3 мая 2010 года исполнилось 20 лет со дня блаженной кончины, а 23 июля — 100 лет со дня рождения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена. В интервью порталу Православие.ru своими воспоминаниями о Святейшем Патриархе Пимене делится настоятель Богоявленского кафедрального собора протопресвитер Матфей Стаднюк, бывший одним из ближайших сотрудников покойного Предстоятеля. С 1973 года и до самой кончины Святейшего Патриарха Пимена в 1990 году отец Матфей был его секретарем и одновременно заместителем председателя Хозяйственного управления Московской Патриархии.

— Отец Матфей, расскажите, пожалуйста, о Вашей первой встрече с Патриархом Пименом.

— Первая моя встреча с Патриархом Пименом была в Троице-Сергиевой лавре, когда он был наместником обители, архимандритом, а я — студентом Московских духовных школ. Мы, студенты, часто ходили в надвратный храм в Троице-Сергиевой лавре, где архимандрит Пимен говорил проповеди. Говорил он замечательно, прекрасная была у него память. Проповеди его были на святоотеческих примерах и глубоко церковные. Я не помню, чтобы кто-то говорил так хорошо, как отец Пимен. И служил он прекрасно, и в лавре преподобного Сергия его очень любили. Многие прихожане из Москвы приезжали, чтобы насладиться красотой тех богослужений, которые он совершал.

— Расскажите, пожалуйста, что требовал Патриарх Пимен от сотрудников Патриархии? Как работал сам?

— Патриарх Пимен требовал точного исполнения поручений, которые он давал. Когда я был назначен секретарем, я сказал ему: «Ваше Святейшество, я служу вам не как человеку, а как Патриарху Всероссийскому, как особому человеку, который поставлен Господом управлять Русской Православной Церковью». Как и весь русский православный народ, я относился к Святейшему Патриарху как к особому человеку в Церкви, как к носителю благодати Божией. И поэтому для меня всякое поручение его было свято, и я старался выполнить его в точности. Не было случая, чтобы я, как секретарь, что-то свое вносил; для меня воля Святейшего Патриарха была волей человека, которую я должен беспрекословно соблюдать. Это я говорил и Патриарху Пимену, и потом Патриарху Алексию II. Для меня всегда воля Патриарха была волей Божией.

Патриарх Пимен относился строго ко всем, и если он давал поручение, то, несомненно, все должны были исполнять его. У нас не было в Патриархии каких-то самовольных отлучек: все знали время работы. Никогда никто не опаздывал, все старались прийти вместе в начале рабочего дня, а конец рабочего дня не был обозначен. Были времена, когда целый день и до позднего вечера был прием делегаций и другие поручения Святейшего, и мы оставались в Патриархии. И бывало так, что сопровождать или встречать гостей приходилось уже за полночь, потому что дело этого требовало. И мы никогда никто не смотрели на часы: поручение сделал, и только тогда можешь быть свободным. Каждый из нас знал свое место, и никогда никто чего-то своего не придумывал. Коллектив у нас был небольшой. Взять, скажем, канцелярию. Там несколько человек всего трудились. Лидия Константиновна Колчицкая была секретарь-делопроизводитель, она знала все, что делается в Патриархии и других епархиях. Она никогда не ошибалась.

Сотрудников было немного, но все были люди честные и справедливые, хранили все то, что им сказано. У нас не было, как говорят в наше время, каких-то «производственных тайн», но все знали, что кому сказать и когда сказать, поэтому Патриарх Пимен и доверял таким людям.

Каждый рабочий день Патриарх приглашал к себе на обед четырех или шестерых человек. Управляющего делами, из ОВЦС приходил владыка Никодим, бывал владыка Питирим. В 3 часа дня я всегда звонил и приглашал их на обед. Также Патриарх всегда приглашал на обед владык, приезжавших из провинции к нему на прием; приглашались и заграничные братия. За обедом, естественно, обсуждались разные вопросы церковной жизни. Патриарх интересовался делами епархий, и приезжие владыки с удовольствием рассказывали о своей жизни и о жизни епархий. И Патриарх всегда был в курсе того, что делается в провинции в то тяжелое время, когда закрывались храмы.

— Был ли Святейший Патриарх Пимен закрытым человеком?

— Я не скажу, что Патриарх Пимен был закрытым человеком, просто он не говорил того, чего не надо.

— Патриарх Пимен с особой любовью относился к Богоявленскому собору, его клиру. Расскажите, пожалуйста, о московских традициях, которые чтил Патриарх Пимен и которые сегодня, возможно, забываются.

— Я не скажу, чтобы эти традиции ушли, их соблюдают. А Патриарх Пимен с огромным уважением относился к церковным традициям, и для него сохранение церковных традиций было законом. Почти в каждом храме московском были свои традиции, и я надеюсь, что они соблюдаются и сегодня. В нашем соборе Патриарх служил почти каждый праздник и воскресный день; после Литургии бывал обед, на котором Патриарх присутствовал, разговаривал с нами о церковных делах. Это был небольшой избранный круг лиц: настоятель, староста, казначей, которая всю жизнь провела в нашем соборе.

