Председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископ Смоленский и Вяземский Пантелеимон ответил на вопросы корреспондента портала «Татьянин день».
О сестрах милосердия
― Что такое православное сестричество? Чем оно отличается от других волонтерских организаций, и как появилась идея создать сестричество при Свято-Димитриевском храме?
― Сестричества в России возникли в ХIХ веке. Это организации православных женщин: в позапрошлом столетии это были, как правило, вдовствующие и незамужние девицы, в ХХ веке в сестричествах можно увидеть и замужних. В сестричествах не всегда дают обеты, если это и происходит, то обеты эти временные. Члены сестричества редко живут вместе, их объединяет совместная деятельность и молитва, совместное участие в Таинствах. Именно это отличает сестричество от других добровольческих организаций. Сестричество может иметь очень разную форму ― она подвижна, разнообразна, часто переходит из одного состояния в другое. У каждого сестричества есть духовник, и через духовника сестричества подчинены правящему архиерею, а иногда правящий архиерей непосредственно руководит работой сестричества. Другими словами, сестричество ― такая церковная организация, которая встроена в структуру Церкви и в ее иерархию.
Одновременно со Свято-Димитриевским храмом открылись курсы для сестер милосердия. Учащиеся вместе работали в больнице, вместе учились Закону Божиему, вместе молились в храме. И в результате их совместных трудов получилось сестричество ― это был естественный ход событий, этого хотели сами сестры, это диктовалось логикой развития прихода при больнице.
― Правда ли, что студенткам Свято-Димитриевского училища сестер милосердия нельзя пользоваться косметикой даже во внеучебное время? В чем причины таких строгих ограничений для студенток?
― Я думаю, что декоративная косметика допустима только при наличии каких-то уродств у человека. Все другие случаи ее употребления, мне кажется, не нужны православной женщине, тем более нашим студенткам, которые молоды и не нуждаются в изменении цвета своего лица. Мы не приветствуем, следуя словам апостола Петра, «внешнее плетение волос» (см.: 1 Пет. 3:3).
Кроме всего прочего, студентки, которые у нас учатся, проходят практику в больнице, там они представляют Церковь. Если допустить какую-то косметику, даже весьма умеренную, то определить степень этой умеренности будет очень сложно, и могут возникнуть разные мнения относительно того, что допустимо, а что ― нет. То, что мы не разрешаем пользоваться косметикой вне учебы, связано с тем, что, если девушка наносит на лицо косметику, то, во-первых, не всегда она сможет ее смыть перед приходом в училище, и, кроме того, привыкая к этой косметике, она уже не может без нее обходиться. Уж лучше не краситься совсем ― это проще, чем пользоваться косметикой вне училища, а в училище не пользоваться. Я знаю женщин, которые говорили мне, что они без косметики не могут выйти на улицу, без нее чувствуют себя как голые. Перед выходом такая женщина обязательно должна раскрасить свое лицо, придать ему какой-то особенный, кажущийся ей привлекательным вид. И поэтому я думаю, что, запрещая косметику в училище, мы идем по очень простому пути. Косметика у нас в училище запрещена, но мы не проверяем, в каком виде девушки ходят на улицу, это остается на их совести.
― А чего еще нельзя студенткам Свято-Димитриевского училища?
― Им запрещается курить, употреблять алкогольные напитки, наркотики, носить нескромную одежду: вызывающее декольте, короткие юбки.
Еще про Свято-Димитриевское училище можно сказать вот что. Там, к сожалению, год от года меняется состав учащихся. Сначала это были женщины в возрасте, многие имели высшее образование, некоторые даже ученые степени ― это были женщины, которые, попробовав себя на разных поприщах, однозначно для себя решили, что им необходимо служить ближнему, это было их твердое намерение. Потом к нам стали приходить после школьной скамьи и даже после девятого класса. Выбор этих девочек уже определяли родители, а не они сами, потому отсев стал больше. Не все выпускницы шли потом в медицину, ведь, конечно, не каждая девочка в 14 лет может осознанно выбрать тяжелую и трудную профессию сестры милосердия. Им хочется попробовать себя в чем-то другом, они хотят узнать жизнь в других проявлениях. Закрыться в стенах больницы, ухаживать за больными и обрабатывать пролежни ― к этому не все готовы.
В последнее время к нам все больше приходят девочки нецерковные, или те, кто говорит, что окончил воскресную школу, но о вере ничего не знает. Посещение воскресной школы не послужило укреплению их веры, они что-то там изучали, но изучали так, что им из-за этого стало в Церкви скучно. Когда начинаешь с ними говорить о Литургии, они говорят с тоской: «А, мы знаем, мы это в воскресной школе проходили».
