21 октября 2021 года состоялась онлайн-беседа Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с делегатами IX Международного фестиваля «Вера и слово» «Церковь в меняющемся мире: вызовы и уроки цифровизации». В ходе беседы Предстоятель Русской Церкви ответил на вопросы участников форума.

— Диакон Михаил Степанков, руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Екатеринодарской и Кубанской епархии. На открытии конференции «Мировое Православие: первенство и соборность в свете православного вероучения» Вы сказали, что Константинопольский Патриархат фактически идет по модели воспроизведения раскола 1054 года. Если это действительно так, если это действительно их цель, то к чему мы придем? Что нас ожидает?

— Это не может быть целью для Константинопольского Патриархата. Он, конечно, не стремится к расколу, разрушить единство Православия не входит в его цели. Но стремление утвердить свое первенство не как первого среди равных, а как первого без равных — то, что уже сейчас декларируется Константинополем, — конечно, несет в себе совершенно определенно страшный заряд, бациллу разрушения церковного единства. Именно в этом смысле я постоянно напоминаю о том, что произошло в 1054 году. Римский епископ стремился распространить свою прямую юрисдикцию на всю Вселенскую Церковь. Но, подождите, а что сейчас происходит? Сегодня Константинопольский Патриарх, по-новому трактуя свое первенство, заявляет, что это первенство без равных, что это Богом определенное его место, которое предполагает реализацию властных полномочий в отношении всех других Поместных Православных Церквей. Так это та же самая позиция, которая привела к разделению в 1054 году! А тогда возникает вопрос: когда же эта доктрина возникла в Константинополе? Мы не помним этой доктрины еще 30 лет тому назад. И если бы это был просто теоретический дискурс — можно было бы поспорить на конференциях. Но ведь это не только теоретический дискурс — это практические действия Константинополя, связанные в первую очередь с Украиной. Константинополь вторгся в каноническое пространство другой Православной Церкви, более того, возникшее на этой территории самочинное раскольническое объединение он как бы авторизовал своей властью и подчинил себе.

Неужели Константинополь, предпринимая эти искусительные и действительно необъяснимые с точки зрения исторической реальности действия, не понимал, что они приведет к разделению? Но признать законным то, что совершил Константинополь, значит признать восточного Папу. Если мы остаемся православными, мы признаем, что Церковь Православная управляется соборно, что в Церкви Православной есть первый среди равных и что у этого первого очень ограниченная функция, не связанная никак с управлением Поместными Православными Церквями, а чисто представительская — он первый во время богослужений. Мы даже согласились на то, чтобы предстоятель на общих православных совещаниях не избирался, а таковым был Константинопольский Патриарх, — хотя первоначально мы настаивали на том, что надо избирать. Мы всегда шли по пути созидания благоприятной атмосферы для общеправославного диалога, потому и сняли свои требования, чтобы председатель избирался, согласились — ну давайте, пускай будет Константинополь. Но это не значит, что мы согласились с тем, что у Константинопольского Патриарха есть особые, отличные от других Патриархов властные полномочия, тем более касающиеся всего мирового Православия.

— Черепанов Александр Владимирович, специалист информационного отдела Новороссийской епархии. Ваше Святейшество! Председатель Правительства России Михаил Мишустин назвал «большие данные» новой нефтью и золотом XXI века. Он уверен то, что благодаря анализу этих массивов информации удастся вывести на более качественный уровень систему управления всеми рабочими процессами внутри государственных структур. Считаете ли Вы допустимым в ближайшем будущем использование этих массивов информации, «больших данных», для оптимизации работы каких-либо церковных структур? Благодарю.

