В 2009 году Священный Синод Русской Православной Церкви утвердил положение о Межсоборном присутствии Русской Православной Церкви, а также состав нового органа. О задачах и функциях Межсоборного присутствия в беседе с главным редактором сайта «Православие и мир» Анной Даниловой рассказал протоиерей Николай Балашов, заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви (отец Николай состоит в четырех межсоборных комиссиях).
― Отец Николай, как возникла идея учреждения Межсоборного присутствия? Каковы его функции?
― На Поместном Соборе 2009 года уже после состоявшихся выборов Патриарха прозвучали выступления, в которых предлагались возможные усовершенствования нашей соборной системы. В частности, некоторые представители духовенства говорили, что правильно было бы, если бы все важнейшие решения принимались епископами, чтобы и Патриарха выбирали епископы. Поднимались и некоторые другие вопросы, которые явно требовали глубокого изучения. Стало ясно, что если открыть содержательную дискуссию по этим темам, то она неизбежно будет весьма длительной, потребует подготовки многих исторических и канонических справок, так что, пожалуй, и интронизацию избранного Патриарха придется отложить. В связи с этим на основе прозвучавших предложений, постепенно уточнявшихся в ходе дискуссии, возникла идея создания постоянно действующего органа ― Межсоборного присутствия.
Его название преемственно связано с Предсоборным присутствием, которое действовало в нашей Церкви в течение 1906 года. Оно, увы, не успело рассмотреть большую часть из тех вопросов, которые были поставлены на повестку дня. Оно также не привело ― по политическим обстоятельствам ― к быстрому созыву Собора, который осуществился значительно позднее, через 11 лет после работы присутствия и только после пережитых Россией политических катаклизмов.
Затем работа, которая была начата Предсоборным присутствием, была продолжена более узким по своему составу органом ― Предсоборным совещанием, деятельность которого началась в 1912 году. Работа шла довольно медленно и продолжалась практически до самой революции. Плодами труда совещания стала некоторая адаптация тех текстов, которые уже были выработаны Предсоборным присутствием, к изменившимся политическим реалиям, и придание им законченного вида. В условиях спешки 1906 года многие предлагаемые решения имели декларативный характер, они не были выработаны в форме церковных законоположений, законченных проектов постановлений Собора.
В этой важной работе ведущая роль принадлежала архиепископу Финляндскому Сергию, будущему Патриарху Московскому и всея Руси.
Мне, как исследователю русской церковной истории начала ХХ века ― а это был один из самых интересных отрезков в истории Русской Церкви ― приятно и дорого, что таким образом перекинут мостик к оборвавшимся тогда дискуссиям, к незавершившимся проектам усовершенствований в церковной жизни, которые в начале ХХ века воспринимались, как назревшие, неотложные. О некоторых из нерешенных тогда проблем архиереи еще в XIX веке писали, что необходимо этим заниматься в самое ближайшее время. К сожалению, революция и последующая катастрофа, пережитая Россией, не позволили тогда этим дискуссиям завершиться. Мне кажется важным, чтобы это наследие было востребовано, не пропало даром и не осталось без последствий в жизни Церкви.
Разумеется, это не значит, что основой деятельности Межсоборного присутствия станут архивные разработки столетней давности. Новый орган должен исходить из тех задач, которые представляются наиболее актуальными сегодня. Однако во многих случаях труды наших отцов помогут нам в решении сегодняшних проблем.
― В чем состоит функция комиссий Межсоборного присутствия? Как дальше предполагается вести работу, почему произошло разделение на комиссии?
― Межсоборное присутствие ― это большой по своему составу орган: в него входит почти сто сорок членов. В таком большом коллективе практически невозможна детальная разработка вопросов и подготовка текстов. Поэтому комиссия как более компактная группа, которая может чаще собираться и более успешно осуществлять дистанционный обмен информацией, призвана предварительно прорабатывать вопросы, собирать различные мнения по обсуждаемым темам и затем уже выносить результаты своей работы на заседание пленарного состава Межсоборного присутствия в виде подготовленных проектов решений. Эти проекты будут обсуждаться на пленарных заседаниях, а те члены Межсоборного присутствия, которые не входили в данную комиссию, смогут на этом этапе внести свои предложения, может быть, критические замечания к выработанным в комиссиях проектам. Думаю, это самая разумная и естественная процедура для подготовки решений.
