14 октября 2010 года Святейший Патриарх Кирилл возглавил торжественный акт, посвященный 325-летию Славяно-греко-латинской академии и Московских духовных школ. Предстоятель Русской Церкви обратился к участникам торжеств с Первосвятительским словом, посвященным реформе системы духовного образования.
***
Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Уважаемый Александр Дмитриевич, дорогие профессора, преподаватели, студенты, все высокое собрание!
Я рад приветствовать вас в этот день Покрова Пресвятой Богородицы, когда мы празднуем 325 лет со дня основания Славяно-греко-латинской академии, ставшей прародительницей и современной нашей академии, и Московского университета.
Как уже было сказано, Славяно-греко-латинская академия отличалась от всех других школ тем, что в ней на основе церковной и богословской традиции осуществлялся некий культурный синтез светского и церковного, научного и духовного. Для XVII века это был огромный прорыв, потому что ничего подобного в других местах тогда не было. Опыт, наработанный в Славяно-греко-латинской академии, во многом определил дальнейшее развитие университетской академической науки в России. Так произошло по милости Божией, потому что была очень сильна вера нашего народа. В конце XVII века еще не произошло трагического отделения интеллигенции от Церкви, народ жил некой единой жизнью, и никто из людей просвещенных не мог даже помыслить, чтобы занятие наукой осуществлялось в отрыве от духовной жизни.
Этот опыт Славяно-греко-латинской академии должен быть постоянно пред нашим взором. В современном мире достичь этого культурного синтеза сложнее, чем в XVII веке; но я глубоко убежден в том, что без такого синтеза немыслимо преодоление человечеством тех огромных цивилизационных проблем, с которыми оно сегодня сталкивается. Речь идет не только об исторической Руси, не только о Российской Федерации — сегодня речь идет действительно обо всем мире. В этом смысле XXI век, который, несомненно, будет веком уникальных научных открытий, ускоряющегося научно-технического развития, должен стать одновременно веком напряженных духовных подвигов, возрастания роли и значения веры в жизни человека. Дай Бог, чтобы и Московская духовная академия внесла свой вклад в осуществление этого культурного синтеза.
Наша задача сегодня — достойно сохранить и приумножить то богатство, которое мы получили из прошлого. Особую важность вопрос сохранения лучших традиций приобретает в период перемен, а именно через такой период мы проходим — происходит перестройка всей системы богословского образования. Сегодня об этом уже кратко сказал владыка ректор. Я бы хотел подчеркнуть несколько моментов, чтобы всем было ясно, какая идея подвигла Священноначалие, Архиерейский Собор к тому, чтобы дать зеленый свет именно такому направлению перемен в жизни богословской школы.
Одна из главных задач заключается в повышении образовательного и духовного уровня школ в соответствии с новыми требованиями, новыми чаяниями и запросами как Церкви, так и светского общества. Эти требования возрастают настолько, что стоять на месте никак нельзя — нужно непременно возлагать на себя некие бремена, чтобы тренировать духовные мышцы. Ни в коем случае нельзя успокаиваться, нельзя делать вид, что все и так хорошо, что мы живем в русской традиции. Да, в этой традиции были такие выдающиеся люди, как Ломоносов, митрополит Платон, митрополит Филарет, архиепископ Филарет (Гумилевский), Иван Васильевич Попов, митрополит Антоний (Храповицкий), а также выдающиеся деятели недавнего прошлого, также потрудившиеся в сфере образования, — здесь уже упоминалось, в частности, имя Святейшего Патриарха Алексия I, по благословению которого возродились духовные школы. Но для того чтобы ответить на современные чаяния людей, в том числе в мировоззренческой сфере, к которой принадлежит область богословия, необходимо очень хорошо трудиться.
А что такое реформа системы? Ни одна реформа не должна осуществляться ради реформы. Мы погубим все дело, если это произойдет. Если мы введем ученые степени бакалавра и магистра, перестроим систему в соответствии с болонскими требованиями и решим, что этого достаточно, чтобы считать задачу выполненной, — погубим дело. Систему можно перестроить, назвать выпускников семинарии бакалаврами, создать магистерский курс, а уровень не только не поднять, но еще и опустить. Все зависит от того, что происходит внутри системы.