Сейчас набрать студенток в училище не так просто ― период «демографической ямы». Девочкам после 11 класса легко поступить в любой институт, поэтому приходится брать тех, кто к нам идет. И поэтому в училище ведется большая миссионерская работа с поступившими. Мы объясняем студенткам, как должна вести себя христианка. Конечно, главный упор делается не на внешнеий вид, не на дресс-код, не на длину юбки, а на то, что у нас в училище можно оставаться только в том случае, если ты хочешь научиться любить Христа, если ты хочешь научиться вере в Бога, если ты хочешь по воскресениям посещать Божественную литургию и понять важность этой службы, полюбить ее. Если они этого хотят действительно, тогда мы, конечно, принимаем их, не обращая особого внимания на то, каким был их внешний вид, когда они к нам пришли.
О добровольцах
― Зачем нужна добровольческая служба, что за люди ее составляют?
― В добровольческой службе у нас больше 1000 человек. Это в основном молодые люди от 25 до 35 лет. Очень много среди них немосквичей. Большинство имеют хорошо оплачиваемую работу, но еще не успели обзавестись семьей, хотя встречаются и семейные. Многие ― не глубоко воцерковленные, есть и неверующие, и некрещеные, и представители других конфессий. Например, есть мальчик, какое-то время помогавший в ремонте квартир нашим подопечным, ― мусульманин, есть девочка, которая ходит в секту неопятидесятников. Одно время был иностранец, который, по-моему, принадлежал к какой-то протестантской деноминации, была католичка. Есть и люди, которые прямо говорят, что сомневаются в существовании Бога и в церковь не ходят. Нет только тех, кто с помощью нашей службы пропагандирует свои неправославные убеждения. Наша служба православная, но мы не навязываем этого нашим подопечным ― просто помогаем им познакомиться с Православием, если они сами выражают такое желание. Наша помощь не зависит от того, как человек относиться к Православной Церкви и Православию. Мы помогаем всем.
― А будет ли духовная польза добровольцам оттого, что они занимаются добрыми делами, не воцерковляясь при этом?
― Я думаю, что это мы обязательно узнаем на Страшном Суде. А предварять Страшный Суд, мне кажется, опасно… Многие добровольцы воцерковляются, и, наверное, подобную службу можно назвать формой миссионерства. Они делают добрые дела, которые совершаются по благословению Святейшего Патриарха, по благословению Церкви, приобщаются к церковным Таинствам. Для них это способ узнать о Церкви, способ узнать о Боге. Узнать о Церкви не со стороны церковного искусства, архитектуры или знания Евангелия, а со стороны тех добрых дел, которые совершаются Церковью. Это тоже вход в Церковь, и вход для многих молодых людей более удобный.
Добровольцы буквально спасают людей от смерти. Если бы они перестали ходить к больным, которые лежат дома, то эти больные без их помощи умерли бы с голоду, от пролежней. То же случилось бы и с пациентами в больницах, где не хватает рук. Смертность была бы намного выше. Без добровольцев дети в детских домах для инвалидов не научились бы есть с ложки. А умение есть с ложки ― очень важный момент: когда врачи обследуют ребенка, то пишут, обладает ли он этим умением. Дети-инвалиды без помощи добровольцев не научились бы ходить, сидеть, улыбаться, смеяться, радоваться. В их глазах не было бы ответной любви, потому что им не к кому было бы эту любовь проявить. Добровольцы делают очень большую, очень важную работу.
― Чем отличаются нынешние добровольцы от добровольцев 90-х годов?
― От добровольцев 90-х годов нынешние добровольцы отличаются тем, что среди них много людей молодых. В 90-е меньше приходило людей молодых и меньше ― людей обеспеченных. Тогда приходили люди, которые избирали для себя строго церковную жизнь. А современный доброволец может совмещать свое служение у нас с жизнью светской. И мы не следим за его дресс-кодом, за тем, есть ли на лице у него косметика, есть ли у него пирсинг или татуировки. Если человек выглядит достаточно прилично с точки зрения общепринятых норм, то, конечно, он нам помогает.
А что касается добровольцев, то добрый человек или нет, выясняется только в процессе работы. Приходит он на собеседование, и я думаю: «Вот эту, наверное, нельзя брать, а вот этого надо взять обязательно, он хороший». А на деле может оказаться совершенно по-другому. Это как проверка боем. Или когда тонет корабль ― неизвестно, кто уступит свое место в шлюпке женщине с ребенком, а кто будет отталкивать тонущих, чтобы самому спастись. Бывает, что приличные люди оказываются подлецами и мерзавцами, а те, кем мы пренебрегаем, оказываются добрыми людьми.
― А кому помогают добровольцы «Милосердия?»
