Идет третья неделя пребывания мощей святителя Николая в Москве, число поклонившихся этой святыне приближается к полумиллиону. О том, как жители итальянского Бари, откуда мощи привезли, почитают своего «градообразующего» святого и как отличить подлинные мощи от подделок, корреспонденту «Интерфакс-Религия» Елене Веревкиной рассказал Михаил Артеев, координатор деятельности центров изучения православных святынь при Российском православном университете и при Санкт-Петербургской митрополии, директор благотворительного фонда «Священное наследие».
― Вы провожали мощи из Бари и следили за трансляцией встречи святыни во «Внуково». Как отличались проводы и встреча? Поделитесь впечатлениями.
― Бари ― это один из городов, в культурной и религиозной жизни которых значительную роль играет святой, чьи мощи покоятся в этом городе. Можно вспомнить еще остров Корфу, где совершенно обычна ситуация, когда девушка, идя на экзамен, заходит приложиться к мощам «отца», или «дедушки» (как они его почитают) ― святого Спиридона. Подобное происходит и в Бари. Но мне кажется, что уже в значительно меньшей мере ― для нового поколения почитание святого Николая стало несколько нерелигиозным. Я сталкивался с итальянцами, которые при упоминании мощей святого говорят: «А, да, что-то такое слышали». Для них этот вопрос, к сожалению, вышел из церковной плоскости в общекультурную. Они знают процессию со статуей и праздник, а в храм святого многие не заходили годами. Я бы сказал, что по сравнению с Корфу почитание святого Николая в Бари менее церковное, но это общая тенденция дехристианизации Европы, дехристианизации Италии. Опять же, когда я говорю о падении благочестия, это не значит, что все совсем плохо, я лишь сравниваю с предыдущими временами.
Уже много говорилось, что все предыдущие переговоры о принесении даже частицы мощей наталкивались на несогласие со стороны духовенства города Бари и горожан. Они знают, что святой Николай ― это такой градообразующий святой, к которому приезжают из всех стран. И это действительно так. Владельцы ресторанов, гостиниц и такси зарабатывают на паломниках, не говоря уже о базилике, которая продает разнообразные сувениры и предметы, связанные с именем святого. Мощи святого до сих пор мироточат, и разбавленное миро тоже продается в лавке при базилике.
― Говорят, что левое ребро святителя, которое было привезено в Россию, тоже мироточивое. Есть такие свидетельства?
― Если посмотреть на мощи, то они выглядят темными и влажными. Миро струями от мощей не изливается, но они влажные, это факт.
Когда часть мощей святителя провожали из Бари, было ощущение семейных проводов, собрался полный храм, был небольшой салют, народ окружал «папамобиль», в который был поставлен ковчег, все охраняли гвардейцы. Все достаточно торжественно, но именно по-семейному. Когда же мы смотрели трансляцию встречи мощей святого Николая в Москве, то создалось впечатление события имперского, глобального. Семейный праздник перешел в официальное, великое торжество. Я бы даже сказал, что сегодня Москва показывает образ бывших католических праздников, того, как раньше праздновали в Париже, Риме, Венеции. Сегодня там все достаточно просто. Громкие парады теперь организуют содомиты и корпорации. Вот в этом, наверное, главная разница.
― Известно ли в Италии о каких-то современных чудесах святителя Николая?
― Доминиканцами в Бари ведется летопись особых событий, связанных с именем Николая Чудотворца, там фиксируются чудеса, которые происходят. Да и вообще русская пословица гласит, что к пустому источнику люди не ходят. Если мы придем в Париже на улицу Дю Бак, где хранятся мощи святой Катрин Лабуре, несмотря на то, что этот храм стоит в стороне от центральных улиц, в некой подворотне, мы всегда увидим людей из разных стран, которые приезжают к святой. Если мы придем к святой Матроне в Москве, мы увидим, что огромное число людей приходит и молится. То же самое и в Бари, и на Корфу. Если люди приходят, значит святой отвечает на молитвы, до людей доходят известия о чудесах ― то есть, конечно, чудеса происходят. Так же, как происходит в Греции у мощей святителя Иоанна Златоуста. Так же, как происходит в Париже в упомянутом храме.
― Вы часто бываете в Бари и общаетесь с итальянскими верующими. Отличается ли подход к почитанию святого Николая в Италии и России?
