16 сентября в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя Святейший Патриарх Московский и всея Кирилл возглавил заседание Попечительского совета по восстановлению Спасо-Преображенского Валаамского ставропигиального мужского монастыря. В начале заседания Предстоятель Русской Православной Церкви обратился к членам Попечительского совета со вступительным словом.
Рад приветствовать всех членов Попечительского совета. Благодарю за то, что вы откликнулись на мое приглашение. Нам надлежит провести сегодня очередное заседание Совета. Я в первый раз имею честь присутствовать вместе с вами на таком заседании.
Я хотел бы сказать, что недавно посещал Валаамскую обитель и имел возможность ознакомиться с тем огромным объемом работы, который там был выполнен. Я был действительно тронут большой поддержкой, которую оказывают в восстановлении этой святой обители, в том числе, и члены Попечительского совета.
Для меня Валаам близок по многим личным причинам. Во-первых, потому, что в детстве я имел возможность быть знакомым с валаамскими старцами, которые прибыли в Советский Союз через Финляндию и поселились в Псково-Печерском монастыре. Вспоминаю свои беседы со старцем Лукой, который был гостиничником в том старом Валаамском монастыре. Это были люди огромной духовной силы и большой мудрости, причем не просто житейской мудрости, как это иногда бывает, когда пожилой человек умеет правильно использовать свой жизненный опыт, в том числе давая советы другим. Но здесь была мудрость не только житейская, но мудрость, помноженная, конечно, на Божию силу. От этих людей исходила эта сила, которая притягивала всех тех, кто обращался к ним за помощью.
Конечно, мои беседы со старцами были, может быть, не очень содержательными, потому что в то время я был отроком; но я храню это воспоминание в своем сердце, так же как и память о поездке на Валаам в 1967 году со своим духовным отцом, покойным владыкой митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом, который был в то время председателем Отдела внешних церковных сношений. Он тоже был удивительным человеком — находясь на острие, на пике непростых церковно-государственных отношений того времени, он, можно сказать, жизнь свою положил за интересы Церкви, умерев в 48 лет от седьмого инфаркта. Вот так давалось тогда людям, которые были включены в церковно-государственные отношения, это непростое служение, эта непростая миссия. Владыка был замечательным человеком по многим причинам. Кстати, в этом году ему исполнилось бы 80 лет, и накануне дня его рождения, 12 октября, мы проведем большую конференцию в Петербурге, посвященную его памяти.
А сегодня я хотел бы его вспомнить в связи с нашей поездкой в 1967 году на Валаам. Я уже где-то рассказывал об этом, но думаю, уместно рассказать об этом и здесь. Владыка обладал удивительным качеством: он душой не принимал всё то, что видел перед собой, эти закрытые, порушенные святыни. Конечно, будучи реалистом, он понимал, что невозможно добиться изменения отношения государства; но на каком-то духовном, мистическом уровне он пытался всё это преодолеть.
И вот у него была такая идея: посещать закрытые монастыри и совершать там богослужения, конечно, тайные; и в 1967 году мы отправились на Валаам. Его сопровождали два иподиакона, одним из которых был я. Мы взяли все необходимое для совершения богослужения: небольшие евхаристические сосуды, малые облачения. Прибыли на теплоходе из Ленинграда. Я хорошо помню этот день, пасмурный и дождливый. На дебаркадер высыпала группа туристов, которые приезжали тогда для развлечений на архипелаг. Мы не стали выходить сразу, а подождали, пока народ уйдет. Потом вышли и отправились по грязной, размытой дождем дороге до монастыря. Пришли туда пешком и стали искать место, где можно было бы совершить Литургию. Двери собора были наглухо закрыты. Как сейчас помню, это были ржавые двери с остатками краски. Сидели какие-то подвыпившие мужчины пожилого возраста с цигарками, и когда я подошел и стал что-то спрашивать, они нам ответили очень неприветливо, потому что было видно, что владыка — церковный человек (он был одет в подрясник).
Мы отправились сами искать место, где можно было бы отслужить Литургию, и нашли такое место на кладбище, в полуразрушенном храме. Мы зашли внутрь храма, где все было осквернено, и владыка сказал: «Вот здесь и будем служить». У нас была с собой дощечка, которую мы взяли в руки; владыка надел омофор и епитрахиль и стал совершать Литургию. И вот Литургия уже подходила к самому концу, когда мы услышали голоса приближающихся экскурсантов. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы нас застали за такого рода действиями. Но удивительным образом мы всё закончили и всё сложили, и в этот момент зашла эта группа туристов.
А когда мы вышли из храма, мы увидели яркий луч солнца, который упал прямо сквозь тучи на храм. Тогда владыка сказал: «Это первая Литургия после закрытия обители, и я верю, что в монастыре возродится монашеская жизнь». Так оно всё и случилось.
Впоследствии я еще дважды посещал обитель: один раз в советское время, другой — вместе с покойным Патриархом; но то, что я увидел в этом году, так отличалось от всего предыдущего, что первое, что приходит в голову, — это, конечно, благодарность всем тем людям, которые послужили делу возрождения обители.
Хотел бы сердечно приветствовать еще раз владыку Панкратия, потому что именно во время его управления монастырем были сделаны самые важные и большие работы, и всех членов Попечительского совета.
