Отец Илья Лимбергер, священник церкви святителя Николая в Штутгарте, рассказывает об опыте работы с молодежью в Русской Православной Церкви заграницей.
***
— Отец Илья, как организована работа с молодежью в РПЦЗ на уровне церковной администрации?
— В Русской Зарубежной Церкви при митрополите Иларионе существует попечительский совет о нуждах Зарубежной Церкви: это и издательское дело, и все, что связанно с постройками и реставрацией храмов, при нем же организован совет по работе с молодежью. Этот орган был основан сравнительно недавно, но там уже кое-что намечается: во второй половине мая состоялась поездка делегации отцов: протоиерей Виктор Потапов из Вашингтона, протоиерей Андрей Сикоров из Берлина и еще несколько человек приехали в Россию, чтобы обсудить работу с молодежью.
Очевидно, что мы будем стараться объединять наши усилия. Договорились о регулярных молодежных паломничествах. Первое пройдет в конце июля, начале августа. Приглашает Курская епархия. Это будет дело на уровне всей Pарубежной Церкви и Московской Патриархии.
— Поедут молодые ребята?
— Совершенно верно. Молодые люди поедут в паломничество на 3 недели (17 июля по 8 августа). Они посетят Москву, Троице-Сергиеву Лавру и святыни Курской епархии. Российской молодежи конечно будет больше, от нас — по 2 человека от каждой епархии, но со всего света. Всех вместе — человек 150. С нашей стороны занимается этим отец Андрей Зоммер в Нью-Йорке, я ему только помогаю немного.
— Как раньше обстояли дела с православной молодежью в Зарубежной Церкви? Какие сложились традиции?
— Раньше не было централизованного комитета, административного элемента, каждая епархия что-то делала, исходя из своих нужд. Все это есть и сейчас, но добавилась необходимость развития и укрепления связей с российской молодежью.
На уровне епархии всегда было несколько направлений работы. Во-первых, двуязычные общеобразовательные школы. Например, в Нью-йорке при Синоде, школа в Сан-Франциско при Радосте-Скорбященском соборе, в Германии тоже были такие попытки: основывались русские православные гимназии в Штутгарте, Мюнхене, но потом при иссякании диаспоры они увядали, а при увеличении — наоборот, расширялись. На данный момент существуют планы создания двуязычных общеобразовательных школ в Берлине, Мюнхене, Штутгарте, Франкфурте, Гамбурге, но пока они ждут своего часа.
Второе направление работы — церковно-приходские школы как дополнительное образование, подобное есть в каждом большом приходе. Причем они занимаются не только преподаванием Закона Божия и русского языка, но и стараются ответить на нужды детей в диаспоре. Сама жизни в рассеянии определяет эти нужды: это прежде всего помощь в интеграции детей, чтоб они быстро и безболезненно или с наименьшими потерями смогли войти в жизнь местного общества (уроки языка, ознакомительные поездки, помощь в ориентации в системах образования).
Молодой человек, приехав с родителями, сначала не ориентируется в системе образования, т. к. она совершенно другая, не похожая на российскую. Наша задача — помочь ребятам начать учится на их уровне, а не, как это часто бывает, на 1-2 ступени ниже, из-за незнания системы. Потом из таких ситуаций трудно выбраться. Помощь в интеграции — поле обширное и разнообразное, оно требует и групповых занятий и индивидуальной поддержки, это целая система.
Так же немаловажно для нас — сохранение русских корней. Психология русского прихода такова, что ее вектор направлен на сохранение русского языка и, при всей интеграции, на сопротивление ассимиляции. Сохранение русского языка, литературы, связей с Россией, упомянутые проекты, которые только начинаются, и, будем надеяться, будут разрастаться — это один из центральных моментов для будущего России.
Подумайте, в Германии огромное количество русских людей — это миллионы (если правильно поставить дело) представителей России в Европе, это мост, соединяющий Россию и Европу. Эти люди будут ориентироваться в обеих культурах, они могут очень помочь Европе и России жить вместе. Именно они через 5-10 лет будут управлять жизнью: будут политиками, бизнесменами и т. д. Если сейчас их верно сориентировать, научить их любить и Европу и Россию, то им цены не будет. Это огромный ресурс.
Знаю по собственным детям (у о. Ильи их пятеро — прим. ред.) и другим, особенно рожденным за границей, — у них глубокий интерес к России, они готовы поддерживать связь, учить русский язык, им интересны культура, литература и т. д. Церковь оживляет и согревает эти интересы, их надо всячески поддерживать и развивать: проводить обмены на всех уровнях: профессиональном, университетском.
