Митрополит Диоклийский Каллист (в миру Тимоти Уэр) родился в 1934 году. Англиканин с рождения, Уэр в 1958 году принял Православие. Продолжительное время провел в монастыре святого Иоанна Богослова на острове Патмос (Греция); нередко бывал также в Иерусалиме и на Святой Горе Афон. В 1966 году принял монашество и был рукоположен во иеромонаха. С этого же года и вплоть до ухода на пенсию в 2001 году преподавал Православие в Оксфордском университете. В 1982 году рукоположен во епископа Диоклийского, викария архиепископа Фиатирского и Великобританского. После епископской хиротонии остался в Оксфорде, где продолжал возглавлять греческий православный приход и читать лекции в университете.
После ухода на пенсию в 2001 году владыка Каллист продолжает активно публиковать свои работы и читать лекции о Православии. До недавнего времени возглавлял совет директоров Института православных христианских исследований в Кембридже. Председатель группы Friends of Orthodoxy on Iona («Друзья Православия на острове Айона»).
Самая известная книга владыки Каллиста — The Orthodox Church («Православная Церковь») вышла в свет в 1963 году, еще до принятия им священного сана и монашества. Впоследствии неоднократно переиздавалась, в том числе и на русском языке.
Также владыка Каллист осуществил перевод на английский язык значительного корпуса текстов. Вместе с G . E . Palmer and Philip Sherrard им были переведены четыре из пяти томов «Добротолюбия»; в сотрудничестве с монахиней Марией он подготовил английскую версию Постной Триоди и Праздничной Минеи.
В марте 2007 года в последний день заседания Священного Синода Константинопольского Патриархата епископ Диоклийский Каллист, профессор Оксфордского университета и новый председатель смешанной комиссии по православно-англиканскому диалогу, был возведен в сан митрополита единодушным решением членов Священного Синода.
С митрополитом Каллистом (Уэром) беседовала редактор сайта «Православие и мир» Анна Данилова.
— Владыко, какой Вам видится современная духовная Россия? Какие положительные моменты и проблемы существуют, на Ваш взгляд, сегодня в России?
— Я посещаю Россию с 1976 г , но нерегулярно. Думаю, это моя восьмая или девятая поездка. Поэтому я не могу говорить о том, что я очень хорошо знаю Россию и могу судить о жизни людей здесь. Но все-таки позволю себе сказать несколько слов.
В первый раз я посетил Россию во времена Брежнева. И если сравнить ситуацию, которая существовала на тот день с сегодняшним положением, то, конечно, в первую очередь, следует назвать значительное возрождение церковной жизни: огромное количество новых храмов, монастырей, восстановление паломнических мест. Так же восстанавливается институт теологии, и возобновляются публикации материалов Церкви. После падения коммунизма жизнь Русской Церкви очень преобразилась. Для меня очень важным является тот факт, что в России возродилось монашество. Во время коммунистического режима существовало очень небольшое количество монастырей. В 1987 году во всем Советском Союзе было, по-моему, всего 18 обителей. Сегодня — больше 700! Конечно, Церковь это не только монастырская жизнь. Но такое возрождение монастырей говорит о сильной позиции Церкви. И когда я посещаю различные монастыри и вижу восстановление монастырской жизни, например, недавно я был на Валааме, в Оптиной пустыни, в Дивеево, меня это очень вдохновляет и вселяет оптимизм.
Сегодня также очень важна приходская жизнь Церкви. Раньше Церковь и государство были неотделимы, и Церковь всегда находила поддержку у правительства и образовательных структур. Сегодня этого нет не только на Западе, но даже и в традиционно православных странах. Сейчас Церковь существует отдельно, и священник не может рассчитывать на помощь милиционера или директора школы. Священник, как и Церковь, должен быть духовным руководителем. На мой взгляд, очень важным является то, чтобы Церковь брала на себя ответственность духовного образования своих чад.
Я очень надеюсь, что в российских школах начнут преподавать Закон Божий, как это сейчас происходит в Греции. Но мы все-таки не должны возлагать эту задачу только на школы. Семья также должна участвовать в воспитании и выполнять ту роль, которая ей предназначена. И приход также должен активно участвовать, а не надеяться, что его работу выполнит государство. Церковь должна находить свои пути в воспитании общества, и это касается всех христианских стран, как западных, так и православных, в том числе стран посткоммунистического режима.
