Вы посмотрите, люди встают и горячо аплодируют Вам. Позвольте, Ваше Святейшество, сказать Вам еще раз искреннее спасибо за возможность поговорить с Вами. Спасибо и низкий поклон! Дорогие друзья, спасибо.
— Благодарю всех. Спасибо.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
