Члены Общественной палаты России не могут прийти к общему мнению относительно законопроекта «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения». Комиссия Палаты по сохранению и развитию отечественной культуры провела экспертизу и пришла к выводу, что проект противоречит принципам, закрепленным в Конституции страны. В интервью порталу «Интерфакс-Религия» ситуацию прокомментировала юрисконсульт Московской Патриархии инокиня Ксения (Чернега).

— Матушка Ксения, эксперты комиссии Общественной палаты по сохранению и развитию отечественной культуры, изучив законопроект, заключили, что он противоречит действующей Конституции. Как обстоят дела, по Вашему мнению?

— Большинство выводов и предложений, содержащихся в заключении, вступают в грубое противоречие с действующим законодательством и, безусловно, не могут быть учтены в тексте законопроекта.

— Например?

— Авторы заключения предлагают дополнить законопроект нормами, наделяющими музеи не свойственными им полномочиями в отношении памятников истории и культуры, переданных религиозным организациям. Так, в заключении утверждается, что на государственные учреждения культуры (музеи) должны быть возложены функции контроля за сохранностью объектов культурного наследия.

Между тем, согласно статье 39 федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» контроль за состоянием объектов культурного наследия осуществляют не музеи, а государственные органы охраны объектов культурного наследия (в частности, Росохранкультура). Передача контрольных полномочий музеям, которые, наряду с прочими юридическими лицами, являются пользователями памятников истории и культуры, законодательством не предусмотрена. Сама по себе постановка вопроса о передаче государственно-властных полномочий учреждениям культуры кажется, по меньшей мере, странной.

Авторы заключения утверждают, что музеи «специализируются на сохранении и восстановлении исторических ценностей». Между тем, как отмечают они, данный вид деятельности не является основным для религиозных организаций. В этой связи авторы законопроекта предлагают возложить функции по сохранению и восстановлению памятников истории и культуры религиозного назначения на государственные музеи.

Подобные заявления, равно как и вытекающие из них предложения к тексту законопроекта, также грубо противоречат нормам действующего законодательства.

— Кто, по-Вашему, действительно специализируется на сохранении и восстановлении ценностей?

— Согласно статье 40 упомянутого федерального закона, «сохранение — это направленные на обеспечение физической сохранности объекта культурного наследия ремонтно-реставрационные работы». Очевидно, что специализируются на сохранении памятников истории и культуры отнюдь не музеи, а реставраторы. При этом любой пользователь и собственник, независимо от основных целей своей деятельности, обязан заключить с государственным органом охраны объектов культурного наследия охранное обязательство (или обязательство по сохранению). Профиль деятельности пользователя (собственника) памятника не имеет абсолютно никакого значения. Учреждения культуры, религиозные организации, так же как и все прочие юридические лица, равным образом должны обеспечивать сохранность переданных им объектов. Таким образом, функции по сохранению и восстановлению объектов культурного наследия не являются и не могут являться прерогативой государственных музеев.

— Что говорится в заключении о прекращении права оперативного управления музеев на передаваемое религиозным организациям имущество?

— В заключении предлагается включить в законопроект норму, устанавливающую требование о прекращении права оперативного управления музеев на передаваемое религиозным организациям имущество исключительно с согласия музеев.

Однако Гражданский кодекс Российской Федерации предусматривает несколько оснований прекращения права оперативного управления государственных учреждений на имущество:

• изъятие собственником излишнего, неиспользуемого либо используемого не по назначению имущества (п. 2 ст. 296 ГК РФ);
• добровольный отказ учреждения от права оперативного управления (п. 3 ст. 299, 236 ГК РФ).

При этом в случае изъятия имущества из оперативного управления учреждения согласия данного учреждения на изъятие имущества не требуется. И было бы странным, если бы такое требование в Гражданском кодексе содержалось.