— То, о чем сказал наш премьер, — это создание некоего инструментария, а инструменты могут использоваться, в том числе, и в церковной действительности. Но всякий раз, решая вопрос о том, следует ли нам идти в фарватере светской логики, мы должны подумать, насколько это соотносится с Преданием Церкви, насколько это соотносится с нашим миропониманием и с нашими пастырскими целями в отношении тех людей, которые составляют Русскую Православную Церковь. Поэтому ничего бездумно мы делать не будем. Если принимать какие-то решения, то на основании соборного осмысления, и в том числе такое собрание, участником которого Вы сейчас являетесь, может быть частью этого процесса.

— Большое спасибо!

— Ваше Святейшество, благословите. Эдуард Худяков, агентство «UP Монитор». Я из Екатеринбурга, и всем известен раскол, который мы пережили в прошлом году. Много чести, конечно, говорить об этом раскольнике, но он увел за собой малое стадо к пропасти. Какое-то количество людей соблазнил — людей, которые ему поверили и не смогли отличить подделку от истины. В связи с этим, как Вы считаете, не назрел ли пересмотр системы катехизации, особенно с учетом развития Интернета, социальных медиа, социальных сетей?

— Если говорить о пересмотре, то надо говорить о чем-то конкретном. Я не знаю, что мы сейчас должны пересмотреть в результате этой безумной деятельности господина на Урале. Не хочу сейчас квалифицировать, но, думаю, есть что-то не совсем нормальное в его поведении. Такого рода люди время от времени появляются — одержимые манией величия, с повышенными требованиями к окружающим в отношении собственной персоны, со стремлением непременно лидерствовать, причем это стремление иногда сопровождается требованиями тоталитарного характера. На мой взгляд, это духовное заболевание, поскольку речь идет о священнослужителе. Не знаю, может быть, медики скажут еще что-то, но не думаю, что мы должны сейчас об этом много говорить.

Самое главное, что у нашей Церкви есть прививка от всех таких курьезов, от всех этих искривлений церковной жизни. Мы ведь действительно прошли тяжелейшую историю. Мы справились с расколами, с разделениями, мы стали едиными и консолидированными. И потому, конечно, поддаваться на искушения такого местечкового разлива уж совсем стыдно. Благодарю всех тех, кто дал твердый отпор этому господину и радуюсь, что конкретного урона Церкви его деятельность практически почти не принесла. Может быть, есть урон на уровне личной жизни некоторых людей, которые поддались его пропаганде, его некоему обаянию и попали в сети этого искушения.

— Ваше Святейшество, благословите. Я протоиерей Андрей Туров, представляющий Томскую епархию, руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества, преподаватель Томской духовной семинарии, и мой вопрос затрагивает как всестороннее свидетельство Церкви, каждого из нас, для внешних, для всего мира, так и внутреннее устройство жизни православного христианина. Дело в том, что в современной жизни наблюдаются кризисные явления в семьях, и этим кризисным явлениям подвержены не только люди нецерковные, но также семьи православных христиан и даже семьи священнослужителей. Нападкам подвергаются наши современники, стоящие перед выбором между подлинными ценностями и альтернативами, которые предлагает сегодня либеральная повестка, секулярный мир. Каких первостепенных, важнейших принципов стоит придерживаться тем, кто желает созидать христианскую семью, в том числе семьям священнослужителей?

— Мне сложно их перечислить, потому что это принципы христианской жизни, но в первую очередь речь идет о христианском отношении к браку. И будут двое плоть едина; то, что Бог соединил, человек да не разлучает (см. Мф. 19:5-6). Поэтому самая главная установка православных людей, вступающих в брачные отношения, заключается в том, что даже мысли о разводе быть не должно. А когда начинаются искушения (а искушения начинаются у всех, в большей или меньшей степени, в том или в ином возрасте), когда ослабляются чувства любви, привязанности, когда возникают греховные мысли (так случается, и мы не можем изменить греховную человеческую природу), когда возникают вызовы семейному благополучию, единству семьи, — им нужно давать моментальный отпор. В первую очередь на уровне своего сознания, на уровне своих чувств и ни в коем случае не поддаваться ни на какие искушения, потому что хранение брака — это Божественная заповедь: кого Бог сочетал, того человек да не разлучает. А если в этом разлучении участвует священнослужитель, — это просто горе.

