11 марта в резиденции Правительства Болгарии в Софии открылось рабочее совещание представителей Поместных Православных Церквей. Совещание посвящено рассмотрению юридических и канонических вопросов, связанных с решением Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) от 16 декабря 2008 года. В этом решении суд обвинил власти Болгарии в нарушении 9 статьи Европейской конвенции о защите прав человека и фактически поддержал болгарских раскольников «митрополита» Иннокентия.
Ваше Святейшество! Досточтимые архипастыри и пастыри! Уважаемые участники совещания!
Ознакомившись с заявлением Священного Синода Болгарской Православной Церкви от 24 января и получив письмо Святейшего Патриарха Болгарского от 30 января, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл с братским сопереживанием воспринял те трудности, через которые вновь проходит болгарское Православие в связи с решением Страсбургского суда по правам человека от 22 января сего года. На встречах с делегацией Болгарской Православной Церкви, принимавшей участие в его интронизации на Патриарший Престол, а также с Президентом Болгарии господином Пырвановым, он выражал поддержку Болгарской Церкви и Болгарскому государству в защите канонического Православия и в поисках путей преодоления раскола. Участие делегации Русской Православной Церкви в настоящем совещании является выражением нашего стремления помочь Церкви-сестре в преодолении новых проблем.
Курс Святейшего Патриарха Кирилла продолжает линию поддержки канонического православия в Болгарии, которую Русская Церковь занимала с самого начала раскола в 1990-х годах при покойном Патриархе Алексии. Хорошо зная на своем опыте о боли, которую наносят раны раскола и церковных нестроений, Московский Патриархат оставался неизменным сторонником сохранения единства Болгарской Церкви. Ранее, руководствуясь этими принципами, Русская Церковь принимала участие во Всеправославном совещании 1998 года. К сожалению, нанесенная расколом рана тогда не была полностью излечена и впоследствии продолжила кровоточить, причиняя боль телу Церкви и обществу Болгарии. Только принятый в 2002 году закон, закрепивший статус канонической Болгарской Православной Церкви, помог стабилизировать не только ситуацию в религиозной и общественной жизни страны, но положительно был воспринят во всем православном мире.
В глобализирующемся мире, а особенно в Европе, где интеграционные процессы идут с большой интенсивностью, решение Европейского суда по правам человека по делу болгарских раскольников приобретает совершенно иное звучание. Речь идет уже не только и не столько о конкретном судебном решении по поводу взаимоотношений между отдельным государством и отдельным религиозным объединением. Это решение формулирует норму, на основе которой будут решаться другие подобные вопросы, касающиеся церковно-государственных отношений. Значит, эта норма может быть применена к жизни любой традиционной религиозной общины в Европе. Это создает почву для озабоченности не только каждой Православной Церкви, но и всякой другой традиционной религиозной организации. Нам представляется, что на настоящем заседании, размышляя о том, как помочь Церкви-сестре, мы должны серьезно обсудить содержание той нормы религиозно-государственных отношений, которая представлена в этом решении.
Данное решение ЕСПЧ также наглядно показывает, что во взаимоотношениях религиозной организации и национального государства появляется еще один весомый субъект, влияние которого в прошлом было менее ощутимым. Я имею в виду фактор международных организаций, которым национальные государства делегировали часть своих полномочий. Как показывает практика, сами государства оказываются зависимыми от решений принимаемых за их пределами и имеют небольшие возможности по оказанию на них влияния. Это серьезный вызов прежней системе национального и международного права, так как процесс его формирования все чаще оказывается в руках международных бюрократических структур, на которые народы не имеет возможности оказывать прямое влияние. В этих условиях становится особенно важной оценка мировоззренческих позиций, с которых действуют международные организации и их согласованности с мировоззрением граждан.