― С Католической Церковью в XX веке произошла трагедия, когда она переступила через анафемы папы Пия X и в значительной степени впитала модернизм, и эта трагедия наложила отпечаток на всю церковную жизнь. Церковь держалась долго, папа Пий X боролся с явно враждебными влияниями, указывая, что Церковь должна влиять на мир, но не наоборот. Но потом все изменилось, произошло совершенно обратное, сложилась ситуация, для церковной жизни критичная и трагическая. Как образ произошедшего вспоминается святая Филомена, которую почитало огромное количество католиков, даже святых Католической Церкви, включая известного французского духовника Жана-Мари Вианне. Святая Филомена была фактически деканонизирована, ее объявили сомнительной святой. На первых страницах газет помещались фотографии, как священник несет из церкви на помойку или в архив статую святой Филомены. Святой Николай, святой Георгий были объявлены святыми, о которых не сохранилось серьезных исторических свидетельств. Хотя я как историк могу задать вопрос: «А какие письменные свидетельства во время "темных веков" могут быть?» О многих светских личностях не сохранилось никаких достоверных свидетельств. В силу этой политики рационализма святой Николай был объявлен местночтимым святым. Прежде в Католической Церкви существовал культ четырнадцати святых заступников, имеющих особую благодать помощи людям. К ним обращались, их почитали, а теперь многих из них объявили местночтимыми святыми и условно существовавшими. Эта политика привела к тому, что имя святого Николая (казалось бы, сильнейшего церковного «бренда», святого, известного всему миру как Санта-Клаус) вдруг стало верующими забываться. То есть, с одной стороны, его мощи мироточат, и базилика имеет название папской, а с другой стороны, святой Николай ― это местночтимый святой, празднование его не обязательно. Вот эта политика рационализма, которая, как я лично считаю, продиктована враждебными Церкви силами, она оказала свое влияние, и массовое католичество просто «схлопнулось». Для них Церковь ― это что-то вроде клуба по интересам, поездки в Тезе, тусовки при храме, может быть, даже концерты, может быть, даже рок-концерты, но церковная составляющая уходит. В то время как в России люди большей частью ищут духовности, ищут старцев, ищут благодати, то есть ищут специфические духовные элементы. В этом главная разница. В России люди более непосредственные. Я бы сказал, что сегодняшняя Россия больше похожа на средневековую Европу, чем сама Европа, и это замечательно. Сегодня хранитель Европы ― это Россия. Ведь все величайшие произведения искусства, храмы, общая культура ― все было построено в Европе в значительной мере на римской и церковной составляющих. Я бы сказал, что сегодня традиционное европейское почитание святого Николая мы видим только в России, в Европе же оно скорее исключение, чем правило.
― Во многих храмах России есть частицы мощей святителя Николая. Чем отличается поклонение нынешней части мощей от поклонения тем частицам, что хранятся у нас?
― Прежде всего, это событие централизованное и великое. Епископ в белых перчатках перекладывает ребро в специально подготовленный саркофаг, присутствует представительная делегация, о самом событии договариваются лично папа и патриарх, переносится значительная часть мощей. Это событие ― именно общецерковный акт, совместное деяние Католической и Православной Церквей. Это воспринимается в каком-то смысле как посещение святым Николаем России. Что касается небольших частиц мощей... Конечно, множество из них пришли в Россию непонятными путями. Я видел десятки фальшивых частиц мощей святого Николая с фальшивыми документами или вовсе без таковых. Есть деятели, которые за вознаграждения сфальсифицируют любую частицу мощей. Конечно, есть и некоторое количество подлинных. Как они получены? Это закрытые храмы Европы, это подарки таких людей, как архиепископ Бари или архиепископ Венеции. Мы сопровождали перенос частицы мощей святого Николая в Сретенский монастырь ― она получена из закрытой часовни в Риме. Как правило, это все очень незначительные части. Есть деятели, которые продают берцовые кости или позвонки святых ― но это все несерьезно. В Греции был не так давно осужден диакон, который на ближайшем кладбище копал «мощи» и продавал в Россию. Те подлинные частицы, которые находятся в России, можно уподобить частицам, которые везде находятся в антиминсах. А тут очень значительная часть и налицо общецерковное деяние, поэтому и отношение верующих к нему отличается.
― Вы занимаетесь изучением церковных реликвий. Расскажите об основных принципах вашей работы. Какие мощи вам приходилось «разоблачать»?