― Какой статус будет у решений Межсоборного присутствия?
― Межсоборное присутствие ― это консультативный орган. Он будет предлагать проекты решений на рассмотрение Священного Синода и Соборов. Соборное или синодальное постановление будет обретать силу закона. Сила Межсоборного присутствия в том, что над проектами документов работают очень разные люди, носители разного опыта в Церкви, разных точек зрения. Благодаря этому Священный Синод, Архиерейский или Поместный Собор будут иметь проекты решений, которые прошли уже серьезную апробацию.
Святейший Патриарх Кирилл ― замечательный модератор собраний и рабочих групп, объединяющих самых разных людей. Я это хорошо помню по опыту участия в работе над документом, который на заключительном этапе получил название «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Владыка Кирилл говорил тогда, что с самого начала задумывал собрать для этой работы очень разных людей, в том числе тех, которые друг с другом не совсем находили взаимопонимание. Это нужно было для того, чтобы документ не представлял точку зрения одной группы, одного течения в Церкви, а был бы действительно документом общецерковным. В таком документе были бы отражены взгляды разных членов Церкви. Те воззрения, которые представлялись бы односторонними, в чем-то «партийными», получили бы критику со стороны других членов Церкви. Причем основанием для такой критики должны были становиться не просто личные пристрастия, а свидетельства церковного Предания.
Реализовать такой способ работы очень непросто. По словам самого владыки Кирилла, на первых собраниях могли возникать минуты сомнений, что что-то получится. Я влился в этот процесс, когда первая «притирка» уже произошла, но и у меня были сильные впечатления. На этих заседаниях были, условно говоря, «западники» и «почвенники», люди, отзывчивые к современным тенденциям, и мыслители весьма консервативного склада. Заседания были очень интересными. Владыка Кирилл был блестящим руководителем этого процесса – у него есть несомненный дар от Бога объединять вокруг общего дела очень разных людей. Процесс работы лично для меня был даже более интересным, чем итоговый документ, который, как и всякий общецерковный документ такого рода, имеет довольно взвешенный характер.
Я снова почувствовал ту же атмосферу на состоявшемся недавно заседании президиума Межсоборного присутствия. Радостно, что у нас впереди будет снова большой, важный для Церкви и, несомненно, захватывающий для участников этого предприятия опыт.
― Комиссии Межсоборного присутствия и Межсоборное присутствие в целом применяют тот же подход, который использовался во время создания Основ социальной концепции: наболевшие вопросы, по которым существует внутренняя дискуссия, выносятся на широкое общецерковное обсуждение.
― Правильно, но это не значит, что по всем вопросам, которые будут входить в повестку дня Межсоборного присутствия, скоро будут выработаны общецерковные решения. Несомненно, что включение этих тем в программу Межсоборного присутствия, даст очень серьезный дополнительный импульс развитию дискуссии, которая, в конце концов, и приведет к кристаллизации общецерковной позиции по этим вопросам.
Одним из вопросов, вынесенных на обсуждение Межсоборного присутствия, является вопрос о процедуре и критериях избрания Патриарха Московского и всея Руси.
― Необходимость рассмотреть этот вопрос была ясно обозначена в ходе последнего Поместного Собора Русской Православной Церкви. Уже после состоявшегося избрания Патриарха стали звучать разные голоса о том, насколько существующая сейчас и отраженная в уставе Русской Православной Церкви процедура избрания Патриарха обоснована с точки зрения канонического предания Церкви. Если управление Церковью согласно нашей канонической традиции вверено епископам, то почему и каким образом клирики и миряне участвуют в процессе избрания Патриарха? Можно даже гипотетически представить ситуацию, когда голосами клира и мирян было бы принято решение, не поддержанное большинством епископата.
