Русская Православная Церковь

Официальный сайт Московского Патриархата

Русская версияУкраинская версияМолдавская версияГреческая версияАнглийская версия
Патриархия

Протоиерей Иоанн Бэр: Свято-Владимирская семинария в Нью-Йорке смогла сохранить лучшие академические, интеллектуальные и богословские традиции дореволюционной России

Протоиерей Иоанн Бэр: Свято-Владимирская семинария в Нью-Йорке смогла сохранить лучшие академические, интеллектуальные и богословские традиции дореволюционной России
Версия для печати
30 января 2015 г. 19:29

Декан Свято-Владимирской православной духовной семинарии протоиерей Иоанн Бэр, участник II Международной патристической конференции «Преподобный Симеон Новый Богослов и его духовное наследие», рассказал в интервью сайту Общецерковной аспирантуры и докторантуры о русской духовной традиции в Америке, о совместных проектах с духовными школами России и посоветовал, как надо читать святых отцов.

О Свято-Владимирской православной семинарии

— Недавно Свято-Владимирская семинария праздновала 75-летний юбилей со дня основания. Следуя своему девизу, семинария на протяжении всех этих лет служила делу сближения внешнего мира с православным христианством. Как идея, заложенная в этих словах, влияет на современный облик семинарии?

— Я думаю, что четыре фактора сыграли значимую роль в формировании идентичности Свято-Владимирской семинарии как учебного заведения. Первый фактор — это непосредственное продолжение в ее стенах академической, интеллектуальной и богословской традиций дореволюционной России. В качестве второго фактора я бы назвал саму русскую иммиграцию. Протоиерей Георгий Флоровский и многие другие выдающиеся православные мыслители покинули Россию во время революции и, в конце концов, нашли свой дом в разных частях западного мира, например, в Париже или Нью-Йорке. В их лице интеллектуальная и богословская жизнь России была сохранена и продолжена, но теперь уже на чужбине, что само по себе делало необходимым для них вести диалог с новым окружением. В некотором смысле им повезло, что они оказались на Западе именно в первой половине XX века, поскольку в то время там происходили процессы, близкие настроениям русской иммиграции. Я имею в виду, в первую очередь, попытки «возвращения к Отцам» и возрождения патристики, предпринимавшиеся Жаном Даниелу, Анри де Любаком и Гансом Урсом фон Бальтазаром.

В силу этих двух факторов Свято-Владимирская семинария смогла сохранить лучшие академические, интеллектуальные и богословские традиции дореволюционной России в новом контексте западного мира, светского общества и академических исканий Запада первой половины XX века. О нас многие знают именно потому, что на протяжении 75 лет мы находились в авангарде всех этих процессов. Каждый, кто обращается к изучению православного богословия, наследию святых отцов или истории ранней Церкви, знает о Свято-Владимирской семинарии и видит в ней путеводный маяк на этом пути.

В качестве третьего фактора я должен назвать дискуссию вокруг идеи литургического возрождения, понимаемого как совершение богослужения ясным и понятным образом и предполагающего частое причащение мирян. Эта дискуссия опять же началась в России и была принесена на Запад протоиереем Николаем Афанасьевым и протоиереем Александром Шмеманом. Наконец, последний фактор — это видение церковной жизни, основанное на идеях Поместного собора 1917-18 годов, в особенности же, на идеях соборности, участия и вовлеченности всех верующих и, в первую очередь, мирян в церковную жизнь. Эти четыре фактора определяли специфику Свято-Владимирской семинарии на протяжении 75 лет и, по-прежнему, позволяют нам сохранять свою уникальность.

О чтении святых отцов и методе в богословии

— Как, на Ваш взгляд, проблематика православного богословия изменилась за последние десятилетия? Обоснованно ли говорить, что сегодня мы имеем дело с вопросами, которые не были известны богословам предыдущего поколения?

