Архиепископ Ставропольский и Владикавказский Феофан делится с читателями соборного сайта www.sobor2008.ru своими мыслями на предмет современного состояния церковно-общественных отношений в России.
***
— Владыка, как бы Вы охарактеризовали состояние диалога Церкви и общества в современной России?
— Для того чтобы дать адекватную оценку современному состоянию церковно церковно-общественных отношений в России, нужна хорошая перспектива, нужно посмотреть, чем наше сегодня отличается от исторического вчера.
Первые века в истории Православия — это время общественного недоверия и государственных репрессий. В этих жестких условиях Церковь стремится к легализации, для того, чтобы иметь возможность исполнять завет Спасителя: идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам (Мф. 28, 19-20). Вот первый пример церковно-общественных отношений.
В византийский период Церковь становится важнейшим институтом общества, живет в условиях государственной поддержки, хотя иногда эта поддержка переходит в весьма некорректные попытки управлять церковными делами. А в период османского владычества Церковь становится хранителем, в том числе, этнической идентичности народа. Ситуация насколько неожиданная, настолько же и закономерная.
Средневековая Русь после Крещения развивается по византийской парадигме, включая сюда и сохранение идентичности народа во времена ордынского ига. Семнадцатый век — это время равноправия царя и патриарха. И вдруг происходит петровский провал с его ведомством православного исповедания, регламентом, закрытием монастырей и храмов — когда в формально православной империи Церковь имеет какие-то права только внутри церковной ограды и не далее.
В XIX столетии неоднозначность сложившейся системы церковно-государственных и церковно-общественных отношений становится все более и более очевидной. В годы правления царственного страстотерпца императора Николая II начинается подготовка к созыву Собора, к восстановлению Патриаршества. Одновременно после принятия ряда указов о веротерпимости меняется религиозная ситуация в стране. Звучало много противоречивых оценок и мнений. Но пришел 1917 год, и настало время гонений, время лагерей и расстрелов. С конца сороковых годов нет прямых массовых репрессий, но условия жизни Православной Церкви остаются чрезвычайно ограниченными. Политическая оттепель в годы правления Хрущева обернулась для нас новой стужей.
Начиная с года Тысячелетия Крещения Руси, открывается новая страница в положении Церкви в России. И принципы отношений Церкви, общества и государства приходится строить заново. Мы только ищем эти принципы в условиях, когда неприменимы ни византийские, ни синодальные, ни советские схемы.
— Какие наиболее заметные препятствия видятся Вам в преодолении наследия советского прошлого в этой сфере?
— Например, положение о светском характере государства. Вообще, само по себе оно означает лишь то, что у нас устройство государства не теократическое. Но ведь его пытаются интерпретировать таким образом, что всякое проявление религиозности, выходящее за ограду храма, должно быть запрещено; нам уже двадцать лет доказывают, что свобода совести, — это когда в общеобразовательной школе нельзя преподавать основы православной духовно-нравственной культуры. Но мы это уже проходили в советские времена. И времена эти уже закончились и не вернутся, как бы кто этого ни хотел. Да и как мне разделить себя на гражданина и России и члена Православной Церкви — по диагонали, по вертикали? Это просто бессмысленно.
Вот верующего молодого человека призывают на срочную службу в армию. Кто и как обеспечит его свободу совести, если в расположении части не будет, хотя бы молитвенной комнаты и у священника не будет возможности регулярно посещать эту часть? Никто и никак. Нужен закон о военном духовенстве, но его пока нет, хотя есть общее взаимопонимание о его необходимости.
А возьмите ситуацию с негосударственными приютами для детей, лишенных родительского попечения. Их судьба в декабре 2007 года в связи с принятием нового закона об опеке и попечительстве висела на волоске*, да и сегодня нет еще полной ясности с окончательным решением. Конечно, по-хорошему надо стремиться к тому, чтобы сирот усыновляли и удочеряли, чтобы дети жили и воспитывались в семье. Но пока мы к этому придем, приюты, в том числе и церковные, выполняют очень важную функцию. Это пример социального партнерства Церкви и общества, Церкви и государства. Ростки новых церковно-общественных отношений, сформировавшиеся за последние двадцать лет. И вот, оказывается, их можно ликвидировать, при помощи закона, формально не затрагивающего эти приюты.
— Как Вы считаете, в какой форме могло бы происходить взаимодействие Церкви и общественных организаций в деле обсуждения существующих проблем и их дальнейшего разрешения?
— Таких вопросов, которые требуют своего разрешения, еще множество. Общественная дискуссия о формах и форматах социальной, образовательной, культурной деятельности Церкви свидетельствует о том, что эта деятельность есть и она расширяется. Но она, эта дискуссия, говорит также и о том, что не все и не всегда готовы принять это расширение.
Поэтому сегодня важен диалог с обществом, открытое и ответственное разъяснение наших позиций и принципов. В этом смысле весьма интересен опыт участия архиереев в работе Общественной палаты Российской Федерации. Вот уже второй срок митрополит Калужский и Боровский Климент, епископ Саратовский и Вольский Лонгин и Ваш покорный слуга участвуют в деятельности ОПРФ.
Самое главное, что можно сказать о Палате, это то, что она состоялась как реальный и очень важный институт гражданского общества, это рабочий орган, а не формальная комиссия для штамповки принятых кем-то решений. В ОПРФ представлен весь спектр нашей общественности, и по всем вопросам идет откровенное и нелицеприятное обсуждение, есть споры, есть столкновение мнений.
Участие архиереев в работе Общественной палаты создает возможность для того, чтобы в этих дискуссиях по самым актуальным проблемам современной жизни голос Церкви прозвучал и был услышан. Так было с формированием позиции Палаты по преподаванию основ традиционной религиозной культуры, по ограничению игорного бизнеса, другим общественно значимым вопросам.
Межэтнические и межконфессиональные отношения также находятся в центре внимания Общественной палаты. Так совпало, что свою работу она начинала в разгар так называемого карикатурного скандала. Сегодня уже несколько позабылись и затрагивавшие мусульман рисунки в одной из датских газет, и реакция на эту публикацию, включающая в себя многотысячные демонстрации протеста и нападения на европейские дипмиссии. А тогда, в начале 2006 года вопрос стоял весьма остро. Затем произошли кондопожские события, возникали другие конфликтные ситуации. Но это уже, пожалуй, тема для отдельного серьезного разговора.
И не просто разговора, а серьезного исследования. Думается, что изучение современного общества — это нужная и важная задача для наших научно-церковных и учебных центров. Мы должны лучше знать и понимать общество, в котором живем. Ведь до сих пор даже из уст священнослужителей приходится слышать мнения, что, якобы наша паства — это малограмотные и малообеспеченные старушки. Хотя репрезентативное социологическое исследование, проведенное в минувшем году институтом общественного проектирования, показало, что сегодня обобщенный портрет российского православного полностью совпадает с портретом среднестатистического гражданина России по всем параметрам: по возрасту, образованию, материальному положению.
Происходит закономерный процесс: Церковь постепенно возвращает себе гражданские права. Те естественные права, которые отстаивали отцы-апологеты, которые по-разному реализовывались в последующие исторические эпохи после Миланского эдикта.
*В конце 2007 г. в Государственную Думу были внесены поправки в закон «Об опеке и попечительстве». Согласно новой редакции закона негосударственные приюты и патронатные семьи могли прекратить свое существование, а приемные семьи были бы поставлены в очень затруднительное положение (Ред.).
***