Однако в этой критике нет призыва к борьбе с международными организациями. Повышение их роли, особенно в Европе, означает необходимость развития диалога религиозных организаций с ними. Это в большей степени актуально для Православных Церквей, так как хранимые ими традиции все еще остаются малоизвестными и мало представленными в международных институтах. Усиление взаимодействия между Церквами и международными организациями невозможно без большей координации деятельности между Православными Церквами и народами. Несмотря на проблемный повод для нынешнего совещания, хочу поблагодарить Святейшую Болгарскую Церковь за то, что она собрала представителей Поместных Православных Церквей в Софии для объединения усилий православного мира по отстаиванию своих интересов. Результатом наших совместных действий могло бы быть четкое и ясное представление миру особенностей модели религиозно-государственных отношений, которая сложилась в странах православной традиции и которая, несмотря на свои особенности, способна обеспечивать права и свободы всех граждан в религиозной сфере.
В своем выступлении хотел бы остановиться на двух основных аспектах подхода к церковно-государственным отношениям, которые представлены в решении Страсбургского суда и которые должны быть тщательно обсуждены. Более подробный правовой анализ решения ЕСПЧ будет представлен другими членами нашей делегации.
В решении Страсбургского суда прежде всего заметно стремление к утверждению некой универсальной модели религиозно-государственных отношений в европейских странах. В параграфах 81, 146, 157 суд выступает с критикой Болгарского закона 2002 года и признает его несоответствующим стандартам Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ), поскольку он предоставляет особый статус Православной Церкви и становится на позицию канонического Православия.
В современной Европе существует большое разнообразие моделей религиозно-государственных отношений. Многие из них учитывают сложившийся межрелигиозный баланс в стране и стремятся его поддерживать, наделяя особыми возможностями традиционные религиозные объединения в публичной сфере, но при этом уважая религиозную свободу других граждан. Кроме того, существуют страны, в которых доминирующая религиозная организация пользуется особым статусом. Эта практика исходит из конкретной сложившейся ситуации и стремится уважать свободу и уже сделанный выбор своего народа. Убежден, что законодательство не может идти вразрез с реальностью и основываться исключительно на теоретических понятиях. Его задача состоит в том, чтобы преломить универсальные ценности в конкретных исторических условиях.
Также суд упоминает об обязанности государства быть нейтральным, что является произвольным толкованием девятой статьи Европейской конвенции по правам человека, возникшим в последнее время и выборочно применяемым судом. Государства-участницы конвенции не брали на себя обязательства придерживаться нейтральности в отношениях с религиозными организациями, поскольку это противоречит существующим моделям церковно-государственных отношений в разных странах. Это уже является попыткой введения новой обязательной для исполнения нормы международного права без согласия государств.
Действительно, в современном обществе должна соблюдаться нейтральность религиозных организаций в политической борьбе, например, во время выборов. Хотел бы напомнить, что церковный раскол начался в Болгарии после падения коммунистических режимов. Тогда на сторону раскольников стали политические силы, игравшие на национальных чувствах и антикоммунистических настроениях. Когда эти силы приходили к власти, как это дважды случалось в Болгарии за прошедшее время, начинался новый виток раскола. Это еще раз подтверждает принцип, согласно которому Православная Церковь не должна участвовать в политической борьбе за власть, и в смутные времена должна оставаться объединяющей народ силой. Об этом также свидетельствует исторический опыт Русской Православной Церкви. Именно поэтому все соглашения, которые были достигнуты Всеправославным Собором в 1998 году, перестали приниматься во внимание государственными структурами Болгарии уже через два месяца, когда при поддержке Правительства, сформированного Союзом демократических сил, прошел раскольничий Церковно-народный Собор. Ситуация начала приходить в норму только после принятия законодательства в 2002 году.
Однако власть не может оставаться нейтральной к религиозной сфере по другим соображениям и в других случаях. Во-первых, властные структуры призваны поддерживать общественное спокойствие, в то время как раскол предполагает разделение общества на как минимум две противоборствующие группы. Во-вторых, необходимо бережно относится к духовной и культурной традиции самого народа. Православие в Болгарии — это вера и традиции, которые оказали огромное влияние на становление государственных и общественных институтов страны. Раскол разрушает этот веками строившийся фундамент. В-третьих, религия является одной из важных сил, поддерживающих нравственность и систему ценностей в любом обществе. При выстраивании системы взаимодействия с религиозными организациями государство должно принимать во внимание все эти факторы, а значит оно не может быть полностью нейтральным.