— Я думаю, что XXI век отмечен на Западе рядом особенностей, которые хотя и новы для церковных людей предыдущего поколения, но вряд ли могут считаться таковыми в масштабах всего исторического опыта Церкви. Одна из особенностей — это радикальная дехристианизация. Когда в 1970-е годы я был школьником, каждый день в государственных школах Англии начинался с общей молитвы под руководством директора школа. Он читал отрывки из Писания, а ученики пели различные гимны. Это считалось само собой разумеющимся. Сегодня, однако, этого больше не увидеть ни в Англии, ни в Америке, из чего следует очень важный вывод: теперь нам приходится иметь дело с людьми, которым не знакомы основные библейские сюжеты, будь то история Адама и Евы, Ноя или пророка Даниила. Что уж говорить о Новом Завете, о котором они просто никогда не слышали.

Например, раскрывая замысел неопатристического синтеза в первой половине XX века, протоиерей Георгий Флоровский и В.Н. Лосский обращались к миру, знакомому с Писанием, ключевыми евангельскими сюжетами и основными положениями христианства, и уже поэтому работали внутри совершенно определенного контекста. Тот контекст остался в прошлом. И весь вопрос в том, имеет ли смысл неопатристический синтез вне своего изначального контекста?

Поражает также и то, что в их работах не чувствуется связи с Писанием. В.Н. Лосский, на первый взгляд, цитирует Писание повсеместно («Бог есть любовь», «Я и Отец — одно», «Слово стало плотью» и прочие общеизвестные цитаты из Писания), однако на деле он не находится в постоянном диалоге с Писанием, а только использует небольшую выборку из библейских цитат для доказательства того или иного тезиса. Такой подход вызывает у меня сомнения. В.Н. Лосский поступал так, потому что знал Писание и жил в мире, знавшем Писание. По этой причине в своих работах я уделяю больше внимания тому факту, что Священное Писание пронизывало все размышления святых отцов, сознательно обращавшихся к его толкованию в своих трудах.

Я убежден, что идея неопатристического синтеза в основе своей ошибочна. У меня есть серьезные претензии к ней как к методологической программе, поскольку в силу самого значения термина «синтез» неопатристический синтез предполагает, что для достижения его вы комбинируете разные высказывания святых отцов. У вас всегда есть под рукой дюжина «популярных» и общеизвестных цитат, которые вы собираете воедино, чтобы достичь синтеза. Но, поступая так, вы строите систему, основанную на ваших собственных представлениях, а не внимаете голосу свв. отцов.

Я считаю, что нам необходимо отказаться от идеи синтеза и вместо этого обратиться к идее симфонии, предполагающей, что мы слушаем голос каждого из свв. отцов в тот момент, когда он звучит. Послушайте св. Иринея. Пусть он говорит сам. Постарайтесь услышать его «партию» в единой симфонии, написанной свв. отцами, и затем двигайтесь дальше.

Между таким подходом к изучению свв. отцов и слушанием симфонии есть много общего. Вы слышите симфонию, только если каждый из музыкантов исполняет свою партию. В каждый отдельно взятый момент звучит много голосов, равно как и в целом она составлена из многих партий, и поэтому каждая симфония характеризуется одновременно и синхронной, и диахронной полифонией, в которой каждый исполняет свою собственную мелодию. В этом смысле цель патристики не отличается от цели, стоящей перед музыкантом, желающим стать дирижером. Вначале он прочитывает партитуру, начиная с первых тактов, и, постепенно продвигаясь вперед, вновь и вновь повторяет все произведение. Каждый такт готовит его к восприятию следующей части, которая не будет простым повторением или синтезом предыдущей части симфонии. Нет, это могут быть другие ноты, но они будут симфоническим продолжением предыдущей части. То же и с чтением свв. отцов: мы должны позволить говорить им самим, мы должны внимать симфонии, которую они написали.

— Сказанное выше ведет нас к ключевому герменевтическому вопросу: как правильно читать свв. отцов?