― В Воронежском университете мы разрабатывали методы генетического анализа, углеродного анализа, фазового анализа в применимости к церковному наследию. Это все методологии, позволяющие устанавливать возраст предмета, относить его к определенной эпохе, к определенной стране. Но со временем мы поняли, что всем заниматься просто физически невозможно. Нужна очень серьезная поддержка и очень серьезная фундаментальная база. Да и многие методы просто не подходят к изучению артефактов. Они требуют разрушения, растворения части исследуемого материала, а как это можно сделать, если частица крохотная? Жизнь развернула наоборот вопросы, связанные с подлинностью реликвий. Более насущным оказался иной подход. Есть места, где находятся реликвии, в подлинности которых никто не сомневается. Никто не сомневается, что в Риме, в церкви Санта-Кроче, находится реликвия Святого Креста. Никто не сомневается, что в Бари находятся мощи святого Николая, в Амальфи ― мощи святого Андрея, и таких мест много. Если какая-то частица когда-то от этих мощей отделялась, то на самом деле она отделялась и опечатывалась в мощевике, она отделялась под документы, и документировано мы можем проследить путь реликвии. Поэтому 99% запросов «а вот это случайно не является святыней?» получают ответ «нет», потому что подлинные реликвии достаточно хорошо сопровождены. Главные источники знания о пути реликвий ― это документоведение, сфрагистика ― наука о печатях.
К нам обращалось значительное количество людей, священников. Они говорили: вот купили на рынке реликварий, пожалуйста, посмотрите, подлинный он или нет. Из этих «реликвариев» у нас уже есть целый музей, их десятки, но они откровенно сфабрикованы ― на «реликвии XVII века» можно видеть следы струйного и лазерного принтера, документы имеют точные признаки подделки. Если бы эти люди не обратились к нам, эти «реликварии» были бы переданы в храмы. Но это ― современная грубая подделка, не имеющая никакой исторической ценности. Вопрос «а вдруг?» не может стоять, это некий предмет с фальшивыми документами и фальшивыми печатями, тут не может быть никаких вопросов.
Но было несколько случаев, когда мы развеивали сомнения: по печати, подлинность которой определял соответствующий эксперт, находили имя епископа, сличали оттиски того времени в епархиальном архиве, и позитивные предположения подтверждались.
Я не думаю, что кто-то из священнослужителей, тем более епископов, будет намеренно фальсифицировать реликвии. Точно так же никто не стал бы это делать в прошлые века, особенно если речь шла о хранителе реликвий Ватикана, епископе Порфиренском, или если речь шла о патриархе Бельгии или Венеции. Зачем им фальсифицировать, если у них эти реликвии были действительно? Поэтому первый подход прост. Если где-нибудь в церкви в Генуе находится реликвия, переданная викарием папы, опечатанная, то вопрос исторической подлинности не встает. Или, например, часть Святого Креста была принесена в Санкт-Петербургскую епархию. Документы подписал лично настоятель церкви Санта-Мария Маджоре. В Санта-Мария Маджоре частица Святого Креста попала из Санта-Кроче, а в Санта-Кроче ― от святой Елены. Эта частица попала в храм, который был закрыт, с ликвидационной комиссией смогли договориться. То есть в данном случае подлинность ― это вопрос исторической преемственности. Если весь исторический путь подтвержден, печати не тронуты, сопутствуют подлинные документы, история совершенно понятна. Главный вопрос подлинности реликвии ― это вопрос, относящийся к социуму, к человеческой истории, к взаимоотношениям Церквей, к тем путям, которыми реликвии попадали в храмы и уходили из них. Дополнительные методы исследований требуются в исключительных случаях. Как, например, история с останками, мощами царской семьи.
― Я, конечно, думала, что речь в большей мере пойдет о генетических исследованиях...
― Даже теоретически это можно сделать не всегда. Повторюсь, каждый генетический анализ ― это разрушение части материала, а если частица маленькая, это очень сложно сделать. Бывает, что люди исследуют целый скелет, не связанный с церковными исследованиями, и только из кости рядом с корнем зуба, например, могут извлечь неповрежденную ДНК.
Церковь существует в реальной человеческой истории, многие дела Церкви документированы, и, соответственно, если мы признаем, что в Падуе находятся мощи святого Луки, а в церкви Санта-Кроче ― частицы Святого Креста, и путь частицы документально подтвержден, то подлинность доказывать не нужно. В Церкви главное ― предание, и если мы это предание, передачу можем установить, то вопрос снимается. Есть и вопросы внутрицерковных исследований, но к большей части реликвий это никак не относится. Церковное наследие хорошо сберегалось и тщательно сохранялось.
«Интерфакс-Религия»/Патриархия.ru