Кстати, эта проблема стоит не только перед Церковью, но и перед государством. Сейчас государство прилагает огромные усилия, чтобы вернуть стране интеллектуальную мощь, чтобы организовать конкурентоспособные научные сообщества. В это дело вкладываются большие средства, создается материальная база, принимаются законы. Но создаваемая структура заработает только тогда, когда будут задействованы талантливые люди. Задача системы и заключается в том, чтобы помогать человеку расти. Если система не обеспечивает роста, ее нужно подправить. Но ни в коем случае нельзя надеяться, что, создав систему, мы априори обеспечиваем положительный результат. Можем и не обеспечить, если не будет кропотливого труда людей — преподавателей, профессоров и студентов.
Нас иногда упрекают в стремлении заимствовать западную систему образования. А мы отвечаем, что и классическая семинарская система, по которой мы учились до сегодняшнего дня, тоже была заимствована с Запада. Владыка Антоний очень правильно сказал, что ее родоначальником была Могилянская академия, созданная в Киеве по не самым лучшим польским схоластическим лекалам. Но, несмотря на то, что схема была чужой, она привилась на нашей православной почве и принесла замечательные плоды. Целая плеяда выдающихся иерархов XVII-XVIII веков вышла из стен Киево-Могилянской академии. Так что не всякое заимствование априори является отрицательным. Да и структура, которая в том или ином виде представлена в наших учебных заведениях, — тоже не наше отечественное производство, а так называемая берлинская система, с доцентами и профессорами, с системой защиты кандидатских и докторских работ.
Но сегодня страна перестраивается на новую систему, и для духовной школы очень важно найти свое место в общем научном и образовательном поле, которое формируется и в Российской Федерации, и в других странах, входящих в каноническую территорию Московского Патриархата. Только в том случае, если все мы находимся в этом едином поле, можно говорить о взаимообмене и культурном синтезе. Если же мы изберем путь самоизоляции, то никакого синтеза не будет. Тогда мы в каком-то смысле отступим от предания, от традиций Славяно-греко-латинской академии, да и просто не сумеем ответить на чаяния современности.
Есть и еще одна очень важная причина перехода на новую модель. Чтобы достичь более высокого уровня взаимодействия и сотрудничества между учеными разных стран, чтобы добиться взаимного признания дипломов, необходимо перейти на общую систему стандартов. По этому пути идет наше светское образование, и нет ничего удивительного, что по тому же пути идет и богословское образование.
Исключать себя из этого процесса — это неразумное, ничем не объяснимое решение, потому что изоляция духовной школы от общества контрпродуктивна. Невозможно ставить задачи, от решения которых зависит спасение людей, если интеллектуальная часть Церкви изолирует себя от контактов с окружающим миром.
Но хочу сказать еще раз: все наши попытки выработать общую систему стандартов, договориться о терминах, о программах, о количестве часов, — все то, что и должно привести к взаимопризнанию и обеспечить надежную платформу для сотрудничества, — сработают только тогда, когда произойдут важные перемены в сознании наших профессоров, преподавателей, студентов. Поэтому время перемен — это время размышлений, время самоанализа, время самоэкзамена. Что греха таить — многие привыкли преподавать так, как они преподавали десятилетиями, имитируя научную педагогику. Изложение чужих мыслей по чужим книгам не является процессом обучения, тем более если это делается еще и занудным языком, так что всем скучно и тошно. Сказать студенту «ответь по моему конспекту» значит лишить его радости почувствовать, чтО такое образование, значит лишить его возможности самостоятельно работать в этом процессе. Поэтому мы будем вводить систему оценки деятельности профессоров и преподавателей. Конечно, внедряя систему внешнего контроля над процессом обучения, мы будем стараться повысить уровень преподавания. Но все это опять-таки не сработает, если не будет встречного движения.
На что же нужно нацеливаться профессорам, преподавателям, студентам? А нацеливаться нужно на то, что основным субъектом процесса обучения является студент. Он должен играть главную роль. Профессор или преподаватель — это как экскурсовод в музее. Человек может и сам прийти в музей, посмотреть на экспонаты, тем более что сейчас есть и видео-, и аудиоматериалы, которые помогают многое понять. Но живая экскурсия все равно сохраняет огромное значение, ведь умный и образованный экскурсовод обратит внимание на самое важное, расставит нужные акценты, возбудит встречный интерес, ответит на вопросы — то есть он реально включает слушающего в процесс познания.