Но более всего вызывает недоумение заключение суда по поводу квалификации статуса сторон и их действий как религиозных организаций, представляющих православную традицию. В решении суд сомневается в легитимности Святейшего Патриарха Максима и не предпринимает действий по установлению легитимности митрополитов Пимена и Иннокентия. Надо заметить, что принятие судом жалобы от так называемого «синода Болгарской православной церкви» косвенно является поддержкой его права выступать от имени канонической Болгарской Православной Церкви. Это свидетельствует о том, что во внутрицерковном споре суд поддерживает одну из сторон. Возможным действием ЕСПЧ, как беспристрастного арбитра, в данной ситуации могло бы стать рассмотрение жалобы не как от организации, а как от отдельных лиц.
К сожалению, реалии нашего времени таковы, что проблемы внутренней жизни Православной Церкви нередко выносятся на суд внешних. Мы знаем, что по словам апостола Павла все возникающие спорные вопросы должны разрешаться внутри Церкви (1 Кор. 6:1-7). Уже сам факт того, что раскольническая группа подала жалобу в светский суд, а не признала итоги Всеправославного Собора 1998 года, свидетельствует о том, что она утратила свою церковность, а значит право представлять православную традицию.
Действительно, Православным Церквам приходится сталкиваться с ситуациями, когда некоторая группа людей настаивает на том, что она представляет православную традицию и подает жалобу в светский суд, от которого она ожидает признания своих притязаний. В этих условиях Православным Церквам необходимо квалифицировано и доступно представлять свою каноническую позицию перед лицом внешнего мира. С точки зрения либерального мировоззрения православную традицию может представлять любой человек, заявляющий свое право на это. По сути, этот подход наследуется определенной традицией права из протестантского учения о свободе человека индивидуально определять норму веры и основывать церковную организацию. Но должен ли светский суд опираться именно на такую трактовку религиозной свободы?
Если представить себе, что завтра каждый захочет воспользоваться своим правом и объявит свои претензии на руководство в Православной Церкви, а также на свое понимание Православия. Тогда православный мир погрузится в пучину нестроений, а у нас появится много самопровозглашенных церквей, что будет напоминать картину в протестантском мире.
Церковь Христова не в первый раз в истории оказывается в подобной ситуации, когда ей приходится определять, кто представляет истинную Церковь, а кто раскольник или еретик. Для этого она выработала четкие критерии — это верность учению семи Вселенских Соборов, святоотеческому преданию, признание канонического преемства иерархии. Напомню, что об этом очень подробно наставляет святитель Фотий новокрещенного болгарского князя Бориса в своем известном послании.
По православной традиции участие светской власти в религиозных делах не исключается. В том же послании святой Патриарх Константинопольский пишет: «Князю воистину надлежит не только о своем спасении иметь тщание, но о вверенном ему народе равно проявлять попечение и направлять и призывать к тому же совершенству боговедения». Кстати, ЕСПЧ в своей резолюции признает правомочность вмешательства государственной власти в процесс преодоления раскола в Болгарской Церкви. Однако он признал, что вмешательство государства во внутрицерковный спор было непропорциональным, хотя государство и имело повод для законной обеспокоенности (параграф 159). Суд утверждает, что «внесудебное выдворение сотен верующих и клира из занимаемых ими помещений является непропорциональным», но не замечает, что целью этих мер было восстановление справедливости. В то же время в решении не приводится никаких критериев пропорциональности. Мне представляется, что именно по этому вопросу нашему совещанию надо дать разъяснения и постараться обозначить допустимое участие государства в делах Церкви.
