Во вторник представители Минобороны, ГВП и духовенства обсудят законопроект о приходе священников в российскую армию. Аналогичные планы церковь строит и в отношении школьников. Обо всем этом «Газете.Ru» рассказал Управляющий делами Московской патриархии митрополит Калужский и Боровский Климент.

— Что предлагает РПЦ Министерству образования и науки касательно сотрудничества церкви и системы образования?

— Церковь готова к сотрудничеству, и мы подходим к нему не с пустыми руками. Разработан и апробирован во многих средних школах учебный курс «Основы православной культуры». Этот культурологический предмет позволит учащимся глубже узнать историю России и духовные основы отечественной культуры. На мой взгляд, сегодня самым актуальным является введение преподавания ОПК во всех общеобразовательных школах там, где живут граждане России, признающие себя православными.

Известный конституционный принцип говорит об отделении школы от церкви, но не от нравственности. В государственной системе образования до сих пор сохраняется менталитет советского времени: священника в школу не пускать! Но при этом замалчивается тот факт, что мощная система школьного воспитания, которая существовала в советское время, уже не существует и современные школьники полностью предоставлены влиянию телеэкрана, компьютера и уличных авторитетов. Если в школу не придет священник или хотя бы воцерковленный человек, то придут другие, которые принесут нашей молодежи идеалы, далекие от евангельской проповеди мира и любви. Не надо бояться, что к школьникам придет тот, кто научит их вере и нравственности, надо бояться, что к ним имеют доступ – непосредственно или через СМИ, или через виртуальную реальность – проповедники нацизма и экстремизма, наркодилеры и уголовные авторитеты.

— Какие инициативы РПЦ встречают отпор в Минобрнауки, но остаются для православной церкви принципиальными?

— Кроме уже упомянутого введения преподавания ОПК в общеобразовательных школах есть как минимум две проблемы, решение которых зависит от Министерства образования и науки России.

Одной из них является признание министерством дипломов и научных степеней духовных школ. Сегодня духовная школа готовит не только кадры священнослужителей, но и тех, кто способен принести пользу обществу, в частности, на ниве просвещения. Тем не менее в существующей ситуации они не имеют доступа в школы из-за того, что Минобрнауки отказывается признать их дипломы. Таким образом, разрывается единое, если так можно выразиться, образовательное пространство нашей страны. Люди, как и в советское время, делятся на «наших» и «не наших». Выпускники духовных школ, в том числе и принявшие священный сан, способны не только вести преподавание ОПК на высоком содержательном уровне, но и привлечь молодое поколение к деятельному духовно-нравственному совершенствованию.

Второй проблемой является отсутствие государственной поддержки, в том числе и финансовой, православных гимназий и школ, имеющих государственную аккредитацию. Считаю, что они должны иметь равный статус с государственными учреждениями образования. В православных гимназиях и школах детей учат добру, а также обеспечивают их образование в полном объеме, используя программы общеобразовательной школы. Иначе они бы не имели государственной аккредитации. Но почему они должны быть ущемлены в своих правах? Существующее положение вещей ставит их в более тяжелые экономические условия, поскольку их финансирование оставлено на усмотрение местной власти, что на практике в большинстве случаев означает переход на полное самообеспечение. А их преподаватели лишены льгот, установленных для учителей государственных школ. Я считаю, что нельзя делить людей по принципу, в каком учебном заведении они работают – негосударственном или государственном. Ведь для других профессий этого деления не существует. Православные учреждения общего образования должны иметь равные права и возможности с государственными школами, в том числе получать финансирование независимо от мнения местных властей, а также их учителя должны иметь такой же статус и положение, что и учителя государственных школ.

— По каким пунктам удалось достигнуть согласия с руководством Минобрнауки?

— Сейчас пока мало достигнуто взаимопонимания в вопросах сотрудничества. Но вскоре, надеюсь, министерство изменит свое отношение к церкви и займет более конструктивную позицию. Должно прийти понимание, что в области духовно-нравственного воспитания молодежи церковь в изоляции не сможет существенно изменить положение. Необходимо содействие государственных и общественных институтов, в первую очередь Министерства образования.

— В каком виде РПЦ хочет ввести основы православной культуры в школе — на постоянной или факультативной основе?