Какая опасность существует сейчас в современном мире? На мой взгляд, это без сомнения секуляризм. Секуляризм вместе с материализмом предоставляют большую опасность, чем прямые гонения на христиан. Не важно, какая это страна — Россия или Греция, Великобритания или США — телевидение везде одинаковое, совершенно далекое от христианского мировоззрения. Раньше Церковь охватывала все стороны жизни человека. Сейчас, конечно, это не так. Но мы должны стараться сохранить христианское мировоззрение неизменным!
— Вы совершенные правы, наш Интернет-журнал «Православие и мир» — один из самых больших православных Интернет-журналов, однако, пожалуй, все православные издания вместе взятые с трудом могут хотя бы минимально противостоять лавине деструкции многих светских СМИ...
— Не теряйте уверенности в себе. Я вижу, что православные издания в России очень стараются, но, конечно, для усилий нет предела. Надо стараться делать больше. Но я прекрасно вижу, насколько улучшился уровень издания христианской литературы в России по сравнению с положением во времена коммунистического режима, когда существовало огромное количество запретов. Сейчас остальной христианский мир может читать прекрасные и очень ценные вещи, изданные в России. Это, прежде всего, публикации по богословию, но также и жития святых, описания паломнических мест в России. Также было написано много о свидетельстве о Христе.
— Секуляризм представляет для детей, возможно, большую опасность, чем для взрослых. Как Вы думаете, что нужно сделать для того, чтобы для ребенка воскресный поход в Церковь не превратился в наказание, чтобы церковная жизнь была в радость?
— К сожалению, у меня нет большого опыта общения с детьми, потому что вот уже 35 лет я преподаю в университете. Поэтому, думаю, у меня есть, скорее, опыт общения с большими детьми, а не с маленькими. Но должен сказать, что в нашем приходе в Оксфорде очень много маленьких прихожан, и я, конечно, общаюсь и с ними. Вы абсолютно правы, затрагивая эту проблему. Ведь для детей церковная жизнь, действительно, может в какой-то момент стать скучной или превратиться в тяжкую, кем-то навязанную обязанность, которая не приносит никакой радости.
Что мы можем сделать для того, чтобы Церковь стала притягательной для детей? Сейчас на Западе, например, в Англии, как правило, приходы очень малочисленные , так как люди живут далеко друг от друга. И мы, наверное, должны предоставлять людям возможность для общения, ведь люди приезжают в храмы один раз в неделю, часто из удаленных мест, за 30 км от прихода. И для многих из них воскресенье — это единственный день в неделе, когда они могут пообщаться друг с другом. После Литургии мы, как правило, организуем небольшую трапезу, где люди могут пообщаться друг с другом. Сейчас в России вы тоже постепенно к этому приходите. В прошлом в православных странах, например, в Греции, когда люди жили в небольших селениях, после Литургии они сразу же расходились по домам, потому что в течение недели часто виделись друг с другом.
Сейчас ситуация совершенно другая, и приходской храм должен предоставлять своим прихожанам возможность общаться между собой после службы, и в т.ч. организовывать какие-то мероприятия для детей. Дети обязательно захотят прийти в храм, если будут знать, что после Литургии они смогут пообщаться со своими друзьями. Тогда храм для них станет привлекательным.
Я думаю, что храм должен открывать дорогу к дружбе между людьми, и это касается не только детей, но и взрослых. Человек идет в храм не только для того, чтобы помолиться и тут же покинуть храм после службы, при этом, не имея никакого представления о тех людях, которые находятся вокруг него и молятся вместе с ним во время Литургии. Мы должны знать друг друга и общаться друг с другом. А еще ребенок обязательно захочет прийти в следующее воскресенье на Литургию, если после службы у него будет возможность не просто пообщаться со своими друзьями, но и интересно провести время: какие-то мероприятия, игры. Кстати, летом мы обычно организуем православные лагеря для детей в Англии.
Для многих наших детей, проведших неделю или две в таком лагере, открылось понимание того, что быть христианином включает личную ответственность, личное участие. Лагеря обязательно навещают священники, и именно здесь у них есть возможность уделить каждому ребенку больше внимания — не 2-3 минуты во время исповеди, а 15-20 минут в беседе. И я знаю, что для многих молодых людей на Западе, например в Англии или Франции, православные лагеря стали дорогой к христианству.
— Не возникнет ли здесь другой проблемы? Что если взрослые и дети начнут воспринимать храм как клуб общения, где они могут встретиться, пообщаться за чаем, организовать какие-то интересные мероприятия, а сам храм и Христос начнут отходить на второй план?