Знаю, что вступить в брак для семинариста, для человека, готовящего себя к священническому служению, очень непросто. Знаю это еще как ректор духовной семинарии и академии, которому приходилось и исповедовать ребят, и беседовать, и помогать в выборе жизненного пути. Всегда есть большие трудности. Допустим, выбор между вспыхнувшими чувствами (а в молодости это яркие чувства) и некой подсознательной мыслью: а тот ли это человек, который может разделить со мной предстоящий путь? Вот здесь, конечно, было бы очень полезно и важно, чтобы наши священники, духовники неформально относились к подобного рода случаям, Чтобы они находили правильные слова, убедительные для современных людей, чтобы не ограничивались формулами, почерпнутыми из курсов нравственного богословия, а простым человеческим языком объясняли, что такое брак, что происходит с человеком, когда брак распадается, может ли быть счастье человека там, где он идет против Божией заповеди «что Бог соединил, человек да не разлучает».

Конечно, то, что я сейчас говорю, не покрывает всех случаев, например, если муж — алкоголик, или жена вступила на путь нарушения брачных обетов, или, наоборот, муж загулял. Много всего может быть такого, что даже с канонической точки зрения является основанием для развода. Но если говорить языком церковной правды, основанной на опыте Церкви, то нужно еще и еще раз сказать, что разрушение брака является огромной ошибкой и, конечно, большим грехом. И потому работа священнослужителей с молодежью, с теми, кто вступает в брак, кто обращается на исповеди за соответствующими советами, ни в коем случае не должна сопровождаться передачей словесных штампов. Всегда нужно стараться войти в понимание той драмы, которую переживает человек, обратившийся за советом. Надо постараться в каком-то смысле поставить самого себя в его ситуацию и спросить: «А как бы я поступил?» Наши советы должны быть очень человечными, искренними, я бы сказал, сердечными, так чтобы в них выражалась наша солидарность с людьми и они бы видели, что мы разделяем их скорбь; но одновременно эти советы должны нести в себе Божию правду.

Мне приходилось давать такие советы. Иногда они не соответствовали настроениям тех, кто за ними обращался, например, когда я говорил, что не могу благословить на развод: «Да, у вас что-то произошло, но то, что Бог соединил, человек да не разлучает. Как же вы просите меня вас развести?» Люди верующие, сочетались браком, а теперь надо, чтобы их развели? В то время я еще не был патриархом, я был архиереем. Меня просили: «Вы нас разведите», но я никогда не разводил. Иногда мои разговоры имели добрые последствия — люди восстанавливали свои отношения, а некоторые до сих пор, насколько я могу отслеживать, живут в браке и, полагаю, счастливы.

Другими словами, мы должны стоять на страже заповедей, Божиих законов, но при этом мы никогда не должны и не имеем права отвечать на обращенные к нам вопрошания формально. Нужно всегда пытаться войти в ситуацию и по-человечески, с большой сердечностью, с соучастием давать совет. Для этого священнику всегда необходимо сознавать и свою собственную ограниченность, свою греховность и никогда не поставлять себя выше тех людей, которые пришли со своей просьбой. Наши слова убедительны лишь тогда, когда мы говорим с людьми их языком и реально понимаем, что с ними произошло. Упаси, Боже, отвечать штампами — они нежизненны, они не приводят к положительным результатам. В этом-то и заключается подвиг пастыря: он должен вникнуть в ситуацию, он должен отождествить себя с пришедшими к нему людьми, поставить себя на их место, понять, что происходит, и потом из глубины этого, хотя бы мысленного опыта передать правильные слова, основываясь, конечно, на каноническом праве и на наших вероучительных позициях.

— Сердечно благодарю Вас, Ваше Святейшество. Испрашиваю Ваших Первосвятительских молитв о сибирской пастве нашей Церкви. Ис полла эти, деспота!