— Вопрос поставлен не совсем правильно. В первую очередь многие родители и учителя хотят, чтобы детям преподавались основы православной культуры. Об этом свидетельствуют результаты многих опросов. И церковь, понимая важность этого предмета в формировании духовности и культуры подрастающего поколения, выступает за его введение. Ведь в нашей стране большинство людей православных, и они хотят, чтобы их дети изучали основы православия в школе. Это их конституционное право. Сейчас можно назвать много случаев, когда это право ущемляется: родители просят ввести ОПК, а местные районные или областные власти выступают категорически против. Мы должны учитывать, что наша страна на протяжении тысячелетия была православной страной, поэтому без знания православия трудно понять и сохранить нашу культуру. Кроме того, поведение чиновников, противодействующих введению ОПК, формирует негативное отношение многих родителей ко всей государственной системе образования.

— А как же быть с учениками из неправославных семей? Например, мусульманами, католиками или атеистами?

— В данном случае следует обратиться к опыту преподавания религиозно ориентированных предметов в демократических странах Запада и к нашему российскому опыту до 1917 года. До революции почти во всех школах преподавался закон Божий, а в тех местах, где проживали лица, исповедующие ислам, буддизм, иудаизм, были свои школы. Например, в Москве были школы для лютеран в Немецкой слободе. И сейчас есть религиозно ориентированные неправославные школы, которые имеют государственную поддержку.

Показательно, что когда в большинстве российских школ изучался закон Божий, а в некоторых — иные религиозные предметы, не было национальной или межрелигиозной вражды. Каждая религия учила терпимости, и так было в России на протяжении веков.

Во многих странах Запада сейчас преподаются основы той или иной религии. К примеру, в демократической Бельгии, входящей в Совет Европы, закон Божий или другой религиозно ориентированный предмет является обязательной школьной дисциплиной. Для его преподавания приглашаются представители соответствующей церкви или религиозного направления. Более того, в Бельгии, где проживает много католиков, дети в школу поступают с шести лет, поэтому государственные школы должны подготовить детей к конфирмации и первому причащению. И это требование для всех школ. А дети нерелигиозных родителей могут проходить при желании основы этики.

— Не связано ли желание РПЦ прийти в светские школы с простым желанием увеличить свое влияние на общество через обращение детей в православную веру?

— Если какая-то задача и ставится Русской православной церковью, то она связана с желанием оздоровления нашего общества. Мы все с горечью наблюдаем, как из года в год увеличивается подростковая преступность, с которой ни школа, ни государство не могут справиться. Дети просто не знают, как жили их предки, они не знают заповедей «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», «чти отца своего и матерь». Кроме того, как можно создавать «гражданское общество», упуская из преподавания нравственную сущность истории нашего Отечества? Как можно быть носителями культуры, не зная ее основ?

— Почему вы думаете, что Минобрнауки вскоре должно изменить свою позицию по отношению к РПЦ? Вам были даны какие-то гарантии из более высоких властных структур?

— Нам не было дано никаких гарантий, но, на наш взгляд, изменение отношения к преподаванию ОПК требует сама ситуация в обществе, особенно когда мы сталкиваемся с событиями, происходившими на Большой Бронной, в Челябинске, в Иркутске… Нужны действия, которые могли бы в корне переломить ситуацию с нравственностью в обществе. И начинать надо именно со школы, чтобы наших детей не доводили до самоубийства, не заставляли их вылизывать грязь с пола, не соблазняли бы их духом наживы, не учили бы их половой распущенности, не заставляли бы их быть жестокими.

— Каковы планы РПЦ в отношении армии — имеется в виду, к примеру, зачисление армейских священников в штат воинских частей — и других госинститутов?

— Сначала об армии. Я за то, чтобы были полковые священники. Говоря о трагедии в Челябинске, отмечу, что ведь жестокость и равнодушие живут не в стенах казармы, а в сердцах людей. Не может быть, чтобы человек в гражданской жизни был добрым, порядочным, внимательным, а будучи призван в ряды ВС, сразу изменился — стал жестоким, циничным и бесчувственным в такой степени, что может искалечить другого. Нет, конечно. Он пришел в армию уже сформированным, и армейская среда только способствовала проявлению того, что в нем уже было заложено.

Если священник будет общаться с молодыми военнослужащими-срочниками и с командным составом, то ситуация изменится. Не говорю, что все проблемы решатся сразу, но если удастся предотвратить хотя бы один подобный случай, это уже немало.

К сожалению, российской армией, как и всем обществом, утрачены духовно-нравственные основы воинской службы. У молодых людей отсутствуют понятия патриотизма, долга, верности, чести, взаимопомощи и взаимоподдержки. Вследствие этого проявляются нарушения внутренней дисциплины в армии, ее место все больше занимают неуставные отношения, которые становятся новой армейской этикой. Противовесом и альтернативой этой этике может стать проверенная веками нашей российской армией православная нравственность. Для того чтобы исправить положение, потребуются годы. Но участие в этом процессе священника будет большой помощью и для солдат, и для офицерского состава.