― У нас есть две категории подопечных. Первая ― это люди, которые нуждаются в помощи на дому. Они сами или их родственники и соседи обратились за помощью в нашу службу: позвонили на наш телефон милосердия или написали на сайт www.miloserdie.ru.
Как правило, это одинокие люди, инвалиды, многодетные семьи. Они нуждаются в разных видах помощи: в ремонте, транспорте, уходе, кормлении, уборке, прогулках, помощи в обучении детей.
А есть люди, которые находятся в социальных и медицинских учреждениях. Иногда нам звонят руководители таких учреждений и просят помощи, а иногда мы сами туда приходим.
Большинство наших подопечных ― люди со сложным характером. Святых среди них очень мало. Потому что если человек святой, за ним ухаживать радостно. А если он полусумасшедший, если он капризничает, если он всех подозревает в том, что пришли не помогать, а отнять квартиру, то желающих ухаживать за таким человеком немного. Есть у нас подопечные, у которых добровольцы меняются очень часто, потому что они не выдерживают.
Среди добровольцев есть люди, которые просто убирают квартиру, есть те, кто помогает в уходе за больными, ― для этого многие из них окончили специальные курсы, которые у нас организованы. Есть сестры милосердия, которые в свободное время помогают ухаживать за больными. Распределением добровольцев занимается координатор.
О вере
― Может ли человек, который не совершил смертных грехов, но при этом не ходит в Церковь, попасть в рай?
― Как правильно рассуждать о том, кто попадет в Царство Небесное? Каждому человеку важно знать следующее: я, быть может, не войду в Царство Небесное, не попаду в рай, а всех остальных людей, которые живут на Земле, Господь может в рай взять, потому что они все лучше, чем я, поскольку я первый грешник. Такое рассуждение является духовно правильным, зрелым и соответствует истине.
― А если человек хороший, но не ходит в церковь вообще, он ― спасется?
― Я бы предоставил все-таки суд Богу и боялся бы за себя, а не за других. Боюсь, что сам не попаду в рай. А в отношении других людей надеюсь, что Господь их помилует и спасет.
― Один блогер описал такую ситуацию: ему позвонили из православного храма в н-ской области и попросили помочь с восстановлением документов для избитой бездомной гражданки Украины: «К себе мы ее взять не можем, помогите». Блогер предложил записать телефон организации, которая, возможно, сможет помочь, на что получил ответ-вопрос: «А это нормальная организация? Могут ведь быть протестантские организации, или другие какие-нибудь». Такая постановка вопроса блогера несколько шокировала. В связи с этим вопрос: с чем связано подобное отношение православных к представителям других конфессий? Ведь, казалось бы, не можешь помочь сам ― не мешай другим.
― В притче о милосердном самарянине Господь показывает нам, что социальная помощь ― дело каждого человека, вне зависимости от его конфессиональной принадлежности. Поэтому мы не должны препятствовать людям бескорыстно делать добро. Но надо помнить, что милосердный самарянин не рассказывал израненному, где ему поклоняться Богу, какие книги Священного Писания ему принимать, а какие ― нет. Так что если представители других конфессий пытаются обратить в свою веру нуждающихся, Православная Церковь должна предостерегать от таких видов помощи.
― Кто бы они ни были ― католики, баптисты или кришнаиты?
― К кришнаитам все же я бы не стал за помощью обращаться, поскольку ясно, что они всех хотят обратить в свою веру ― у них благотворительность носит характер прозелитизма. К сожалению, я видел баптистов, которые ходили в Первую градскую больницу. Они мало чем помогали, но очень много занимались обращением в свою веру. К католикам, быть может, я человека и направил бы: католические организации толерантно относятся к Православию, и человек, попавший туда, имеет возможность сохранить православную веру. Мне кажется, каждый раз нужно смотреть отдельно, в зависимости от того, что за благотворительная организация берется помочь человеку, и тогда уже решать.
Вообще форма миссионерства неправославных религиозных организаций лично мне претит. Она очень навязчивая: предлагается помощь за обращение в свою веру. Мы же не ставим себе такой задачи, у нас другая цель ― явить любовь и дать человеку свободу. Больной человек находится в зависимости от того, кто ему помогает, поэтому принятие им какой-то веры может быть вынуждено, а не свободно. Я даже предупреждаю наших сестер, чтобы они ни в коем случае не вели никакой миссионерской работы, поскольку они не умеют этого делать, с их стороны это будет неким принуждением больного. Я считаю, что это неправильно.
― Может ли благотворительность принести вред благотворителю или благополучателю?