— Для начала нужно начать их читать. В этом нет ничего сложного! Не спрашивайте у меня, как читать св. Иринея Лионского до тех пор, пока вы не прочитали его. Если вы считаете, что вам встретятся незнакомые слова, запаситесь словарем, а затем прочитайте все с первой страницы и до последней. Что бы вы ни читали: Евангелие от Иоанна, послания Павла или труды св. Иринея, — в каждом случае перед вами находится текст — слова, написанные на бумаге. Вот когда вы прочитаете интересующий вас текст десять раз, тогда вы можете прийти ко мне и сказать: «Как нужно читать и понимать это?». По крайней мере, вы будете иметь представление о том, что говорите.

Как только текст становится для вас знакомым, вы начинаете понимать, как он работает. Свв. отцы не были глупыми и необразованными людьми, и мы прославляем их за то, что они были исполнены мудрости и боговедения. Им не было свойственно разбрасываться словами в случайном порядке. Наоборот, они тщательно взвешивали каждое слово, поэтому, внимательно читая их труды, вы будете замечать, что они нередко помогают читать их, например, говоря в начале своих сочинений о том, что собираются делать. Через 10-20 страниц они могут добавить: «Мы сделали это. Теперь давайте перейдем к следующему вопросу». Трудно обойти вниманием подобные замечания. На данном этапе вопрос о том, как читать свв. отцов не стоит: нужно просто читать. Как только вы начинаете это делать и понимать свв. отцов через многократное перечитывание, вы начинаете слышать и их симфонию. Но до тех пор, пока вы не начали читать, нет смысла говорить о понимании, поскольку в этом случае вы даже не удосужились включить радио или вставить диск с записью симфонии в проигрыватель.

Слушая симфонию в первый раз, вы не знаете, как ее части соотносятся друг с другом, а потому вы дослушиваете ее до конца и затем слушаете вновь и вновь. Только тогда вы начинаете ценить музыку симфонии и можете сказать, что в одном фрагменте слышится тема другого. Безусловно, это предполагает огромные усилия и труды с вашей стороны, но я не намерен говорить о правильном чтении Отцов с тем, кто никогда не читал их.

Полагаю, вы читали Евангелие и, по крайней мере, часть Ветхого Завета. Необходимо читать и перечитывать каждый день основные книги Ветхого Завета (Бытие, Псалмы, книги пророков Исаии и Иеремии) и весь Новый Завет. Эти тексты составляют необходимую основу для дальнейшего чтения свв. отцов. Отцы читали труды своих предшественников и отвечали на вопросы, которые ставило перед ними их время, тем самым внося свой вклад в многовековую богословскую дискуссию.

— Давайте поговорим о патристике как академической дисциплине. Что отличает патристику как дисциплину от христианской литературы? Достаточно ли изучать свв. отцов так же, как можно изучать В. Шекспира, Ч. Диккенса или В. Скотта?

— С одной стороны, между изучением наследия свв. отцов и великих классиков нет разницы, поскольку в обоих случаях речь идет о чтении текста. Вы берете книгу с библиотечной полки и начинаете читать с первой страницы. С этой точки зрения, патристика — это одна из гуманитарных дисциплин. Особенности патристики выходят на первый план при обсуждении темы симфонии свв. отцов.

Каждый из жанров литературы имеет свою динамику и функциональные особенности, будь то сочинения античных врачей, например, Галена, или исторические труды, в которых автор ссылается на своих предшественников. В приведенных примерах перед нами развиваются особые дискурсы: в первом случае — это дискурс медицинской мудрости, во втором — истории. Сказанное в равной мере относится к математикам, стоикам, платоникам и т.д.

В случае со свв. отцами мы имеем дело с очень специфичным дискурсом, который называется «богословие». Я бы даже сказал, что вопрос о границах и содержании богословского дискурса является сегодня важнейшим вопросом, на который мы должны дать ответ. Без чтения свв. отцов сделать это невозможно. Немало людей с легкостью могут сегодня сказать, что термин «богословие» значит «наука о Боге» в том же смысле, что и «биология» значит «наука о жизни», «зоология» — «наука о животных» и т.д. Но богословие не может быть «наукой о Боге», поскольку мы не можем поместить Бога под микроскоп или направить на Него телескоп. Бог не может быть объектом нашего исследования в том же смысле, что и объекты прочих наук, так как богословие отличает своя собственная динамика, модальность и функциональность.