— Помогай Бог всей сибирской пастве. Очень люблю и всегда любил посещать отдаленные районы нашей страны, нашей Церкви. Могу с удовлетворением сказать, что я, уделяя особое внимание Сибири, Дальнему Востоку и Крайнему Северу, побывал практически во всех городах и крупных населенных пунктах на побережье Ледовитого океана, Берингова пролива и далее до Владивостока. И это не просто желание путешествовать. Посещение самых отдаленных районов, в которых вообще редко бывают большие начальники, давало мне огромную пищу для размышлений, а самое главное, помогало увидеть реальную жизнь нашей Церкви. Кстати, такие путешествия привели меня к мысли о необходимости создать большее количество епархий. Потому что когда я спрашивал: «А у вас владыка бывал?», люди даже не всегда понимали, о чем речь. А теперь, когда мы создали почти в два раза больше епархий, у епархиальных архиереев появилась возможность посещать отдаленные места, встречаться с людьми. Я очень надеюсь, что владыки сейчас слышат то, что я говорю. Я готов всячески поощрять такого рода действия и, наоборот, воздействовать, в том числе церковно-канонически, на тех архипастырей, которые уклоняются от посещения отдаленных городов и сел. Епископ должен быть со своим народом. Архиерей должен быть со своим народом, и это не просто красивые слова. А для того чтобы быть со своим народом, к народу надо приехать. Надеюсь, что сегодня все владыки мне слышат.

— Благодарю Вас.

— Ваше Святейшество, благословите! Священник Павел Островский, Одинцовская епархия. Я занимаюсь миссионерством в социальных сетях, на меня подписано более полумиллиона человек. Большая часть аудитории — это люди, далекие от Церкви; около 100 тысяч человек — это старшеклассники, студенты. Они выросли в совершенно нецерковной среде и не знакомы с нашими традициями. Многие даже внешне выглядят непривычно для нас — татуировки, пирсинг, одежда и так далее. Слава Богу, многие из них начинают интересоваться Христом, Евангелием, у них появляется искреннее желание прийти в храм исповедоваться, причаститься. Мы всегда отправляем их в местный храм, и вдруг оказывается, что в некоторых храмах их не то чтобы не ждут, но они встречаются с такой, как мне кажется, необоснованной строгостью, когда от них требуют и мгновенной перемены внешнего вида, и того чтобы они мгновенно научились молиться так, как мы научены, поститься и так далее. Как Вы считаете, должно ли оказываться снисхождение, и не только к молодежи, но и к тем, кто совсем не знаком с нашими традициями, хоть они и родились в России?

— Ответ односложный: конечно, да! Конечно, должно быть снисхождение, ведь и в Писании сказано, что новоначальным не нужно давать твердую пищу (см. Евр. 5:12). А если вы на новоначального христианина будете сразу возлагать устав афонского монастыря, то ничего же не получится. Даже городской житель не может жить по уставу монастыря, а значит, мы признаем альтернативность: для монахов — одно, для белого духовенства и мирян — другое. А вот в приходской практике, как Вы правильно заметили, мы не всегда, к сожалению, чувствительны к особенностям тех людей, которые только переступили порог храма. К ним нужно очень бережно относиться. В первую очередь не надо никого сразу перевоспитывать, не надо говорить: «Как ты так жил? да что же ты творил?» и так далее. Нужно, чтобы вы, во-первых, стали для этого человека авторитетом, а не раздражителем. Тот факт, что он пришел в церковь, — это уже полдела. А дальше нужно относиться к нему с любовью, но и с осмотрительностью. Любовь не должна быть прекраснодушием, потому что всякое может быть в жизни этого человека, в том числе такое, что потребует проявления пастырской принципиальности и строгости. Но все это надо увязывать с главной целью — не оттолкнуть человека, а закрепить его в церкви. Он должен почувствовать, что он пришел туда, где ему помогают. Почему люди очень почитают тех, кто оказывает им материальную поддержку? Например, когда благотворитель помогает приходу, к нему всегда доброе отношение, и это естественно — в ответ на добро люди отвечают добром. Так и должно быть в Церкви — в первую очередь мы должны нести добро, любовь. Но при этом, еще раз хочу сказать, проявлять также пастырскую осмотрительность, с тем чтобы не быть соучастниками развития совершенно неправильного мировоззрения у того или иного человека.