Точно так же и преподаватель — он должен возбудить интерес, расставить нужные акценты, предоставить правильную библиографию и проконтролировать самостоятельную работу студента. Но сам процесс образования совершается тогда, когда студент остается наедине, лицом к лицу с текстом. Сегодня развитая система Интернета приводит к тому, что любой мало-мальски грамотный человек, умеющий набирать тексты на клавиатуре или просто скачивать тексты на свой компьютер, может создать практически любой научный текст, очень мало разбираясь в теме. Мне приходилось читать такие студенческие сочинения: невооруженным глазом видно, что это не самостоятельная работа, а просто плагиат, надерганные чужие мысли. Когда мы учились, работу нельзя было принести напечатанной на машинке — нужно было показать свой черновик. Наверное, сейчас невозможно требовать, чтобы все писали от руки, потому что некоторые и не умеют от руки писать; но можно, задавая вопросы, определить и уровень знаний человека, и степень его авторства. Очень важно научить студентов писать, то есть письменно излагать свои мысли. И не стесняйтесь писать так, как вы умеете — вас подправит тот же преподаватель, тот самый «экскурсовод», который рядом с вами. Но нужно обязательно научиться письменно излагать свои мысли. Человек, который заканчивает семинарию и при этом не может грамотно написать прошение на имя архиерея — это человек необразованный, какие бы ученые степени он ни имел; и непонятно, каким образом он получил свой диплом.
То же самое касается и способности устно выражать свои мысли. Священник, богослов — это человек, который обращается к людям со словом, устным или письменным. И слово это должно быть правильным, грамотным, четким, адекватно отражающим мысль. Научить излагать свои мысли устно и письменно — важнейшая задача, которая стоит перед школой.
Но перед нами стоит не только эта задача. Триединый процесс — бакалавриат-магистратура-докторантура (или, возможно, кандидатская работа, это еще нужно обсудить) — должен «на выходе» давать ученого. И очень важно, чтобы в течение всего времени обучения студенты овладевали методом научной работы. До недавнего времени казалось, что количество информации, которую запоминает человек, является мерилом его образованности, а потому более образованными считались люди с хорошей памятью. Когда такой человек начинает называть экзаменатору даты, факты, имена, создается впечатление, что он все хорошо изучил. Но этот человек может быть абсолютно неспособным к научной работе. Работа с источниками, аналитика — вот то, чем должны овладеть студенты.
Мы должны значительно увеличить объем письменных работ в наших школах. Я считаю, что нужно вводить письменные экзамены, проводить не только устные, но и письменные семинары, когда нет никакой возможности ни списать, ни к компьютеру припасть: «вот тебе ручка, и пиши». А потом преподаватель должен разобраться во всем написанном и понять, кто есть кто. Если человек не может осветить элементарную тему, значит с ним надо поработать. Я бы очень настаивал на том, чтобы у нас резко возросло количество письменных экзаменов и, вообще, письменных работ, когда студент остается один на один с чистым листом бумаги перед лицом недремлющего преподавателя.
А как быть, если у студента не получается? Добрый, хороший, благочестивый, работает — но не получается… Здесь я бы хотел перейти к самой главной теме. В чем суть, в чем задача работы преподавателя, профессора? Он должен быть не только лектором, не только контролирующей инстанцией — он должен быть руководителем. Эта идея руководителя, мастера, который обучает подмастерье, представленная и в западноевропейской, и в нашей традиции, очень глубока. То же самое и в Церкви — всегда должен быть духовный руководитель, наставник; а если его нет, это очень плохо. Преподаватель, профессор и должен быть таким наставником. Быть не просто лектором, читающим курс более или менее бойко, более или менее интересно, но и руководить своими студентами. К преподавателю можно и нужно прийти, задать вопрос; он должен помочь подготовить текст, объяснить вещи, которые, может быть, невозможно объяснять в аудитории — это особенно важно в период подготовки диссертации. Конечно, научный руководитель не должен быть нянькой и не должен ничего делать за самого аспиранта или студента, готовящего очередную работу, но он должен помогать человеку ориентироваться в библиографии, помогать выстраивать свои мысли, поддерживать человека в его научном поиске.
Для того чтобы вся наша система была интересной для студентов и преподавателей, очень важно, чтобы студенты научились ставить перед собой задачи, чтобы они видели проблемы и умели их формулировать. Ведь для большинства студентов, по крайней мере в мое время, проблема существовала только в том, как шпаргалку правильно написать, чтобы ее никто не увидел, и ответить. Лишь единицы среди них проявляли интерес к научному поиску — сидели в библиотеках, учились, читали. Думаю, пробуждение научного интереса особенно важно. И если первый уровень, то есть степень бакалавра, — это уровень общего богословского образования, который требует от человека просто приобретения определенной суммы знаний, то последующие этапы должны ориентировать студентов на серьезную самостоятельную научную работу.