Стоит напомнить, что Поместный Собор Православной Российской Церкви, состоявшийся в 1917-18 годах, имел проработанную процедуру апробации всех значимых решений Епископским собранием. В настоящее время Устав Русской Православной Церкви также предусматривает подобную процедуру, но лишь в отношении тех решений, которые «имеют особую важность и которые вызывают сомнения с точки зрения соответствия Священному Писанию, Священному Преданию, догматам и канонам, а также поддержания церковного мира и единства». В ходе дискуссии на Соборе 2009 года возникло понимание, что ключевые вопросы практического осуществления церковной соборности надо заново рассмотреть с точки зрения соответствия существующей практики канонической традиции Церкви.
В начале ХХ века, особенно начиная с 1905 года, когда активизировалась общецерковная дискуссия о созыве Поместного Собора, вопрос о составе Собора был одним из наиболее остро обсуждавшихся. Высказывались очень разные точки зрения. Одни архиереи, богословы считали, что Собор должен состоять из епископов. Другие считали, что исключительно важно, чтобы Собор представлял все слои церковного общества. Были такие архиереи, как, например, архиепископ Финляндский Сергий, будущий Патриарх Московский и всея Руси, которые считали, что Собор должен в нормальных условиях состоять из одних епископов с привлечением клириков и, возможно, мирян как экспертов, советников, участвующих в этом качестве в работе Собора — при том, что все решения должны приниматься голосами епископата. Ввиду особенных условий, сложившихся в России к тому времени, ввиду того, что Собор больше двухсот лет не собирался, архиепископ Сергий считал допустимым участие в предстоящем Соборе клириков и мирян, но с тем, чтобы Собор одних епископов имел право пересмотреть любое решение общего собрания.
В голосах «за» и «против», звучавших тогда и в последующих церковных дискуссиях, есть свои убедительные моменты в позиции каждой из сторон. Эта тема действительно нуждается в серьезном богословском и церковно-каноническом изучении.
О приходской жизни
― Вопрос о границах приходов и членстве в приходах. Какие вопросы будут обсуждаться здесь?
― Я могу только поделиться некоторыми собственными мыслями; не сомневаюсь, что другие члены Межсоборного присутствия сочтут нужным поставить и иные вопросы. В дореволюционный период русской церковной жизни членство в приходе было вполне фиксированным ― по территориальным границам приходских общин. И в Москве, и в других городах было известно, к какому приходскому храму относятся жители, скажем, дома 27 по Мясницкой улице.
Это не означало, что человек обязан ходить только в эту церковь, он мог ходить, конечно, и в другие храмы. Например, в те времена, как и сегодня, существовал в жизни больших городов класс, так сказать, церковных любителей возвышенных концертов: сегодня мы идем слушать канон Андрея Критского в Богоявленский собор, а послезавтра будут замечательно петь «Да исправится молитва моя» в Новоспасском монастыре… Но если нужно было крестить детей или венчать брак, этого нельзя было сделать вне своего прихода. Невозможно было венчаться в другом храме, потому что существовало предбрачное оглашение, когда на трех праздничных службах священник должен был объявить, что такие-то собираются вступить в брак.
В этом были свои положительные стороны, несомненно. У каждого человека было сознание, что он принадлежит к определенной приходской общине. Конечно, в одних случаях эта связь верующего со своим приходом была вполне живой и действенной, в других, скорее, формальной, но все же было понимание того факта, что членство в Церкви означает членство в конкретной общине. Когда речь заходила о Таинствах, в дореволюционных условиях связанных также и с актами гражданского состояния, эта связь была особенно очевидной.