Этому не научишь, отец Павел. Это приходит, во-первых, от личного опыта священника и, конечно, от образования. Но под образованием я понимаю не только формальное образование по школьной программе, но то образование, которое мы получаем в течение жизни. А самое главное, это происходит от присутствия должного пастырского отношения к человеку. Поэтому священник в первую очередь должен сознавать, что он пастырь. Пастырь добрый душу свою полагает за овцы (см. Ин. 10:11). Вот если пастырь недобрый, то он разгонит овец, что и происходит. Если приходит какой-нибудь пьяный пастух, то стадо разбегается. Поэтому необходима любовь с нашей стороны. Ну, а если не хватает сил для любви — не всегда же любовь возникает к людям, это слово нельзя впустую употреблять, — то, по крайней мере, внимание и пастырская ответственность за человека. Вот я бы так прокомментировал. Помогай Вам Бог в Ваших трудах.

— Спасибо большое.

— Ваше Святейшество, благословите! Дзерасса Биазарти, пресс-секретарь Владикавказской и Аланской епархии. Вопрос будет, конечно, посвящен Кавказу. В 2022 году мы будем отмечать 1100-летие Крещения Алании на государственном уровне. Скажите, как празднование этого юбилея должно отразиться на духовно-просветительской деятельности Церкви в регионе? Хотелось бы узнать, на Ваш взгляд, есть ли какие-то духовные ключи от Кавказа? И служение в нашем регионе — отличается ли оно от служения в других регионах России, скажем, в центральной полосе? Спасибо.

— Конечно, есть особенности — это и менталитет кавказских людей, темперамент, их либо горячая вера и любовь к Церкви, либо такое же горячее неприятие. Вы не холодны и не прохладны — вы горячи. И этот темперамент Кавказа играет как положительную роль, очень часто, так и в каких-то случаях может играть роль отрицательную, если человек увлечен ложной идеей или преследует какие-то опасные цели. Ведь и экстремизм, к сожалению, тоже присутствует в кавказской реальности.

Нужно сказать, что Кавказу нужно уделять особое внимание. Пастырская работа священников нашей Церкви на Кавказе, в тех епархиях, которые окормляют, в том числе, кавказские народы, должна обязательно учитывать их историю, менталитет, психологию. Для этого пастыри должны быть достаточно просвещенными, причем не только богословски. Пастыри, особенно приезжие, должны знакомиться с жизнью людей, их историей и обычаями. Потому что неправильные слова, неправильные действия, даже сказанные или сделанные неумышленно, случайно, из-за незнания ситуации, могут приводить, с учетом опять-таки кавказского темперамента, к очень неприятным последствиям.

Кавказ — это очень особенный регион России, где живут замечательные люди, активные, способные на подвиг. Дай Бог, чтобы и в вере православной жители Кавказа проявляли все эти качества самым лучшим образом. И дай Бог, чтобы пастыри, работающие на Кавказе, в полной мере принимали во внимание и учитывали огромный духовный, эмоциональный потенциал, который существует на Кавказе. Прежде всего ради духовного преуспеяния самих кавказских народов, но и во благо всей нашей страны и Церкви.

— Благословите, Ваше Святейшество! Протоиерей Дионисий Фокин, руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Ахтубинской епархии. У меня такой вопрос. В Ахтубинске в сентябре текущего года сменился архиерей. Подскажите, пожалуйста, как в рамках деятельности информационного отдела епархии рассказать о необходимости кадровых перестановок в Церкви и как подготовить информационное поле к встрече нового архипастыря? Спасибо.