Естественно, что после службы Патриарх всегда говорил проповеди, и накануне, во время всенощной, он всегда говорил краткие проповеди.

Он знал все духовенство Москвы; правда, в то время духовенства не было столь много, как сейчас. К нему приходили старшие священники, и Патриарх долго с ними беседовал. Отец Василий Серебренников, ныне покойный московский старец, любил бывать у Патриарха, и еще были некоторые лица. Святейший Патриарх почти каждый раз, когда служил Литургию, исповедовался, и наш ключарь отец Николай Воробьев принимал исповедь у Святейшего.

Патриарх Пимен всей душой и телом отдавался церковному богослужению. Так совершать богослужение, как совершал его Патриарх Пимен, редко кто мог и может. Собор наш большой, не было никаких звукоусилителей, но голос Патриарха был слышен в каждом уголке собора. Особенно красиво читал он Покаянный канон преподобного Андрея Критского, очень внимательно. Очень любил совершать акафисты. Каждую пятницу Патриарх служил акафист Божией Матери в храме Илии Обыденного. Приходил без всякой встречи, как простой священник.

— Известно, что Патриарх Пимен считал себя прихожанином храма Илии Обыденного. С чем это могло быть связано?

— Это потому, что храм Илии Обыденного имел тоже свои традиции и хороших старых священников. И, кроме того, храм этот был самым близким к Чистому переулку. По-видимому, поэтому он так и называл себя.

— Что требовал Святейший Патриарх от молодого духовенства?

— Он не любил тех батюшек, кто неаккуратно одевается, небрежно совершает службы. Очень строго относился к иподиаконам, мог иногда и резко повысить голос и тут же уволить со службы.

— Расскажите об отношении Патриарха Пимена к церковному пению. Что требовал он от регентов и певчих церковных хоров?

— Патриарх с огромным вниманием относился к церковному пению. Часто он приглашал некоторых певцов к себе в гости в Переделкино, всегда оказывал внимание, давал праздничные. Все регента знали, каких композиторов петь; заранее подавался репертуар исполняемых за богослужением произведений. Патриарх со вниманием относился к состоянию церковного пения, потому что и сам был прекрасным регентом и певцом.

— Что у Вас осталось в памяти о последних днях и кончине Святейшего Патриарха Пимена?

— Что касается последних лет жизни Патриарха, видно было, что он чувствовал приближение своей кончины. Были такие времена, когда в Патриархии назначались приемы гостей, а он уже не мог принимать в них участие. В последние годы своей жизни, особенно в день своего ангела, он говорил о своей будущей жизни. Он часто обращался к теме вечной жизни. В связи с этим я вспоминаю и Святейшего Патриарха Алексия II, как я говорил ему за год до его смерти: «Время моей жизни подходит к концу, благословите мне быть похороненным в ограде собора». А он отвечает мне: «Конечно, я благословляю, мы все не вечны. А меня похороните в соборе, в правом приделе». Когда он это первый раз сказал, я удивился и ответил, что вам еще жить, и жить, и жить… Патриарх Алексий ответил, что «жить-то жить, но каждый человек должен помнить о последних днях своей жизни».

Патриарх Пимен тоже помнил о последних днях своей жизни.

Я помню день 3 мая 1990 года: когда утром мы пришли на работу в Патриархию, нам сообщили, что Патриарху плохо, и во второй половине дня он скончался.

— Батюшка, остались ли в Вашей памяти какие-то моменты личного, неофициального общения со Святейшим Патриархом Пименом?

— Мне доводилось часто неформально беседовать с Патриархом Пименом. Однажды в заграничной поездке в Болгарию мы с его келейником отцом Феодором беседовали о Свято-Духовом ските Параклита, где Патриарх принял постриг. А в то время он чувствовал себя плохо: страдал болями в желудке. И сначала Патриарх не захотел ужинать. Я попросил его рассказать об опыте жизни в том ските. Патриарх начал рассказывать, и мы с отцом Феодором слушали его рассказ больше получаса. Он очень интересно рассказывал об образе жизни монахов в то время. И после этой беседы о монастыре Патриарх так воспрянул духом и говорит: «Я тоже буду ужинать с вами, моя болезнь ушла, и все хорошо будет». И мы ужинали втроем, и после этого еще беседовали. Такие беседы иногда растворяют тяжелую жизнь человека, потому что Патриарх был в огромном напряжении в заграничных поездках. Таких бесед у нас было много: о жизни духовенства, о мирянах. Святейший очень любил посещать некоторых лиц, он посещал многих священников, бывал у многих на квартирах. Раза три он был у меня дома.

Мы не в состоянии описать все то, что судил пережить Патриарху Пимену Господь. Каждый Патриарх — это дар Божий, потому что Господь выбирает особых людей возглавлять Церковь в разные периоды истории. Каждый наш Патриарх: Патриарх Тихон — Патриарх-мученик, исповедник, страдалец за Церковь Христову, причисленный к лику святых, Патриарх Сергий, почивающий в нашем соборе, Патриарх Алексий I, Патриарх Пимен и Патриарх Алексий II были особыми, Богом избранными людьми.

С протопресвитером Матфеем Стаднюком беседовал А. Вишневский, студент II курса МДА.