В нормальных случаях священник не мог совершать никаких требоисправлений вне территории своего прихода. Если нужно было позвать священника к больному, исповедовать, соборовать ― звали своего приходского пастыря. Сейчас же в церковной практике более или менее соблюдаются границы епархий, редкий священник отважится самовольно священнодействовать в пределах чужой епархии, а вот в пределах чужого прихода, не ставя даже в известность настоятеля, ― такие явления нередко встречаются. Это ненормальное положение с точки зрения канонической практики.
― То есть это налагало определенные обязанности на прихожан?
― Да. С другой стороны, конечно, просто механически восстановить прежнюю практику сегодня очень сложно и вряд ли удастся.
Назревший вопрос о членстве в приходах нельзя быстро решить путем механического введения нового правила об обязательной и повсеместной регистрации прихожан. Но тот факт, что сегодня священник, как правило, не в силах сказать, сколько у него прихожан, что его прихожане часто не ощущают, что у них есть какое-то слово в решении вопросов жизни прихода, не воспринимают себя в качестве тех, кто несет реальную ответственность за свой приход, ― это большой недостаток в нашей церковной жизни. Его бывает трудно преодолеть даже в наших приходах за границей, где фиксированное членство прихожан в общине является общепринятым правилом в жизни различных конфессий. В некоторых странах, как, например, в Германии, регистрация в качестве прихожан имеет и материальные последствия. Если граждане указали свою религиозную принадлежность, определенная часть подоходного налога перечисляется соответствующей церкви, если же они ее не указали, то эта часть переходит в распоряжение государственных инстанций. Однако наши священники сталкиваются с нежеланием прихожан как-то указывать свою конфессиональную идентичность, от чего Церковь имела бы практическую пользу.
За долгие годы существования Церкви в условиях советской действительности у людей сложилась привычная осторожность. Идея записаться в члены прихода у иных вызывает ассоциации с какой-нибудь комсомольской организацией или партийной ячейкой.
Помню, как в семидесятые годы по дороге в Пюхтицкий монастырь, в ожидании автобуса я заглянул к пастору лютеранской церкви, расположенной возле автобусного вокзала. Меня тогда поразила картотека с именами и адресами всех его прихожан. В условиях РСФСР такая картотека немедленно стала бы объектом особенного внимания и достоянием определенных органов. В Эстонии режим был все же несколько мягче в этом отношении.
Но не будем ссылаться на примеры других конфессий или даже других Поместных Церквей. Пастырь зовет своих овец по имени (Ин. 10, 3), ― не так ли мы читаем в словах Христа в Священном Писании?
Думаю, что установление территориальных границ приходов, фиксированное членство в приходах способствовало бы большему вовлечению мирян в церковную жизнь, лучшему осознанию их ответственности за дела прихода. Предвижу, однако, что реализация этого подхода будет нелегкой.
Еще один вопрос здесь встает: мы являемся свидетелями особенного явления, которое существует преимущественно в крупных городах, когда приходские общины очень часто формируются совсем не по принципу территориальной близости к храму, а либо по привязанности к определенному пастырю, либо по положительному восприятию или неприятию сложившейся атмосферы в приходе, стиля взаимоотношений. Есть более молодежные приходы, есть в Москве приходы, которые можно охарактеризовать как особенно либеральные или, наоборот, особенно консервативные.
Каково значение этого явления с точки зрения Предания Церкви, ее канонической традиции? Тут есть свои сильные и слабые стороны, которые тоже было бы полезно очень внимательно исследовать. Церковь ― это сообщество людей разных взглядов, разных возрастов, разных политических и иных убеждений, сообщество, конституированное лишь одним ― общей православной верой во Христа Спасителя. Это, несомненно, относится ко Вселенской Церкви и к Поместной Церкви. В какой степени это относится к приходу, может ли он представлять собой разновидность клуба по интересам? Не вредит ли это выявлению в нем подлинной церковной кафоличности? Мне кажется, что это очень интересные и важные вопросы для серьезного, вдумчивого и неторопливого осмысления.
Здесь и надо серьезно взвесить все «за» и «против» и учитывать как сложившуюся церковную сторону этого дела, так и нашу православную традицию. А именно ― надо постараться понять, насколько складывающаяся церковная практика развивается в русле нашего предания.