Недостаточно просто сказать, что «богослов тот, кто истинно молится, и истинно молится тот, кто богослов» (авва Евагрий Понтийский), так как само понятие «молитва» требует дальнейших пояснений. Платоники молились. Индуисты молятся. Что понимается под молитвой в каждом конкретном случае? Безусловно, в христианском контексте молитва приобретает определенное значение. Интересно отметить, что ко времени Евагрия Понтийского слово «молитва» уже имело сформировавшееся значение, и это заставило Евагрия не просто искать определение для «молитвы», но, скорее, искать новое определение, с учетом уже существующего значения.

Я считаю, что нам следует как можно глубже вникать в отеческую литературу и из нее узнавать, что такое богословие. Внимательное чтение требует всего спектра навыков использования исторических дисциплин, поэтому нельзя просто сказать: «Сейчас я собираюсь прочитать это сочинение как святоотеческий текст о богословии». Нет, так не пойдет, поскольку перед вами текст, которому сотни и тысячи лет, написанный в категориях иной культуры и в другом контексте, с использованием других жанров и языковых средств, неизвестных вам. Необходимо учиться читать текст. Нужно начинать с чтения, а затем в процессе чтения вы начнете понимать, где проходят границы богословского дискурса. Вместо того, чтобы приступать к чтению святоотеческого текста с мыслью, что вы уже знаете, что такое богословие, и собираетесь читать его как богословский текст, лучше искать в самом тексте ответ на вопрос о границах и содержании богословского дискурса.

— В свете сказанного выше, каким, по Вашему мнению, должен быть современный богослов? Не могли бы Вы дать несколько рекомендаций студентам, намеревающимся сделать «академическое богословие» своей профессией?

— В ответе на этот вопрос к нам на помощь приходит идея герменевтического круга. До сих пор мы говорили о чтении текста, отметив необходимость читать текст в его историческом контексте. Например, мир св. Иринея Лионского — галла, жившего во II веке в Малой Азии, — радикально отличается от мира, в котором мы живем, поэтому нам нужно обращаться к истории, чтобы понять его. Однако существуют и иные контексты, в которых мы работаем и которые мы должны учитывать, чтобы наша собственная работа приносила плоды.

Выше, отвечая на вопрос о том, как читать Отцов, я сделал акцент на необходимости чтения Писания. Меня всегда поражает, например, когда в ответ на мой вопрос, почему мы утверждаем, что Святой Дух исходит от Отца, выпускники-теологи ничего не могут мне ответить. Ответ простой: об этом говорит Христос в Евангелии от Иоанна. Важно, что этот ответ отнюдь не является результатом тщательного исследования Бога с помощью микроскопа или телескопа и всецело основывается на чтении Писания, без которого невозможно ответить правильно на этот вопрос. Можно много рассуждать о Боге, ипостасях, перихоресисе, но без чтения Писания вы не будете понимать, о чем говорите.

Заниматься богословием необходимо в контексте богослужения. С одной стороны, богослужение через проповеди, гимнографию, иконографию, обряды и т.д. предлагает поэтическое прочтение Писания. С другой стороны, в богослужении мы соединяем различные библейские образы, чтобы посредством их соприкоснуться с Таинством Христа. Мы должны помнить, что на пути в Эммаус ученики узнали Христа именно в литургическом контексте преломления хлеба и только после того, как они уразумели смысл слов Писания. Необходимо работать в этом контексте, поскольку в противном случае, как бы много и часто мы ни читали свв. отцов, мы никогда не сможем понять, о чем они говорят.