Когда я говорю о том, что преподаватель, профессор должен быть наставником, я имею в виду не только наставничество чисто научное, методическое, но и духовное наставничество. Если у каждого студента не будет, образно говоря, отца, духовного наставника (причем этим отцом может быть человек в пиджаке), то нам будет очень трудно воспитывать людей, готовых к вызовам современности. Вот почему так важно присутствие рядом с каждым студентом авторитетного человека, способного помочь разобраться во всем этом потоке информации, во всех этих искушениях и соблазнах, которые время от времени внедряют в нашу церковную жизнь, чтобы спровоцировать расколы и разделения. Если есть такой человек, то и результат совсем другой. Тогда у нас будут действительно духовно воспитанные учащиеся.
Конечно, не нужно забывать и о значении храма, исповеди, послушаний, дисциплины. Во время богослужения благодать Божия действительно касается сердца человека и воздействует на него, а потому богослужение всегда было и должно оставаться в центре нашей жизни. А внешняя дисциплина в школе — это лишь каркас. Дисциплина, конечно, помогает удерживать человека в рамках. Но если внутри этой дисциплины ничего нет, если отсутствует живой воспитательный процесс, то и дисциплина не приведет к нужному результату.
А почему мы говорим сейчас об особой необходимости воспитания? Потому что и время сейчас совершенно особое. Разве когда-нибудь было так, чтобы в комнате у любого молодого человека был, в виде того же компьютера, весь мир — с его взлетами и страшными падениями, с его грехами и искушениями? Не нужно посещать никаких злачных мест — все уже перед тобой на экране; а ты еще молод, у тебя еще голова от всего этого кругом идет... Как этому противостоять? Я неслучайно заговорил сегодня о блогах. Знаю, что многие студенты сидят в этих блогах: кто-то хорошие вещи пишет, а кто-то чепуху несет. Все можно использовать во благо; так и социальные сети можно и нужно использовать во благо. Но не нужно сплетничать, не нужно доверять непроверенным слухам, ведь это та сфера, где иные пользователи говорят все что угодно, без всякой ответственности, в том числе обливая друг друга грязью. И когда весь этот поток обрушивается на современного человека, разве удастся одной дисциплиной настроить его на то, чтобы он был внутренне способным отделять правду от лжи, сопротивляться искушениям?
Всеми этими словами я хочу сказать о том, что мы вступили в современное информационное общество, и мы не можем механически использовать инструментарий, который был создан за много десятилетий до нас, потому что не было этого общества, не было этих вызовов, не было этих проблем — жизнь была другой. И если мы хотим решать пастырские и духовные задачи, мы должны меняться. Мы должны становиться сильнее духом, у нас должна быть крепче молитва, у нас должна быть сознательная религиозность, у нас должны быть богословские ответы на вопрошания мира, мы должны хорошо знать историю, чтобы никакие современные соблазны, особенно внутрицерковные, нас не сбивали с толку. Мы должны быть хорошо образованными людьми, чтобы разбираться в том, где правда, а где ложь, — потому что такую возможность человеку дают знания, вместе с развитым нравственным чувством.
Поздравляя вас с 325-летием, говоря о том, что все мы сегодня проходим через период перемен в нашей системе богословского образования, я хотел бы всех вас горячо призвать к тому, чтобы каждый стал участником эксперимента — не пассивным, не объектом воздействия некой системы, которая по мановению палочки вдруг сделает из обычного сегодняшнего студента великого ученого. Ничего не произойдет по мановению палочки, ничего не произойдет после того, как мы введем степени бакалавра, магистра и так далее, если не будет кропотливой внутренней работы.
Глубоко убежден в том, что Учебный комитет должен разработать ясную систему контроля за всем этим процессом. Конечно, соавтором нового устроения жизни нашей духовной школы должен стать, в первую очередь, каждый человек. Ну а если у человека не хватит разумения, сил, опыта, желания, тогда должна помогать система. Очень важно, чтобы система наблюдения за учебным процессом помогала поддерживать все самое доброе, вразумлять тех, кто не способен на подвиг в сфере духовного образования, а, может быть, — и исключать людей из этой сферы, предлагая им заняться чем-то другим.
Наука и образование всегда были делом подвижников. Хороший учитель в школе — это подвижник, и все мы хорошо это знаем. А богословское образование — это сфера еще и духовного подвига. Дай Бог, чтобы у всех нас хватало сил для того, чтобы совершать этот подвиг во славу Божию и во имя спасения народа, который нам вверен. Храни вас Бог.
Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси
