Руководитель Координационного центра по противодействию наркомании Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению епископ Каменский и Алапаевский Мефодий дал интервью информационному агентству «Россия сегодня».
— Владыка, существует мнение, что священники, столкнувшиеся с наркозависимыми, потом всю жизнь им помогают. Так ли это? И почему вы стали помогать именно этой категории граждан?
— Далеко не все священники, столкнувшиеся с темой наркомании, посвятили этой помощи всю свою жизнь.
У меня все было просто. Несколько лет назад я служил в далеком сельском приходе. Там появились воцерковляющиеся люди, которые занимались помощью наркозависимым. Стали спрашивать, как в согласии с церковной традицией помогать наркоманам. Для того чтобы ответить на этот вопрос, я должен был ознакомиться с темой. В итоге к нам привезли для знакомства первых наркозависимых — троих человек в 1990-1991 годах.
Знакомство состоялось, но полноценной работой с наркозависимыми мы занялись лишь после 1998 года. Это было время кризиса. Наш приход был глухой, люди приезжали издалека, а потом ездить стало невозможно: транспортное сообщение рухнуло. Мы думали, как не превратиться в истопников, сторожей, дворников, а остаться священниками. Вспомнили, что имели неплохой опыт общения с наркоманами. Пригласили наркозависимых, с которыми работали наши друзья. Они стали нам помогать вести приходское хозяйство, а мы им — справляться с зависимостью. С этого все и началось.
— У вас многолетний опыт помощи наркозависимым. А есть ли пациенты, которые вам больше всего запомнились?
— С наркоманами интересно работать, с ними не соскучишься. Среди них много талантливых, неординарных людей. Бывают, конечно, и сложные ситуации.
Первый случай запоминается больше всего. Я помню первого наркозависимого, которого к нам привезли. Мы его поселили в отдельном домике. Он работал с нами, исповедался, жил трезво. У меня пропал страх перед наркоманами, когда я с ним познакомился. Он оказался приятным человеком, много играл с детьми. Но когда он исповедался, это было ужасно. То, что он рассказывал, было крайне серьезно. Это оказались два совершенно разных человека — настолько в трезвости он отличался от себя под воздействием наркотиков.
Сейчас он уже скончался от болезни вследствие срывов на алкоголь. К сожалению, он так окончательно и не выкарабкался. Но это и не была реабилитация, лишь первое знакомство. Скончался мужчина по-христиански. В больнице он покаялся, со всеми примирился, исповедался, а затем умер. Это была христианская кончина, мы за него молимся, надеемся, что в перспективе вечности он — человек спасенный.
— Считается, что до 95% обращений за помощью исходят от родственников наркоманов. А как же сами наркозависимые? Не приходится ли лечить их насильно?
— Нельзя сказать, что сами наркозависимые не приходят за помощью. Просто их правильно нужно встретить. Хотя не так много церковных центров, есть возможность принимать в них большее количество людей. Когда приходят родители, мы занимаемся и с ними. Наркоманы ведь появляются не только в неблагополучных семьях, но через наркомана вся семья духовно заболевает. Как правило, если в семье появляется наркоман, люди боятся об этом говорить, обращаться за помощью — опасаются, что на них будут косо смотреть, что они потеряют свой социальный статус.
В нашем обществе отношение к наркоманам крайне негативное. Многие настроены их изолировать, ограничить в правах, а не вернуть в общество. Более склонны построить для них систему наказаний, а не систему помощи. Если на наркоманов начать смотреть как на людей, попавших в беду, а не как на преступников, тогда и отношение к ним изменится, и другие законы появятся.
Наркозависимый не просит о помощи, потому что ожидает, что получит не помощь, а большие неприятности. В итоге зачастую мы встречаем наркоманов уже в терминальной стадии, когда терять им просто нечего — не осталось ни здоровья, ни семьи, ни друзей. Это как если бы онкобольные обращались за помощью только на четвертой стадии заболевания. Но даже таких мы часто вытаскиваем.
— Бывают ли неизлечимые наркоманы?
— Когда человек уже погиб от наркомании, то можно сказать, что он был безнадежным. Но пока он жив, надежда на исцеление остается.
— Часто наркоманы, попав в церковный центр реабилитации, жалуются, что в светских центрах почти никак не помогают, а денег берут много. Действительно ли церковные центры настолько лучше светских?
— Есть слабые светские центры, есть хорошие. Есть слабые церковные центры, которые еще не успели наработать необходимый опыт, а есть очень хорошие. Конечно, нельзя сказать, что все наши центры замечательные, а светские никуда не годятся.
Но чего в церковных центрах нет, так это эксплуатации. Мы также не обогащаемся за счет наркозависимых. Родственники готовы все продать-отдать, лишь бы оплатить лечение. Мы этим не пользуемся, оказываем помощь бескорыстно. Но есть множество центров, где интерес к наркоманам чисто коммерческий. Успешных светских некоммерческих центров очень мало. Чаще у них либо более-менее адекватные, либо грабительские цены лечения.
Не все наши центры абсолютно бесплатны, в некоторых центрах воспитанники оплачивают свое проживание и питание. Поскольку Церковь всегда готова помочь оступившемуся, если у выпускника случится рецидив наркотизации, мы готовы повторно его принять. Не менее половины наших пациентов в итоге выходят в устойчивую ремиссию.
— В чем специфика именно церковного лечения наркоманов? И почему многие, пройдя лечение в ваших центрах, не хотят возвращаться домой и стараются поселиться поближе к месту, где им помогли?
— Наши центры не являются закрытыми, они не оторваны от общества. Ни в одном из них воспитанников не удерживают силой, реабилитация проходит на добровольной основе. Находясь в церковной среде, люди, как правило, воцерковляются. Но здесь нет насилия, все происходит органично и добровольно.
Все методики реабилитации можно отнести к четырем-пяти типам. Используя мировой опыт в этой области, мы в то же время отдаем приоритет методике реабилитации в церковной общине.
Некоторые принятые в церковной среде правила — например, соблюдение поста — могут пригодиться и в работе с наркозависимыми. Ведь понятно, что научившемуся на время воздерживаться от различных лакомств легче противостоять тяге к наркотику, выкинуть его из своей жизни навсегда.
Действительно, после лечения многие не хотят возвращаться в родные города. Это сродни монашескому опыту: как правило, люди постригаются в монахи вдали от тех мест, где родились и жили. Дело в том, что в родном городе гораздо сложнее начать новую жизнь, мешает среда обитания. Так и наркозависимым после реабилитации легче жить в другом месте. Даже вернувшись домой, им нужно найти новых друзей, новую работу, новые увлечения.
— Сегодня некоторые представители Русской Православной Церкви высказываются за то, чтобы государство делегировало часть своих социальных обязательств Церкви. Действительно, порой, Церкви лучше удается организовать помощь страждущим. Как вы относитесь к этой идее?
— Все-таки у нас светское государство. Принятие такого решения вызовет серьезное сопротивление многих организаций, отдельных лиц. Должно быть четко обосновано, почему именно у Русской Православной Церкви такой приоритет.
Конечно, мы надеемся на поддержку государства в вопросах реабилитации наркозависимых. Но стоит постараться избежать того, чтобы вместо помощи какой-нибудь небольшой центр был закрыт, например, под предлогом несоответствия составленным чиновниками стандартам. Требованиям по бытовым условиям проживания, по метражу могут не соответствовать наши сельские центры. Также могут придраться к тому, что удобства расположены на улице. По мне, лучше уж удобства на улице, чем на ней погибать.
Также важно, чтобы возобновилось взаимодействие Синодального отдела по благотворительности с Государственным антинаркотическим комитетом. К сожалению, во взаимодействии с государством на этом высоком уровне наступила пауза.
— Какие проблемы наиболее актуальны для церковных центров?
— Сама реабилитация у нас бесплатная, поэтому материальное состояние наших центров крайне скромное. Также необходимо выплачивать достойные зарплаты сотрудникам центров. Мы не имеем права хорошим специалистам платить нищенскую зарплату, но зачастую не имеем на это средств.
Еще один фактор — мы не умеем себя рекламировать, хвалиться своими заслугами. В обществе сложилось мнение, что все хорошее стоит дорого, а никчемное — дешево или бесплатно. Поэтому многие успешные церковные центры, будучи почти или полностью бесплатными, простаивают — людям просто не хватает сведений о нас.
Кроме того, есть у нашего общества одна проблема. Еще в советское время я ехал к одной старице на автомобиле и остановился купить ей в дар дыню. Продавец, восточный человек, отдал нам ее даром, сказав, что не может взять денег с духовенства. У него в родном селе считается недопустимым, чтобы духовник жил в бедности.
Например, в нашей епархии священники живут очень скромно. При этом у них большие семьи, в среднем, у каждого три ребенка, а ведь есть и по 10, по 11 детей. А доходы у священников крохотные.
В СМИ про хорошее почти не пишут, зато много информации о том, на каких машинах ездят отдельные священники. С другой стороны, опросы показывают, что рейтинг доверия к Церкви как к институту очень высокий. К сожалению, наши СМИ навострились писать о плохом. Сейчас, когда смотришь или читаешь новости, находишь слишком много негатива.
Всегда есть примеры недостойного поведения, но зачем их рекламировать? Я думаю, на самом деле, все не так ужасно. Когда изучаешь информацию в СМИ, а потом выходишь на улицу, то, слава Богу, видишь совсем другое.
Диакония.ru/Патриархия.ru