— Мы можем начать с того, чтобы привлечь детей в храм, а потом перейдем к тому, чтобы донести до них основы Православия. Я согласен с Вами, что, если храм превратится в клуб для общения, может возникнуть опасность возникновения социального христианства . Мы должны постараться дать понять детям: самое важное, что происходит в храме — это Таинство Причащения. Но в то же самое время христианство не должно представлять собой только сплошную духовность или сплошные правила. Важно создать ребенку такую атмосферу, чтобы он хотел прийти в храм, и его дружба с другими маленькими прихожанами могла бы помочь в этом.
— Со временем для многих взрослых церковная жизнь и участие в Таинствах становится привычкой…
— Я уже упомянул свою позицию о частом причащении, и настаиваю на том, что оно должно быть частым. Но это не значит, что к Таинству Евхаристии можно подходить легкомысленно или без должной подготовки. В Греческой Церкви мы не требуем, чтобы перед каждым причащением человек исповедовался. Но в то же самое время я постоянно говорю свой пастве, что они должны приходить на Таинство исповеди регулярно, а не только в периоды каких-то кризисов или проблем. Таинство исповеди должно быть очень важной частью нашей жизни.
Я не считаю, что человек должен исповедоваться перед каждым причащением, хотя, я знаю, что в русской Церкви существует другая традиция. Но, несмотря на то, что мы причащаем без исповеди, я все время напоминаю своей пастве, что к причащению, тем не менее, необходимо готовиться. Приступать к Таинству Евхаристии механически ни в коем случае нельзя. Причащение всегда должно быть событием. Превращение хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы — непрекращающееся чудо! И когда мы идем в храм, мы каждый раз должны быть в ожидании чуда.
— Как же этого достичь? Когда человек начинает воцерковляться, для него все в Церкви является новым и у него огромное желание жить полной церковной жизнью. Но со временем чувство новизны исчезает: человек дважды в день молится, два раза в неделю ходит на богослужения, каждые две недели приступает к Таинству Причащения. После 5 или 20 лет это может превратиться в привычку. Что нужно делать для того, чтобы этого избежать?
— Давайте вспомним, что сказал Христос своим первым ученикам. Когда Он спросил, сколько рыбы они поймали, они ответили: «Мы трудились всю ночь и ничего не поймали». Тогда Христос сказал: «Отплывите на глубину и закиньте сети свои для лова». Чтобы избежать привыкания к церковной жизни и ее Таинствам, следует все время идти дальше и заходить в более глубокие места, христианство — не мелководье. Быть христианином означает быть странником и открывателем. Важно все время помнить, что мы находимся только в начале пути, и нам предстоит узнать и изучить еще многое!
— Владыко, Вы были крещены в Англиканской церкви, как Вы пришли в Православие?
— Я, действительно, вырос в Англиканской церкви, от которой у меня остались очень теплые воспоминания, и я бы никогда не стал критиковать людей, исповедующих англиканскую веру. Конечно, Англиканская церковь не имеет той полноты вероисповедания, которой обладает Православная Церковь, но и в ней можно найти искренне верующих людей, несмотря на те проблемы, с которыми она сегодня сталкивается.
К православной вере я пришел в 16 лет, в 23 года я принял Православие и нахожусь в Православной Церкви уже 2/3 моей жизни. Я неустанно благодарю Господа за то, что Он привел меня к Православию. Не книги и не встречи с людьми помогли мне встать на этот путь. Однажды субботним вечером я попал на Богослужение в православный русский храм. И был поражен величием богослужения, красотой Литургии — в ней присутствовала тайна! Мой опыт прихода к Православию похож на историю князя Владимира, посланники которого также были восхищены торжественностью службы до глубины души. Хотя служба, на которой я оказался, была очень скромной и на ней присутствовало всего несколько человек.
Я почувствовал присутствие Бога. Очень сложно передать это чувство Таинства, ощущение близости Бога людям, выросшим в окружении, далеком от Бога и религии.
Не существует какой-то миссионерской формулы, которая бы в единый миг привела всех людей к Богу. Мы можем привести людей ко Христу только тогда, когда сами являемся истинными христианами. Так было в первые века христианства, когда не существовало никакой специальной техники миссионерства. Римское общество увидело что-то в христианстве, что заставило их самих стать христианами. Таким образом, остается один возможный ответ — надо жить во Христе, с бережностью приступать ко Святой Чаше, подходить к каждому с любовью и терпением, и только тогда мы сможем поделиться радостью жизни во Христе с другими.
Перевод с английского Натальи Михайловой