Следующий герменевтический круг относится к нашей собственной истории. Сочинения св. Иринея Лионского или прп. Максима Исповедника не появились из ниоткуда, они были переданы нам свв. отцами, которые читали и комментировали их. Итак, перед нами три различных уровня чтения свв. отцов: с одной стороны, мы основываемся одновременно на Писании и богослужении, а с другой стороны, мы воспринимаем традицию в том виде, в котором она была передана нам через посредников. При этом ни один из посредников не может считаться главным. Это означает, что мы, по-прежнему, читаем свт. Василия Великого, чтобы услышать, что он говорит. И если В.Н. Лосский неправильно понял его, мы в праве сказать: «Владимир Николаевич, Вы ошибаетесь». Данное замечание относится не только к таким православным ученым как протоиерей Георгий Флоровский или В.Н. Лосский, но и ко всем современным исследованиям творчества свт. Василия. Учитывая количество исследователей, посвятивших всю свою жизнь изучению наследия свт. Василия, переводам и редактированию его текстов, изданию рукописей его сочинений, было бы крайне заносчивым с моей стороны считать, что мне не нужно знать, к каким выводам они пришли в своих работах и насколько они сумели его понять. Заносчивость — не самое лучшее качество для богослова. Я могу не соглашаться с какими-то выводами своих предшественников, но я должен читать их труды, вести с ними диалог и слушать их.

Наконец, необходимо учитывать в своей работе еще один контекст — тех людей, к которым мы обращаем свое слово. Нам должен быть хорошо известен и понятен мир нашей аудитории, язык, на котором она разговаривает, интересующие ее темы. Безусловно, одному человеку невозможно быть специалистом во всех областях, а потому ученые выбирают ту область, в которой их труд был бы наиболее плодотворным. Для меня особый интерес представляет современная философия, и мне хочется понять, что я могу сделать в этой области человеческого знания для проповеди Христа.

Необходимо учитывать каждый из упомянутых выше герменевтических аспектов научно-богословского делания. Без всякого сомнения, это требует от исследователя знания необходимого количества языков. В свое время, работая над докторской диссертацией о св. Иринее Лионском, я должен был специально выучить испанский язык, поскольку один исследователь написал на нем множество работ о священномученике Иринее общим объемом в несколько тысяч страниц, которые я должен был прочитать и учесть в моем собственном исследовании.

О контактах с русскими духовными школами

— В заключение нашей беседы хотелось бы поговорить о совместных проектах Свято-Владимирской семинарии с духовными школами Русской Православной Церкви, в частности, Общецерковной аспирантурой и докторантурой имени святых Кирилла и Мефодия.

 Подписанное в октябре 2013 года соглашение между Свято-Владимирской семинарией и Общецерковной аспирантурой и докторантурой имени святых Кирилла и Мефодия положило начало процессу, который, надеюсь, мы сможем довести до конца. В первую очередь, необходимо создать условия для регулярного обмена студентами и преподавателями, для чего требуется финансирование. Мы подсчитали, что нужно найти около двух миллионов долларов, чтобы сформировать фонд, из которого будут финансироваться стажировки студентов и преподавателей, приезжающих в семинарию по программам обмена. Мы убеждены, что намного надежней и стабильней создать для этих целей специальный фонд, так как в этом случае стажировки студентов и преподавателей не зависят от того, располагает ли посылающая их сторона необходимыми финансовыми средствами или нет.

— Русский дом имени святителя Филарета Московского часть этого сотрудничества?

— Мы уже подробно обсуждали создание на базе Свято-Владимирской семинарии и в тесном сотрудничестве с Общецерковной аспирантурой и докторантурой Русского дома имени святителя Филарета Московского, предназначенного для студентов и преподавателей из России. В дальнейшем мы также хотели бы открыть Румынский дом имени Думитру Станилоэ в сотрудничестве с Бухарестом, Сербский дом в сотрудничестве с Белградом и Индийский дом в сотрудничестве с Коттаямом. Однако на данном этапе мы хотим понять, как будет развиваться деятельность Русского дома.

Мы бы также хотели, чтобы преподаватели из ОЦАД приезжали к нам на период своего творческого отпуска и жили у нас в течение года, работая над своими проектами и одновременно читая курсы по истории Русской Церкви и другим богословским дисциплинам.

Есть у нас и другие идеи. Так, мы получаем многочисленные пожертвования на создание центра литургического искусства, и в этом отношении мы высоко ценим сотрудничество с Православным Свято-Тихоновским гуманитарным университетом, достигшим значительных успехов в этой области.