Конечно, в каждой епархии существуют православные лагеря, причем разной ориентации. В Германии это, во-первых, скаутские лагеря. В Мюнхене и Франкфурте, например, которые продолжают идеи скаутов-разведчиков, сочетая воспитание русского патриотизма с игрой на природе. Во-вторых, Существуют сугубо православные лагеря у нас в Штутгарте, например, летние и зимние. Они отличаются тем, что больше внимания посвящено занятиям Закону Божьему, в разных вариантах, молитве. Священник всегда рядом. Первая половина дня — занятия, вторая — гуляние, игры. Третий вариант — семейное поселение, где разработан православный уклад жизни. Семейные лагеря содержат и учительный компонент. На каждый лагерь находится достаточно желающих. Важно, чтоб мы выезжали из города.
— Кто приезжает в эти лагеря? Эмигранты и их дети?
— Те, кто в последнее время переселились в Германию на постоянное место жительство, правильнее сказать так, поскольку эмигранты — это те, кто выезжал и не имел возможности вернуться. Нынешние переселенцы, думаю, к ним не относятся; это выходцы из бывших советских республик, приехавшие сюда в последние 10-15 лет, из России, Украины, Белоруссии, Казахстана. Русских немцев очень много. Всего около трех миллионов, это значительный процент по отношению к населению Германии — примерно 5%, православных, где-то пятая часть от общего числа.
— Наверняка среди них есть многие, кто, попав на чужбину по работе или на ПМЖ, приходит к Церкви и Богу?
— Да, именно, когда они сталкиваются с собственной растерянностью (а ведь почва из под ног уходит очень здорово), особенно на первых порах, Церковь играет стабилизирующую роль в социальном и психологических смыслах.
— Жизнь в Европе — это жизнь в непосредственной близости с другими христианскими конфессиями. В России в размышлениях о миссионерской деятельности Церкви с молодежью звучат призывы поучиться навыкам и наработкам католиков и протестантов. Что вы считаете полезным перенять у них?
— У них очень обширный опыт, длительный и непрерываемый, на уровне преподавания, в педагогическом и психологическом планах. Естественно, мы обязаны изучать их наработки. Они очень разноплановые. Вот что касается образования — практика преподавания Закона Божия или религии в немецких школах очень длительная, она непрерывно существует с XIX века. Есть целый институт религиозной педагогики.
В России ничего подобного нет. Есть люди, размышляющие над этой проблемой, появляются книжки. В отдельных епархиях пытаются вводить программы и в светских и в духовных учебных заведениях, но все это пока на уровне отдельных опытов, не существует еще целостной системы. В целом подходу и методам подготовки специалистов можно учиться в Германии, где созданы не только факультеты, но и отдельная академия религиозной педагогики, занимающаяся вопросами подготовки кадров.
— Основы религии преподаются в светских школах в Германии?
— Да, в большинстве случаев образование в школах входит в ведение федеральных земель, а не министерства образования. Почти во всех землях, кроме восточной Германии, где сильно еще наследие ГДР, но в основном везде «основы религии» есть обязательный компонент. В том смысле, что ребенок должен выбрать католический Закон Божий, или евангелический, или этику. Кое-где вводятся компоненты других религий — скажем, ислам. В некоторых федеральных землях мы уже имеем и православный Закон Божий с выставлением оценок, материальной поддержкой учителей, то есть все на государственном уровне — если урок православного Закона Божьего введен в школах, то государство оплачивает его преподавание наравне с другими.
— А где учатся на православных педагогов в Германии?
— Вот! Это самая насущная проблема! Нигде не учатся, приходят «от сохи» преподавать. Вот, что можно перенять — прежде всего принцип; необязательно перенимать детали. Многое для нас неприемлемо из того, что они делают, есть свои крены — чрезмерный психологизм, отсутствие литургической составляющей и т. д. У православных есть специфика, которая может быть применена в педагогике… Надо думать, как это сделать.
— На Архиерейском Соборе будет обсуждаться миссионерская концепция Русской Православной Церкви, одна из глав посвящена работе с молодежью, где выражается идея «создания открытой христианской социокультурной молодежной среды», поиск языка, понятного молодежи. А что, по-вашему, в работе с молодежью делать не следует? Чего стоит избегать миссионерам, работающим или желающим работать с молодежью?
— Это очень серьезный вопрос, над ним надо очень глубоко подумать. Я бы ответил, что нельзя осуждать. Говорить им, что они распутные, развратные и т. д. Причем в любом виде. Не следует слишком потакать и «гладить по шерстке». Человек, говорящий с молодежью, должен очень следить за строем своей души и избегать всякой неискренности, лучше ничего не сказать, чем как-то скривить душой в какую-то сторону — чрезмерной строгости или, наоборот, чрезмерной мягкости.
— А формы?
— А формы подчинены вот этим главным принципам. Мне кажется, например, то, что делает отец Андрей Кураев, — все крайне искренне, очень разумно, голова у него работает отлично, и он волен выбирать формы. Трудно говорить, правильная или неправильная форма проповеди им избрана, я бы в такие суждения не стал вдаваться; по-моему, форма определяется не категориями «правильно» — «неправильно». Если категория искренности, например, выполняется, если миссионер находится в правильной душевной позиции, он сам поймет какая форма правильная, какая неправильная.
Беседовала Юлиана Годик
***
