Двадцать лет назад состоялась первая трансляция Рождественского Патриаршего богослужения по центральному телевидению. В канун знаменательного юбилея на вопросы корреспондента «Церковного вестника» ответил первый комментатор Патриарших богослужений, сотрудник Московской Патриархии Н.И. Державин.
— Николай Иванович, как родилась идея трансляции богослужения? Была ли это инициатива телеканала?
— Да, интересно было бы выяснить, от кого исходила инициатива проведения трансляции богослужения — непосредственно от руководства телеканала или от священноначалия. Приближалось Рождество, когда приснопамятный Патриарх Алексий поручил мне помочь организовать трансляции богослужения. Я встретился с группой, которой было поручено провести первую трансляцию. Мы поехали в Богоявленский собор, посмотрели, где разместить камеры, как выставить свет, обсудили другие технические требования. Сложность состояла в том, что никто в группе не знал, как снимать богослужение. Что нужно делать? Изначально задача сводилась к тому, чтобы просто показать хорошую картинку. Потом по мере обсуждений возникли вопросы о том, что можно снимать, а что нет, каков порядок богослужения. В процессе разъяснений и обсуждений родилась идея сопроводить трансляцию комментариями, объяснить зрителям, что происходит в это время в храме, раскрыть важные моменты богослужения, дать русский перевод непонятных текстов. Я доложил Патриарху об этом предложении и, получив одобрение, написал небольшой текст. Далее возник вопрос, кто будет читать комментарий в эфире. Изначально предполагалось, что этим займутся дикторы, но такого диктора, который с первого раза смог бы сориентироваться в происходящем, мы не смогли найти. В итоге съемочная группа предложила мне принять участие в общей работе, хотя у меня не было ни опыта, ни соответствующей подготовки. Вообще до этого времени трудно было представить, что в России когда-нибудь появится возможность прямой трансляции богослужения по центральному телевидению.
— Вы уже двадцать лет комментируете трансляции праздничных богослужений. Меняется ли при этом конструкция комментария, его содержание? Ведь последование богослужения остается неизменным.
— Конечно, комментарий сохраняет свои конструктивные особенности. Однако это прямой эфир, где возникают разные обстоятельства и нужно быть готовым ко всему, к любой неожиданности. Когда я оказываюсь за монитором, то полностью погружаюсь в богослужение, сопереживаю его вместе с остальными молящимися и стараюсь передать это настроение телезрителям.
— Кто смотрит эти трансляции, есть ли реакция самих телезрителей?
— Во-первых, наши трансляции смотрят верующие люди, которые хотели бы участвовать в богослужении, но не могут сделать это в силу различных обстоятельств. От таких зрителей мы получали немало благодарственных писем, но были и критические замечания. В частности, некоторые верующие телезрители писали, что нужно сократить объем комментариев, что богослужение не должно превращаться в фон для диктора. Люди хотели почувствовать атмосферу службы, благоговения. И, конечно, мы прислушивались к таким пожеланиям.
Во-вторых, нас смотрят люди, которые еще не перешагнули порог храма, но испытывают интерес к тому, что происходит в Церкви. И применительно к таким зрителям трансляции богослужений являются формой церковной миссии. Стараясь отвечать этим требованиям, в отдельные моменты я просто умолкаю и даю зрителям возможность насладиться пением хора. Или возьмем, к примеру, такой важный момент Литургии, как евхаристический канон. Поначалу я объяснял, что происходит в это время, но потом решил, что не буду этого делать.
— Вы упомянули о возможных казусах, которые могут возникнуть в прямом эфире. Были ли они у Вас?
— Конечно. Пропадал звук, исчезала картинка на мониторе, и приходилось комментировать вслепую. Когда трансляции шли из Богоявленского собора, мое место было расположено справа от алтарной части, а ПТС (передвижная телевизионная система. — ред.) и все остальные службы находились за стенами храма. Не было возможности общаться напрямую, связь, если и была, то односторонняя. В общем, в этом отношении с тех пор мало что изменилось.
— Есть ли специфика проведения трансляций из Храма Христа Спасителя по сравнению с Богоявленским собором?
— Безусловно. Это связано с размерами, особенностями интерьера, организацией пространства. Изначально при строительстве была идея создать в храме все возможности для съемок: заложить туда телевизионные коммуникации, поставить стационарные камеры, в крипте собора устроить ПТС. Однако в силу финансовых проблем этот проект не был реализован. Единственное, что сделали, — это очень скромное комментаторское место за алтарной частью.
— Одно время с Вашим участием действовал проект «Церковь без границ». Не могли бы Вы рассказать о нем?
— Да, через два года после начала трансляций было создано Православное информационное телевизионное агентство, куда вошли настоящие профессионалы и при этом верующие люди. Проект «Церковь без границ» предполагал организацию в день праздника цикла прямых репортажных включений из разных регионов и стран. Но этот проект был дорогим. Нужно было послать людей в разные точки мира, заказать так называемый ствол, чтобы в нужный момент включить передачу через спутник. Какое-то время мы это делали, но кризис 1998 года нас подкосил.
— Что из Вашей комментаторской практики запомнилось больше всего?
— Наверное, самые памятные трансляции мы провели в день Рождества Христова в 2000 году из Вифлеема и Иерусалима. В Вифлееме условия были очень тяжелыми, каждая деталь съемок согласовывалась с величайшим трудом, во время трансляции у меня не было нормального места, пришлось сидеть на каком-то балкончике. К тому же накануне шел проливной дождь, который нарушил работу городской энергосистемы, даже в храме протекла крыша, а внутри кое-где стояла вода. Хорошо, что Промыслом Божиим мы, перестраховавшись, заранее заказали дизель-генератор. Все богослужение прошло с нашим освещением, а мы были единственной программой, которая давала сформированный сигнал. Благодаря ощущению команды мы выходили из самых трудных ситуаций, когда профессионализм подкреплялся сплоченностью и силой духа.
...Агентство развивалось, вскоре мы занялись производством еженедельных цикловых программ, одно время нашими силами выпускалось шесть еженедельных программ для разных каналов и одна ежедневная. Агентство работало практически круглосуточно. К сожалению, в связи с кризисом 1998 года оно прекратило свое существование. Но, слава Богу, что телеканалы за это время также накопили опыт съемок церковных сюжетов.
— Как духовенство относится к организации трансляций?
— Вначале была некая настороженность. Конечно, процесс съемок — свет, работа камер — мешает молящимся. Когда в алтаре стоит дополнительный свет, который режет кому-то глаза, торчат микрофоны, на возвышении установлена камера, а во время каждения перед Патриархом идет оператор, это не способствует созданию молитвенного настроения. Но надо понимать, ради чего это делается, надо в этом случае проявить чувство христианской солидарности и жертвенной любви к ближним, которые не могут прийти в храм и побывать на Патриаршем богослужении.
— Сегодня много говорят о том, каким должно быть православное телевидение. Каково Ваше мнение по этому поводу?
— Нам нужен канал, который, освещая широкий спектр проблем и событий, давал бы церковную оценку всему происходящему. Нужно делать культурологические, молодежные, детские программы. Зрителя нужно не просто информировать. Его нужно сориентировать по тем или иным вопросам, предложить ему адекватную точку зрения, а не просто критиковать, не просто говорить, что мир лежит во зле. Конечно, важно, чтобы подача материала была искренней, без налета елейности, выполненная в современной стилистике. Мы должны быть конкурентоспособны.
Беседовал Евгений Мурзин
«Церковный вестник» № 24 (445) декабрь 2010