С православной точки зрения задача светской власти заключалось в том, чтобы дать возможность Церкви свободно принимать решения относительно своей жизни, а уже принятые решения принимать за точку отсчета в формировании своих действий в отношении Церкви. Как всем хорошо известно, именно этот принцип был нарушен при выступлении государства на стороне раскольников в 1990-х годах. Суд же стремится дать оценку событиям внутренней жизни Болгарской Церкви с точки зрения своих критериев. Так, несмотря на результаты Всеправославного собора 1998 года, суд неоднократно характеризует раскол в Болгарской Церкви как глубокий и утверждает, что каждое руководство выдвигает весомые канонические аргументы в свою защиту (параграф решения 136). Кроме того, суд ничего не говорит о том, соответствовали ли действия раскольников действующему на тот момент Уставу Болгарской Православной Церкви, а также умалчивает о законности принятия ими собственных документов. Хочу добавить, что суд не принял во внимание многих фактов из истории канонической Болгарской Православной Церкви, произошедших в период до раскола. К таковым можно отнести, например, отсутствие какого-либо протеста со стороны будущих раскольников в адрес Патриарха Максима с 1971 года по 1989 год.
Является положительным тот факт, что суд признает право государства вмешиваться в конфликтную ситуацию, если ее развитие представляет опасность для общественного порядка. Здесь же суд критикует закон 2002 года, не учитывая, что этот закон принимался для того, чтобы исправить последствия вмешательства государства при другом политическом руководстве в начале 1990-х годов. В своей телеграмме 1992 года Премьер-министру Болгарии Филиппу Димитрову Святейший Патриарх Алексий, давая оценку действиям тогдашнего болгарского руководства, писал: «По дошедшим сведениям, Конституционный суд Болгарии принял сторону сепаратистов, вопреки тому, что именно их позиция находится в вопиющем противоречии с каноническими нормами Православной Церкви». В решении ЕСПЧ не было дано должной оценки роли раскольников в организации беспорядков, применении насилия при захвате храмов, от которого пострадало большое количество человек. Также не была проанализирована текущая ситуация, которая отражает то, насколько реально раскольники управляют Церковью. Не были учтены имеющиеся примеры добровольного возвращения многих людей в лоно канонической Матери-Церкви. Эти факты требуют фиксации и их необходимо представить суду.
Помимо этого, в решении ЕСПЧ существуют и другие проблемные моменты, решение которых, хотя и требует осведомленности в церковной жизни, все же находится в сфере компетенции светского суда. В частности, раскольники не воспользовались ни одной законной возможностью, предоставлявшейся действующим на тот момент Уставом Болгарской Православной Церкви, чтобы сменить неугодное для них церковное руководство. Не попытались они создать и отдельной религиозной организации, и таким образом, незаконно владели имуществом, по праву принадлежавшим канонической Церкви. ЕСПЧ не придает должного значения тому, как осуществлялась процедура регистрации канонической Церкви и раскольничьей организации. Суд не установил, было ли церковное руководство во главе с Патриархом Максимом зарегистрировано до 1989 года. Также суд подтверждает, что раскольничья организация не была в надлежащем порядке зарегистрирована как законное руководство Болгарской Православной Церкви (параграф 135). Однако это не было отражено в решении суда. Словом, есть много неучтенных судом реалий и фактов, а многим из них дана тенденциозная интерпретация. Думаю, что мы совместно могли бы заполнить эти лакуны.
В заключение хочу выразить надежду, что нынешняя конференция позволит внести большую ясность в решение ЕСПЧ по делу так называемого «синода Болгарской православной церкви». Надеюсь, что итоговые материалы нашего совещания смогут послужить как нормализации ситуации в болгарском православии, так и содействовать выработке модели гармонизации принципов религиозной свободы и религиозных традиций в национальном и международном праве. Это послужило бы хорошей моделью для действий других Поместных Церквей в подобной ситуации. Уверен, что это будет реальным творческим вкладом православных народов в построение многокультурного общества на Европейском континенте.
Служба коммуникации ОВЦС/Патриархия.ru