— Отец Дионисий, не совсем понял, о чем речь. Вы хотите повлиять априори на кадровую политику нового архиерея? Звучит так…

— Верующие восприняли с неким переживанием приезд нового архиерея. Это, наверное, естественно, но как правильно объяснить им необходимость таких действий?

— То есть озабоченность вызывает смена архиерея? Вы знаете, это, к сожалению, не первый и не последний случай. Нередко люди переживают, когда их архипастыря переводят на иное место послушания, с осторожностью относятся к его преемнику. Психологически все это понятно. Я сам был в роли такого архипастыря, когда меня перевели в Смоленск. До меня там был владыка, которого люди любили, почитали, поэтому мои первые шаги воспринимались с настороженностью, с некоей отчужденностью, а некоторые относились ко мне даже враждебно. Никогда не забуду: ко мне приехала группа студентов из Ленинградской духовной академии. Ведь до того я был ректором, и студенты приехали, чтобы поддержать меня, помолиться вместе со мной. И вот идут они по храму, а какие-то бабушки собрались и говорят: «Кирилловцы идут! Кирилловцы идут!» То есть, студенты воспринимались как враги, и совсем не потому, что верующие в Смоленске были плохие, — потом все они стали для меня очень близкими. Но смена архипастыря вызвала у них глубокое эмоциональное переживание.

Об этом нужно все время помнить. Думаю, владыка, который сейчас направлен к вам в Ахтубинск, человек способный, одаренный, сумеет правильно построить отношения с паствой. А Вас и в Вашем лице всех верующих я бы попросил, чтобы его приняли с открытым сердцем и без всяких подозрений. Полагаю, он будет достойно совершать свое служение, по крайней мере, на предыдущих местах он себя проявил с положительной стороны.

— Ваше Святейшество, благословите! Священник Вячеслав Клюев, Глазовская епархия. Не первый год участвую в деятельности общественных отцовских объединений — от общероссийского до местного уровня. Наша епархия имеет положительный опыт совместного с отцовскими объединениями участия в конкурсе «Православная инициатива», получения грантов, разработки и реализации общественно-педагогических проектов. 4 октября Президент России подписал указ об общероссийском ежегодном праздновании Дня отца. Очевидно, что социально активные и вовлеченные отцы, отцовство в целом является одним из столпов Церкви и государства и общества, гарантией сохранения преемственности поколений. Но сегодня в наших храмах, в целом по стране, мужчин мало. Как нам сделать так, чтобы отцовство стало важным фактором развития церковно-приходских общин, защиты семейных ценностей? Может быть, имеет смысл поставить перед Патриаршей комиссией по делам семьи задачу организации взаимодействия с отцовскими сообществами на общецерковном уровне, а не только на уровне отдельных приходов и епархий? В принципе, мы бы могли помочь в решении такой задачи, если бы Вы ее поставили и благословили.

— Конечно, благословляю, и нужно делать все для того, чтобы развивать то, о чем Вы говорите. Но если хотите знать мое мнение, женщин в храмах всегда будет больше. Это касается не только православных храмов — это касается религиозной жизни людей вообще. Потому что женская психология, ответственность за себя, за своего ребенка, за семью, делает женщину более чувствительной, более открытой к религиозному измерению жизни. Она больше нуждается в молитве, она не такая сильная, как мужчина. Мужчина опирается на свои силы, а женщина, часто осознавая свою слабость, нуждается в помощи свыше и чувствует необходимость молитвы. Может быть, существуют еще какие-то причины, почему религиозность среди женщин более развита, чем среди мужчин, но это факт. Еще раз хочу сказать: факт глобального масштаба. Хорошо это или плохо? Я считаю, что это хорошо, потому что женщина — хранительница домашнего очага. Конечно, мужчину мы называем главой семьи, но благополучие семьи в значительной мере зависит от матери, от жены. Она хранитель, она у очага, а если она уходит в сторону, очаг гаснет. Мужчина постоянно куда-то уходит — командировки, работа и так далее. Конечно, сейчас права мужчин и женщин сравнялись, что на самом деле совсем не плохо, но ведь на женщин легла ответственность, в том числе, за материальное обеспечение семьи, которой раньше не было, и большинство женщин работают. Конечно, это нарушает определенные балансы в семейной жизни. но, с другой стороны, это данность, и многие женщины с удовольствием идут на работу, делают карьеру. В этом я не вижу ничего плохого. Вижу плохое только в том случае, если работа женщины, ее карьера строится без учета заботы о семье — тогда это, несомненно, грех. Ведь женщина несет особую ответственность за детей и за сохранение семейного очага, и если она, увлекаясь карьерой, забывает о семье, о муже, то это обычно приводит к самым печальным последствиям.

