13 октября 2014 года представитель Русской Православной Церкви при Совете Европы игумен Филипп (Рябых) выступил на секции «Общество, культура, религия», которая прошла в Московском государственном институте международных отношений (МГИМО) в рамках II Международного форума выпускников МГИМО, приуроченного к 70-летию этого учебного заведения. Выступление игумена Филиппа было посвящено теме: «Фундаментальные ценности и их связь с общественной жизнью в современной Европе».

В своем выступлении я хотел бы обратить внимание собравшихся, что на фоне различных политических и военных конфликтов в Европе происходят серьезные процессы по пересмотру фундаментальных ценностей европейской цивилизации. По моему мнению, фундаментальными ценностями можно назвать такие ценности, которые полагаются в основу построения общественной и частной жизни, а также выражают устойчивое отношение личности к основным мировоззренческим понятиям таким, как жизнь и смерть, человеческий пол, семья и прочие. Именно из фундаментальных ценностей вырастает второй аксиологический уровень — социальные и политические ценности. Например, данный подход выражен в преамбуле Устава Совета Европы 1949 года, в котором говорится, что европейские страны создают эту организацию, «утверждая свою приверженность духовным и моральным ценностям, которые являются общим достоянием их народов и подлинным источником принципов свободы личности, политической свободы и верховенства права». Устав различает сферу «духовных и моральных ценностей» и сферу общественного устройства — «принципов свободы», «верховенства права» и «демократии».

Многими европейскими мыслителями признано, что генезис современной демократии происходил на основе переработанного христианством греко-римского наследия. Однако сегодня мы наблюдаем обратное движение — от ценностей второго уровня к фундаментальным. Как известно, в центре демократической теории находятся права и свободы человека. Именно с помощью ссылок на свободу и права происходит пересмотр фундаментальных ценностей, по которым на протяжении многих столетий в европейских обществах существовал консенсус. В результате формируется новое поколение прав человека, которое отстаивает свободу человека в управлении характеристиками собственной природы. «Сладкой» и «вожделенной» для современного человека является сама возможность с помощью новых технологий менять себя, задавать желаемые свойства своему телу и телу своих близких, а также организовывать свою индивидуальную жизнь целиком по своему усмотрению.

Возникает вопрос: может ли христианская мысль в принципе ставить вопрос о преодолении ограничений, накладываемых человеческой природой? Является ли сама постановка такого вопроса восстанием творения против Творца? В православной традиции высшее призвание человека состоит в обожении. Главным основанием для этого утверждения является библейский текст о том, что человек сотворен по образу и подобию Божию (см. Быт. 1:26). Это означает, что человек может по мере своего развития быть во всем как Бог. Это произойдет, если человек будет находиться в постоянном и неразрывном общении с Богом и станет носителем Его энергии — благодати. Я бы так проиллюстрировал эту мысль: человек не может летать, но, если он будет постоянно пребывать в самолете, то он будет летать, пока не покинет самолет.

Образец кардинальных изменений свойств физической и духовной природы человека мы видим в воскресшем Христе. Его тело стало излучать свет, оно стало тонким, неподвластным ограничениям времени и пространства. Если мы называем Христа первым среди обновленного человечества, то это значит, что человек ориентирован своей собственной природой на выход за ее собственные пределы и обретение нового, неведанного опыта и свойств. Как безопасно для жизни человека и общества достигать этих изменений? В ответе на этот вопрос и заключается прогноз о будущем европейской цивилизации.

Все кодексы прав человека защищают жизнь, так как без нее невозможна сама свобода. В современном европейском праве обязательно предполагается наказание убийства и причинения ущерба здоровью, запрещается смертная казнь, ведется борьба с пытками и любыми видами насилия. Тем не менее, все чаще звучит призыв к введению «права» на смерть.

Главным аргументом в апологии «благой смерти» или эвтаназии является сострадание человека и исполнение его добровольного желания уйти из жизни. Конечно, есть тяжелые и страшные болезни, но как юридически оценить меру страдания, которой достаточно, чтобы остановить жизнь? Недавно в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) рассматривалось дело о женщине из Швейцарии, которая страдала от того, что она стареет. Она боится старости, а потому требует от медиков и государства безболезненного умерщвления.

Тем не менее, несмотря на неясность критериев для эвтаназии взрослых людей, совсем недавно в Бельгии был принят закон об эвтаназии несовершеннолетних. Насколько ребенок может быть правильно проинформирован о своем состоянии, а затем всесторонне оценить и принять самостоятельное решение об уходе из жизни? Ребенка всегда окружают взрослые, которые могут на него повлиять, преследуя свои цели, поскольку психика ребенка очень зависима от авторитета и мнения взрослых. Кроме того, подобным законом мы формируем в обществе установку: тяжело больные дети не имеют ценности и должны уйти из жизни.

На удручающем фоне возрастающей защиты «добровольной смерти» в Западной Европе есть некоторая позитивная тенденция в сохранении жизни, еще не родившихся детей. Современные технические средства позволяют изучить и зафиксировать жизнь плода с самого его зарождения. Это снятие завесы с внутриутробной жизни человека приводит в обществе к пересмотру отношения к аборту. Таким примером является Испания, в которой в 2010 году был принят закон «О сексуальном и репродуктивном здоровье и добровольном прерывании беременности», но в 2014 году этот закон был сменен законом о защите жизни зачатого ребенка и прав беременных женщин. В этом документе зафиксирован некий баланс между правом женщины на здоровье и правом зачатого ребенка на жизнь. В законе признается реальность зачатого ребенка и необходимость защиты его жизни. Аборт рассматривается как исключение, для которого должны быть веские причины. Это уже значительная эволюция, которую надо далее защищать и углублять.

Думаю, что общественная задача должна заключаться в сохранении жизни и в снижении страдания через оказание всесторонней поддержки человеку. Сегодня есть уже опыт паллиативной помощи неизлечимо больным. Ее цель состоит не в лечении, а в облегчении страданий и преодолении исключенности тяжело больного человека из общества. Чем выше степень защищенности жизни в обществе, тем более цивилизованным является такое общество. Мы должны принять как принцип отказ от человеческого арбитража в вопросах жизни и смерти, или свести его к минимуму. Должно ли государство, общество, корпорация врачей, родители брать на себя ответственность за решение вопроса о том, жить человеку или умереть?

В Страсбурге поднимаются также вопросы половой идентичности и сексуальной ориентации. Существует мнение о том, что разнообразные половые идентичности и влечения на протяжении человеческой истории подавлялись представителями большинства, имеющего гетеросексуальное влечение и признающего существование только двух половых идентичностей — мужской и женской. Все остальное изгонялось как извращение и патология. Некоторые современные психологи насчитывают более 50 различных половых идентичностей, и множество комбинаций половых ориентаций. Так, в январе 2013 года министр образования Франции Винсан Пейон заявил, что в школе ученики должны избавиться от всех форм детерминизма — семейного, этнического, социального или интеллектуального. Согласно инструкциям данного министерства, с нового учебного года во французских школах слова «мальчик» и «девочка» будут заменены на слова «друзья» и «дети».

Есть и другие темы, касающиеся фундаментальных понятий нашей жизни, которые сегодня пересматриваются на различных международных площадках, включая Совет Европы. Они касаются способов зачатия и вынашивания детей, отношений родителей и детей, существования семьи. Надеюсь, что в анализе международных отношений мы не будем забывать о данных набирающих силу мировоззренческих дискуссиях, которые являются сегодня весьма важными для отстаивания независимого взгляда того или иного народа на устройство и судьбы человеческого общества.