― Конечно. Если к делам милосердия примешивается гордость, если они укрепляются тщеславным помыслом, связаны с какой-то нечистой страстью, например, когда мужчина очень любит женщинам помогать, а женщина, наоборот, мужчинам, то это не очень хорошо. Если человек приходит в больницу или в дом инвалидов для того, чтобы победить страсти, тогда это хорошо. Неразумная помощь, например, больному человеку, может привести к тому, что он начнет капризничать, жаловаться на жизнь, требовать все больше и больше.
О пожарах 2010 года и «Церковь как бизнес-структура»
― Вам, наверное, до сих пор задают вопрос о том, куда были потрачены деньги, собранные для помощи погорельцам, пострадавшим летом 2010 года?
― У нас полный отчет по всем деньгам размещен на сайте, желающие могут посмотреть. Одна журналистка решила его проверить ― хотела об этом написать. Но писать не стала, потому что не нашла никаких преступлений и нарушений и ей неинтересно стало этим заниматься. Это свидетельствует о том, что мы занимались своей работой честно и за каждую копейку готовы дать отчет.
― Почему вообще возникают такие вопросы?
― Я думаю, что люди очень часто судят по себе и думают, что если бы они сами украли часть денег, то, наверное, украли и другие. Или наоборот, думают, что они одни хорошие, а все остальные воры и жулики. Думают, что в Церкви одни злые старухи и жадные попы на мерседесах. Но, слава Богу, что этот образ уходит в прошлое. Выставка «Православная Русь», которая недавно прошла в Манеже, мне кажется, явила всем, кто на ней побывал, совершенно иной образ Церкви ― Церкви мучеников, Церкви, где есть добровольцы, молодежь, Церкви, в которой делается очень много добрых дел... Нет?
― Сейчас уже другая страшилка в моде ― «Церковь как бизнес-структура»…
― Людям, которые так говорят о Церкви, я бы советовал поездить по регионам, посмотреть, как живут сельские священники. Пусть они поездят и посмотрят, как живут члены этой «бизнес-структуры». Пусть придут, посмотрят, как работают добровольцы в больницах, делают дела милосердия, ничего не требуя взамен и никому об этом не объявляя.
О жизни
― Что бы Вы посоветовали овдовевшему священнику?
― Я бы посоветовал ему подумать о монашестве, если у него нет детей. Может быть, вынужденным разлучением с его супругой Господь призывает его к этому высокому служению. Если есть дети, конечно, надо их воспитать, все время быть с ними, заботиться о них. Посоветовал бы еще заниматься нуждами других людей, чтобы, видя их страдания, забывать о своем собственном горе.
― Общались ли Вы со старцами, и было ли так, что Вы поступали по их советам?
― Я ― человек грешный. Говорю об этом не потому, что так принято в Православии. Я действительно очень грешный человек.
Как-то в присутствии другого архиерея я стал говорить о своей молодости и вспомнил об одном не самом постыдном и не самом страшном своем поступке. И на это мне этот архиерей сказал: «Вы об этом только, пожалуйста, никому не рассказывайте». И я не буду рассказывать. Я долго думал, почему же Господь, не взирая на мое недостоинство, благословил мне священство, а теперь я еще и стал архиереем... Почему Господь дал мне столько радости и столько утешений? Мне кажется, потому, что я всегда старался найти человека, которого мог бы слушаться. Опять же, не хочу хвалиться и говорить, что я очень послушный, но очень часто чувствую себя полным идиотом, полным дураком и поэтому нуждаюсь в том, чтобы прислушаться к совету более умного человека.
После моего крещения я познакомился с архимандритом Таврионом (Батозским), по его благословению поступил в семинарию. Во время учебы исповедовался у архимандрита Алексия (Поликарпова), нынешнего наместника Свято-Данилова монастыря, его советы мне очень помогли. Потом я познакомился с архимандритом Павлом (Груздевым), ездил за советом к архимандриту Иоанну (Крестьянкину), но самую большую помощь я получил от иеромонаха Павла (Троицкого), дивного старца, подвижника, исповедника, с которым меня познакомил протоиерей Владимир Воробьев. И именно отцу Павлу я обязан больше всего на свете. Исповедовался и у протоиерея Тихона Пелиха, один раз послушался протоиерея Всеволода Шпиллера. Чего-чего, а недостатка в людях, которые помогли бы мне принять решение в трудные моменты моей жизни, у меня не было. Конечно, желание поступить по-своему у меня всегда было, но я старался выполнять то, что мне советовали.
Я бы советовал всем, кто читает эти строки, помнить о своем недостоинстве, о своей глупости и искать мудрого совета у старцев, в Евангелии, у святых отцов. Есть очень много замечательных подвижников, священников и в наше время, к совету которых мы должны прислушиваться.
Беседовала А. Орлова