— Справедливо ли сказать, что одной из целей совместных проектов между Свято-Владимирской семинарией и русскими духовными школами является восстановление русского присутствия в семинарии? Ощущается ли сегодня связь семинарии с русской традицией, принесенной иммигрантами в первой половине ХХ века? 

— С точки зрения человека, живущего в семинарии, я могу сказать, что ее деятельность во многом ориентирована на работу и развитие отношений со всеми Церквами по всему миру. У нас, например, обучаются студенты, принадлежащие к сирийской, коптской, маланкарской и другим традициям. Все хотели бы сотрудничать с нами потому, что нами многое сделано в этом направлении. В то же время студенты, изначально не имеющие отношения к русскому православию, рассматривают свое обучение в Свято-Владимирской семинарии как факт своей биографии, связывающий их с русской традицией. Если, например, вы спросите греческого священника или епископа в Америке о Свято-Владимирской семинарии, он ответит, что она является русской семинарией.

Вопрос восприятия Свято-Владимирской семинарии — это также и вопрос, с какого ракурса вы на нее смотрите. Хотя по сравнению с традициями богослужения в Москве или Джорданвилле мы очень вестернизированы, но грек или прихожанин греческого прихода в Северной Америке однозначно будет чувствовать, что в нашем храме мы служим очень по-русски в сравнении с греческим богослужением. Люди смотрят на меня, и, конечно, для них я — русский. Но когда я смотрю на семинарию как ее декан, я вижу все многообразие Церквей и представляющих их студентов, с которыми мы работаем. Мне сложно представить себе иную картину. 

Беседовал исполнительный секретарь магистерских программ ОЦАД А.В. Гусев

Патриархия.ru

Материалы по теме

На Седьмом профессорском форуме обсудили вопросы методологии теологии

Протоиерей Максим Козлов: Система высшего духовного образования в Русской Православной Церкви свидетельствует о своем развитии, стабильности и жизнеспособности [Интервью]

В Президентской академии состоялся III Всероссийский форум молодых теологов

Епископ Истринский Серафим выступил на открытии III Всероссийского форума молодых теологов

Ярославская духовная семинария получила государственную аккредитацию по направлению «Теология»

В Саратовской духовной семинарии прошли организованные Учебным комитетом курсы повышения квалификации преподавателей церковной истории

Состоялся паломнический визит делегации монашествующих Русской Православной Церкви в Египет

Состоялось очередное пленарное заседание Синодальной комиссии по биоэтике

В Сретенской духовной академии прошла презентация первого тома полного собрания творений святителя Григория Двоеслова

В Издательстве Московской Патриархии вышел в свет выпуск № 51 сборника «Богословские труды»

Вышел сборник VII международной патристической конференции «Святитель Амвросий Медиоланский и его богословское наследие»

«Вышеестественный и равноангельский отец отцов». К 1375-летию со дня преставления преподобного Иоанна Лествичника (†30.03.649) [Статья]

Все материалы с ключевыми словами

 

Другие интервью

Протоиерей Максим Козлов: Система высшего духовного образования в Русской Православной Церкви свидетельствует о своем развитии, стабильности и жизнеспособности

Православная миссия в студенческой среде: опыт, проблематика и перспективы на примере вузов Москвы

Митрополит Екатеринбургский Евгений: Мы боремся за то, чтобы жить в евангельской системе координат

А.В. Щипков: Смоленск — особый город в истории России

«Ортодоксия» на марше: православные миссионеры в тылу и в зоне СВО

Что стоит за предложением юридически оформить права и обязанности семьи. Комментарий ректоров Санкт-Петербургского госуниверситета и Российского православного университета

«Всеобъемлющая забота о людях, о том, чтобы привести их ко Христу»

Наступило время, когда монахи должны больше помогать миру

Интервью протоиерея Максима Козлова журналу Сербского Патриархата «Православие»

«Исследуйте Писания». Патриаршая программа изучения Библии на приходах: первые итоги