О дисциплине поста
― Отец Николай, какие вопросы предполагается обсудить в связи с дисциплиной поста?
― Вопрос о посте ― это вопрос, практическую актуальность которого осознают очень многие: и епископы, и представители духовенства, и миряне. Вновь должен подчеркнуть, что, поскольку обсуждение вопроса в Присутствии еще не начиналось, могу говорить только о своих частных мыслях по этому поводу.
Та дисциплина поста, которая предписана в наших богослужебных книгах, представляет собой часть монастырского уклада жизни. Никто и не пытался составить хотя бы примерные указания о дисциплине поста для людей, живущих в миру. Попытки мирян, не подготовленных к этому их предшествующим церковным опытом, примерить на себя всю строгость монашеской аскезы, приводят зачастую к плачевным последствиям. Всякое же отступление от Типикона нередко рождает у ревнителей ― как правило, происходящих из неофитов ― чувство вины и собственной «православной несостоятельности».
В монастыре особый уклад жизни, он весь подчинен ритму суточного круга богослужения. Время Великого поста ― совершенно особое время в монастырской жизни. Отец Павел Флоренский писал, что первая седмица поста ― это неделя в году, когда все на время становятся монахами. Это меткое наблюдение, в этом есть своя правда, хотя, конечно, практическое осуществление этой идеи далеко не для всех возможно. Те, кто как обычно должны каждое утро спешить на свою работу, выполнять свои ответственные обязанности, не могут по-настоящему даже на неделю сделаться монахами, они не могут на это время отложить в сторону все проблемы, которые требуют решения, все иногда связанные с тяжелыми нагрузками дела, которыми приходится заниматься. Мамы маленьких детей не могут отложить свои нагрузки и заботы о детях. Существуют общие представления о возможных послаблениях, но они ни в каких церковных документах не зафиксированы.
Вопрос о выработке дисциплины поста для мирян стоял, между прочим, на повестке дня Святого и Великого Собора Православной Церкви, подготовка к которому продолжалась всю вторую половину ХХ века. Были сформулированы интересные предложения как делегацией Русской Православной Церкви, так и представителями ряда других Поместных Православных Церквей.
Известна статья покойного Патриарха Сербского Павла по этому поводу, в которой он писал о том, как можно было бы адаптировать правила поста для людей, живущих в миру. Мне кажется, мысли эти тем более ценны, что все знают, насколько лично аскетическим человеком был почивший сербский Первосвятитель. Это довольно характерно для церковной истории: живущие строгой аскетической жизнью всегда выступали за разумное применение церковных правил по отношению к остальным членам Церкви. Вспомним дискуссию о целибате клириков ― известный случай, когда на I Вселенском Соборе именно авторитетный подвижник епископ Фиваидский Пафнутий выступил за то, чтобы не налагать бремен неудобоносимых на клириков Церкви.
Окончательного решения этот вопрос в ходе подготовки Всеправославного Собора не получил. Возникли опасения, что любое видоизменение тех норм, которые уже зафиксированы в Типиконе, будет воспринято некоторыми, как отступничество от православного предания. Это обстоятельство, конечно, тоже нужно учитывать. Однако задача Церкви в данном случае заключается не в том, чтобы упразднять какие-то из норм, отраженных в ее предании, а в том, чтобы выработать ранее общецерковно не предлагавшиеся нормы для людей, живущих в миру.
Существует и вопрос о требованиях, которые следует предъявлять мирянам, желающим причаститься Святых Таин. Эта тема уже обсуждалась в последние годы на некоторых пастырских совещаниях и круглых столах, она широко дискутировалась и на различных интернет-форумах. Высказывались, на мой взгляд, разумные предложения, согласно которым меру воздержания, предшествующего причащению, следовало бы сообразовывать и с тем, насколько часто христианин причащается. Думаю, что и такие вопросы следовало бы внимательно проанализировать в рамках работы Межсоборного присутствия.