Поэтому я бы в первую очередь сказал о том, что сохранение семьи — это в большей степени ответственность женщины, хотя, конечно, при отсутствии должного отношения мужа к семье тоже ничего хорошего быть не может, и семья может распасться. Но сама идея вовлечения отцов в более активную заботу о семье — через участие в церковных программах, через участие в приходской активности — несомненно, заслуживает внимания. Не скажу, что это просто осуществить, но если у нашего духовенства есть желание и возможность заниматься развитием особых отношений с мужской частью прихода, то здесь ничего плохого нет. Однако нужно находить правильные инструменты для такой работы. Нужно вовлекать мужскую часть прихода, даже если это не очень активные прихожане, в такую деятельность, которая раскрывала бы значение церковной жизни. Например, ремонт, строительство, благотворительная деятельность, организация поездок — везде, где мужчины могут и должны сыграть свою роль, и не надо все это перекладывать на плечи наших прихожанок.

Другими словами, отцовство — это очень важное служение. Из-за вовлечения во множество других дел мужья и отцы нередко уделяют недостаточно внимания семье, и Церковь, конечно, должна побуждать мужчин к реализации своей ответственности как отцов. И еще раз хочу сказать: очень важно, чтобы приходские наши общины вовлекали мужскую часть прихода в более активную церковную жизнь. Думаю, это одинаково злободневно и для отдаленных приходов, и для городских приходов, и для кафедральных соборов. Это одно из важных направлений нашей пастырской деятельности, и благодарю Вас за то, что Вы подняли этот вопрос.

— Ваше Святейшество, благословите! Диана Кудзагова, пресс-служба Владикавказской и Аланской епархии. Вопрос у меня такой. На протяжении последних десятилетий статус Православной Церкви очень изменился — из гонимой Церкви она превратилась в один из столпов государства. Скажите, с какими задачами нам, Православной Церкви, еще предстоит столкнуться в ближайшее время? Спасибо.

— С задачами в какой плоскости, в какой области?

— В принципе, наше дальнейшее развитие, как все это будет происходить?

— Развитие Церкви или государства, общества?

— Да, есть ли у нас какие-то цели, задачи?

— У нас полно целей и задач. Но я хотел бы знать, что Вас, собственно, интересует. Готов ответить, но задайте вопрос поконкретнее, пожалуйста.

— Меня интересует в принципе всё…

— Всё в принципе? Молодец! Тогда я отвечу общими словами: конечно, всё надо развивать, всё надо совершенствовать. Никогда не надо останавливаться на достигнутом и считать, что этого достаточно, будь то в церковной жизни, в приходской жизни, в личной жизни, даже в семейной жизни. Надо постоянно поднимать планку тех задач, которые мы перед собой ставим, — тогда и обеспечивается развитие. Поэтому дай Бог, чтобы все мы были способны постоянно ставить себе новые задачи, устремляться к этим задачам и совершать их во благо. На общий вопрос — общий ответ. Помогай вам Бог в трудах ваших.

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси